Хотела бы я вспомнить точные слова, которые он сказал. Слова, описывающие, что он почувствовал, когда впервые увидел, как я перехожу улицу. О том, как после нашего первого свидания понял, что я особенная. Слова о том моменте, когда осознал, что любит меня, обещания, что он будет любить меня каждый день до конца своей жизни. Но было всего четыре слова, которые я точно помню:

— Ты выйдешь за меня?

Я смотрю в небо и ощущаю лучи тепла, падающие на щеки. Улыбаюсь, чувствуя, что я уже не одна. Опуская голову, я смотрю вперед.

— Это был хороший день, — говорю Бену, глядя ему в глаза.

Его улыбка повторяет мою. Он тоже вспоминает об этом, о жизни, которую мы планировали в тот день.

— Да, это так, — соглашается он.

Бен берет весла и начинает плавно и медленно грести вдоль пруда. Его улыбка постепенно исчезает, с каждым гребком во взгляде появляется тоска. Что-то не так. Над нами сгустилась тьма, темные тучи скрывают солнце.

Я смотрю на Бена, его лицо лишено какого-либо счастья, которое мы чувствовали в тот день. Я отчаянно хочу, чтобы эта улыбка вернулась, чтобы выражение чистой любви, которое он приберегает только для меня, вновь появилось на его лице.

Бен выдыхает, выпускает весла и оставляет нас плыть по течению.

— Иногда задуманное не сбывается.

В горле образуется комок, мешая дышать. Я стараюсь сделать несколько успокаивающих вдохов, чтобы облегчить мою тревогу, но они слишком прерывисты, чтобы помочь.

— Это несправедливо, — шепчу я.

Глаза Бена наполняются грустью. Он берет мои ладони в свои и подносит к губам. Выдувает на них горячий воздух, согревая, хотя они не холодные.

— Нет, это не так, — отвечает он, глядя на меня. Он целует каждую руку, прежде чем отпустить, и снова начинает грести.

Обычно наши встречи во сне полны объятий, поцелуев и смеха. У этого сна совершенно другое чувство. И оно мне не нравится. Возможно, это связано с местом, где мы находимся, оно напоминает нам об украденном будущем. О том, что у нас никогда не будет того счастья, которое обещал мне Бен много лет назад. Небольшой страх просыпается внутри меня, и я гадаю, не связано ли это с чем-то совершенно другим. С кем-то совсем другим.

— Это был лучший день в моей жизни, — говорю я Бену, надеясь, что если мы сосредоточимся на этом дне и ни на чем больше, реальность того, что произошло на самом деле, не всплывет на поверхность.

Глаза Бена мгновенно вспыхивают.

— Это уже комплимент.

— Я серьезно. Это было идеально. От места до слов, хотя я не могу их все вспомнить, мое сердце помнит. И я счастлива переживать этот момент с тобой снова и снова.

Он выглядит гордым, услышав это, как будто получает подтверждение, что все, что делал в тот день, было для меня идеальным.

— Ну, я не смог бы сделать это без тебя, — говорит он, подмигивая.

Качая головой, я смеюсь.

— Ты прав! Ты должен поблагодарить меня!

— Не перетрудись, — говорит он, поднимая руки, словно успокаивая меня. — Ты уже сказала, что я совершенен. Больше не нужно повторять.

— Бужу повторять до тех пор, пока твоя голова не взорвется от твоего огромного эго, — шучу я.

— Моя? Ни в коем случае! — улыбается он.

Через несколько секунд его поведение снова меняется. Дерзкая ухмылка уходит. Бен поворачивается ко мне, и я вижу, что он совершенно серьезен.

— Может быть, ты расскажешь мне о другом замечательном моменте, который у тебя был, — просит он.

Я прищуриваюсь и в замешательстве дергаю головой.

— Что ты имеешь виду? Другой раз, когда ты был идеален? Вау, ты на самом деле напрашиваешься на комплименты, — шучу я, пытаясь вернуть ему улыбку, хотя знаю, что это не сработает.

Бен опускает взгляд, проводит руками по джинсам, и когда смотрит на меня, его лицо серьезно.

— Нет. Я имею в виду замечательный момент после моего ухода.

Просьба Бена удивляет, и это должно быть видно по мне, потому что на его лице появляется беспокойство, будто он боится, что оскорбил меня. Мысль о том, чтобы обсудить, какой была моя жизнь без него, выбивает из колеи. Об этом мы не говорим. Мы не обсуждаем жизнь. Мы не обсуждаем счастливые моменты, если они есть, поскольку он ушел. Мы не обсуждаем жизнь за пределами этого маленького пузыря. Когда мы здесь, мы игнорируем все остальное и просто существуем вместе.

— Их не было, — отвечаю я довольно грубо.

— Это не может быть правдой, — говорит Бен с ноткой разочарования в голосе.

— Ну, это так, — огрызаюсь я.

Я сержусь, что Бен спрашивает об этом. Потому что знаю, что он прав. Я понимаю, что начинаю обороняться, и это подпитывает мою неуверенность и вину. У меня были прекрасные моменты. На самом деле, несколько. И когда мне на них указывают, я чувствую себя предателем.

