Джакс поворачивается, и я вижу его пресс. Не слишком накачанный, но достаточно выраженный. Тонкая линия волос теряется за поясом шорт. Недолго думая, я следую взглядом за этой линией вниз... пока голос Джакса не возвращает мое внимание к его лицу.

— Все в порядке? — Сейчас его голос другой, слегка с придыханием и хриплый. Он смотрит на меня с такой интенсивностью, какой я никогда раньше не видела, и делает шаг вперед. — Рэйчел?

Смутившись, я быстро киваю и указываю на дверь передо мной.

— Эта дверь, правильно?

Я открываю дверь и быстро закрываю ее за собой, прежде чем Джакс успевает что-либо ответить. Прислоняюсь к двери и закрываю глаза. Я одновременно унижена тем, что меня застукали откровенно наблюдающей за тем, как он раздевается, и чувствую себя ужасно за то, как мне... понравилось.

Делаю несколько глубоких вдохов и приближаюсь к раковине. Ванная комната лишена даже малейшего беспорядка и выглядит безупречно чистой. Джакс, должно быть, использует ту, которая примыкает к его спальне, потому что кусок мыла, лежащий рядом с краном, выглядит совершенно новым, а полотенце, свисающее со стойки, все еще идеально сложено. Я брызгаю холодной водой на лицо снова и снова, прижимаю ледяные ладони к шее, надеясь согнать румянец. Схватив чистое полотенце, я протираю лицо и шею, глядя на свое отражение в зеркале.

— Возьми себя в руки, Рэйчел, — шепчу я себе.

Стук в дверь пугает меня.

— У тебя все в порядке? — спрашивает Джакс.

— Я сейчас вернусь! — отвечаю я.

В последний раз взглянув на себя, я набираюсь смелости, чтобы выйти и встретиться с Джаксом лицом к лицу.

Выхожу в гостиную и вижу, что Джакс переоделся в черную хлопчатобумажную рубашку с длинными рукавами и надел те джинсы, которые лежали на его кровати. Он слышит, как я вхожу, хлопает в ладоши от волнения и подводит меня к дивану. Я сажусь, с облегчением думая, что момент моего подглядывания, кажется, забыт. Джакс направляется к двери шкафа.

— Как я уже сказал, в квартире все еще довольно пусто... — Он достает из шкафа большой предмет, завернутый в коричневую бумагу, и несет его к дивану. — Но надеюсь, это поможет все исправить.

Глядя на завернутый предмет, я точно знаю, что это такое. Как ребенок рождественским утром с нетерпением и без колебаний начинаю тянуть за коричневую бумагу. Вижу улыбку Джакса, когда оторванные куски бумаги взлетают и падают на пол. Как только вся бумага снята, передо мной предстает картина, которую Джакс купил несколько недель назад, только в новой красивой темной деревянной раме.

— Прекрасно, — я улыбаюсь.

— Выглядит хорошо, не так ли?

— Где ты ее повесишь? — спрашиваю я.

— Вот для этого ты здесь. Я подумал, что у тебя будет лучшее представление о том, куда ее можно повесить, чем у меня. — Джакс обводит комнату рукой. — И что? Где мы должны ее повесить?

Я оглядываюсь и вижу несколько различных вариантов. Она может висеть в прихожей. Она также может вписаться в небольшую нишу рядом с телевизором, туда же можно потом поставить красивый стул и маленький столик. Но есть только одно идеальное место, где можно повесить эту картину. Я забираю из рук Джакса картину и подхожу к камину.

— Здесь. Она должна висеть здесь, — говорю я, держа картину в том месте, где, по моему мнению, она должна висеть, и оглядываюсь через плечо.

Расставив ноги и скрестив руки, Джакс смотрит на картину, которую я держу над центром отделки камина, и кивает. Он исчезает в коридоре, возвращаясь спустя мгновение с молотком и гвоздем.

— Ты будешь глазами, я буду мускулами. — Он подмигивает и забирает у меня картину.

Я тихо смеюсь и встаю у дивана. Через несколько минут влево и еще чуть-чуть вверх, Джакс забивает гвоздь в стену. Он поднимает картину и вешает ее совершенно прямо и по центру. Всплеск цвета, который картина приносит в комнату, мгновенно все преображает.

— Мне нравится! — говорю я с энтузиазмом.

Улыбаясь, Джакс встает рядом со мной, любуясь новым дополнением.

— Мне тоже.

Мы оба стоим минуту бок о бок, глядя на картину.

— С несколькими подушками на полу и, возможно, книжным шкафом это место будет выглядеть так, будто здесь кто-то действительно живет. Как настоящий дом, — дразню я.

— Подушечки? Ты ведь не одна из тех женщин, не так ли? — Джакс шутит в ответ, пихая меня боком.

Трение, которое создают наши тела, посылает будто энергетический заряд по моему телу. Я думаю, Джакс тоже это чувствует, потому что смотрит туда, где наши тела соприкасаются.

— Думаю, это только начало, — тихо говорит он. Слегка улыбается и снова смотрит на картину.

Я же не могу отвести взгляд от того места, где наши тела соприкасаются.

Глава 10

— Я встретила кое-кого.