Плечи Бена опускаются, и он смотрит в сторону. Мне стыдно за то, что я набросилась на него, но чувство вины имеет отвратительный способ показать себя. Но на самом деле, чего ожидает Бен? Что хочет услышать? Он хочет, чтобы я что-то признала? Спрашивает, нашла ли я кого-то, кто заменит его? Он злится? Страдает? Расстроен? Эти вопросы возникают в моем сознании, и я мог думать только о том, что обычно мы не говорим об этом, когда встречаемся.

— Что ты делаешь? — мягко обвиняю его.

Он переводит взгляд на меня и переадресует вопрос:

— Что ты делаешь? — Тот же обвинительный тон в голосе.

— Я пытаюсь вести приятный разговор. Вспоминать и ощущать себя рядом с тобой. Вспоминать нашу жизнь вместе. Это то, что я пытаюсь сделать. — Я закрываю глаза и глубоко вздыхаю. — Не хочу спорить с тобой. Хочу наслаждаться нашим временем, прежде чем проснусь.

Бен наклоняется ко мне и обхватывает мое лицо ладонями. Осматривает меня, а затем прижимается своими губами к моим. Его губы мягкие, но сам поцелуй жесткий. Он длится всего несколько секунд, прежде чем Бен отстраняется.

— Именно, — говорит он. Бен все еще близок. Достаточно близко, что я чувствую дыхание на лице, когда он говорит: — Это все сон. Меня не будет рядом, когда ты проснешься. Меня не будет рядом, когда ты заснешь. Я больше не буду рядом в твоих «прекрасных моментах».

Каждое слово кажется ударом в грудь. Мое сердце разбивается. Я отталкиваюсь от Бена, нарушая наш контакт.

— Прекрати! — умоляю я. — Прекрати то, что ты делаешь.

— Возможно, тебе нужно остановиться. Все в порядке, Рэйч. Я хочу, чтобы у тебя были прекрасные моменты. Более того, я хочу, чтобы у тебя были прекрасные дни! Эти сны? Они просто мешают...

— Не говори это! Не смей это говорить! — Я кричу, перебивая его. Ненавижу, как незрело звучу сейчас, но не знаю, как остановить этот разговор. Я не готова. — Я не буду это слушать!

— Рэйчел, нам нужно поговорить об этом.

— Нет! Нет, мы этого не сделаем! — возражаю я. — Я не буду слушать, как ты пытаешься порвать со мной!

— Порвать с тобой? — повторяет встревоженно Бен.

Стараюсь держать голос ровным, но мое дыхание становится прерывистым и быстрым. Я в панике. Мой взгляд мечется с дерева на дерево, от водяной лилии до водяной лилии. Я ищу выход, хочу сбежать.

Я оглядываюсь на Бена, выражение его лица умоляет поговорить с ним. Но я не могу. Не сейчас. Закрываю глаза. Я не готова к этому спору. Не готова к своим признаниям. Я не готова к тому, что Бен хочет для нас.

— Проснись, Рэйчел! — шиплю я себе.

— Рэйч, не делай этого, — просит Бен, умоляя меня остаться. Но я стараюсь игнорировать его.

— Вставай! Проснись, проснись, проснись! — повторяю я снова и снова.

— Давай поговорим об этом, — снова пытается Бен, но его голос начинает исчезать.

Делаю один глубокий вдох, прежде чем открыть глаза и посмотреть прямо на Бена. Я открываю рот и говорю, так яростно, но одновременно спокойно:

— Рэйчел, проснись…

Глава 17

— Есть где-то правило, которое запрещает приходить и стучатся в чужую дверь в семь тридцать в воскресенье утром?

Волосы Тесс в беспорядке, и шелковый халат, который она небрежно завязала, выглядит так, будто он единственное, что на ней надето. Понимаю, что сейчас рано, но я на ногах с пяти, неспособная вновь заснуть.

Предлагаю ей стакан кофе, который принесла с собой, чтобы подкупить, надеясь, что Тесс впустит меня. Усаживаясь на диване, снимаю солнцезащитные очки. Обеспокоенная Тесс отстраняет стакан от лица.

— Что случилось? — спрашивает она, когда видит мои красные и опухшие глаза.

Я очнулась ото сна, моя подушка была влажной от слез. До прошлой ночи я даже не могла вспомнить, когда в последний раз мы с Беном ссорились. Скорее всего, это было что-то глупое, например, что я не поднимала свою одежду с пола. Но ни разу ни одна из наших ссор не оставляла меня такой… не оставляла мое сердце в ссадинах и синяках. Хуже всего, я понятия не имею, когда смогу прийти в себя.

В наших отношениях у меня никогда не было секретов от Бена. Я всегда ему все рассказывала. Теперь, кажется, что я только и делаю, что утопаю в секретах. Храню тайны от Бена. И от Джакса. Я держу части своей жизни скрытыми от окружающих. Скрываю правду, которую даже сама не могу признать.