Доктор Эмбри замирает, застигнутая врасплох. Мы находимся на наших обычных местах — я сижу на диване, она в кресле напротив меня.

— Кое-кого? — повторяет доктор Эмбри с неуверенной и удивленной улыбкой.

Я медленно киваю, теребя подол своей блузки. Окидываю взглядом ее кабинет, не уверенная, что хочу рассказывать больше, чем есть. Я замечаю, что орхидея, которая стояла на полке позади нее, исчезла. На ее месте стоит хрустальная статуэтка, а у окна — новая орхидея.

— Рэйчел?

Голос доктора Эмбри возвращает меня в реальность, она ждет, когда продолжу, но я даже не знаю, что сказать. От моей новой дружбы с Джаксом я… в замешательстве. Полном.

— Мужчину... — начинаю я.

Доктор Эмбри заинтересованно склоняет голову.

— Я поняла. И эти отношения...

— У нас нет отношений, — быстро обрываю ее, отчего брови доктора Эмбри взлетают вверх. — Я имею в виду, мы не встречаемся. Мы друзья.

На ее лице отражается понимание.

— Я поняла. Значит, этот друг, ты часто его видишь?

Я вспоминаю последние недели.

— Я не знаю. Может быть.

— Чаще, чем других?

Я собираюсь сказать «нет», но останавливаюсь перед ответом. Я не могу вспомнить ни дня, когда мы с Джаксом не разговаривали и не видели друг друга. Неосознанно он стал частью моей повседневной жизни.

— Думаю, да.

Доктор Эмбри наблюдает за мной минуту, прежде чем продолжить:

— Итак, как он?

— Что вы имеете в виду?

Если она спрашивает о нем в физическом плане, то после прошлого вечера, когда я наблюдала, как он переодевается, я могла бы дать очень подробное описание. Но уверена, это не то, что она имеет в виду.

— Его личность. Он открытый? Веселый? Хороший слушатель? — спрашивает доктор.

— Хороший слушатель?

Она кивает.

— Да. Ты могла бы ему довериться?

Я задумываюсь об этом на мгновение.

— Наверное, но я бы не стала.

Одна из лучших вещей в моей дружбе с Джаксом заключается в том, что мне не нужно думать или говорить о чем-либо, чего я не хочу. То, что встроено во все мои другие отношения, и чего невозможно избежать. Наша дружба — чистый холст, и последнее, что я хочу сделать, это разрисовать его печальными историями.

Доктор приподнимает бровь, но больше не сомневается в том, что я имею в виду. Она, будто прочитав мои мысли, использует другой подход:

— Как ты себя чувствуешь, когда вы вместе?

— Что вы имеете в виду?

Она улыбается, как будто у нее уже есть ответ.

— Приятно ли снова быть «просто Рэйчел»?

Вопрос кажется достаточно простым, чтобы ответить, и слова вертятся на кончике языка.

Да. Приятно быть...

Счастливой.

Беззаботной.

Живой.

Но последствия от того, что потянет за собой произнесенное, ввергают меня в молчание. Прошло много времени с тех пор, как я была «просто Рэйчел». В течение многих лет мое имя было связано с другим. Я никогда не думала, что смогу почувствовать, что рядом с моим именем не будет имени Бена. Всего несколько месяцев назад мне нужны были ночи с Беном, чтобы пройти через дни без него. Теперь мои дни не кажутся такими уж сложными, чтобы их просто переждать, и в некотором смысле это чувствуется ужасно.

— Рэйчел, тут нет осуждения. То, что я пытаюсь достичь здесь с тобой, является безопасным для обсуждения твоих чувств. В частности, твоих чувств о том, куда движется твоя жизнь, и как ты планируешь туда добраться. Довольно часто вокруг нас присутствуют люди, которые могут помочь с этим. Из того, что ты сказала, кажется, что твой новый друг — это тот, кого ты хочешь видеть частью своей жизни. И в этом нет ничего плохого. Приятно познакомиться с новыми людьми, особенно если это люди, которые приносят счастье. Итак, я спрашиваю: помогает ли этот мужчина тебе добраться туда, где ты хочешь быть? Ты с ним счастлива?

— Если я скажу «да», — тихо произношу я, — это сделает меня ужасным человеком?

Ошеломленное лицо доктора Эмбри вызывает некоторую озабоченность.

— Почему ты так думаешь?

— Мы с Беном были вместе много лет и планировали прожить вместе еще больше. Моя любовь к нему никуда не делась. Во всяком случае, я чувствую, что стараюсь держаться за нее сильнее, чем когда-либо. Но что-то происходит, когда я с Джексоном. Когда с ним, я чувствую, как моя связь с Беном ослабевает. Как будто меня тянет в другом направлении. Этого я не ожидала.

— И в каком направлении?

Я глубоко вздыхаю, впервые признавая то, что было правдой уже несколько недель.

— Меня влечет к нему.

Чувствую, как груз облегчения от моей исповеди оставляет одно плечо только для того, чтобы присоединиться к весу вины на другом.

— Я, правда, имела в виду то, что сказала — мы просто друзья. Ничего не было. Но Джексон меня привлекает. — Я скрещиваю руки на груди, как будто защищаю любовь к Бену, которая живет у меня в сердце, от произнесенных слов.