На его потрясенном лице ясно читались нравственные устои, заставившие его однажды жениться на экономке. Кортни даже рассердилась на отца, чему сама же удивилась.

– Папа, посмотри на меня. Я уже не ребенок. Я достаточно взрослая, чтобы самой принимать решения. Я решила путешествовать с мужчиной, потому что это был единственный способ добраться сюда. Все равно, это уже в прошлом, – прибавила она. – Я здесь.

– Но… все прошло хорошо?

– Чандос меня защищал. Он не позволил ничему плохому со мной случиться.

– Это не… не то, что я имел в виду.

– Ох, папа, – вздохнула Кортни.

– Папа? – донесся изумленный голос из-за спины ее отца. – Эдвард, я думала, у тебя всего одна дочь.

Кортни была только рада столь своевременному вмешательству. Она боялась, что у отца сложится типично родительское отношение к Чандосу. Но она уже не была робким, бессловесным существом, как когда-то. Она не собиралась извиняться за то, в чем не видела своей вины. И все же, не правильно было с этого начинать строить новые взаимоотношения с отцом.

Поэтому, хоть Кортни и готова была заранее невзлюбить новую жену отца, она пошла к ней, с благодарностью протягивая руку.

– Вы, должно быть, Элла, – тепло улыбаясь, произнесла Кортни. – Да, верно, у него всего одна дочь, это я, как видите, живая и здоровая. Но пусть лучше он сам расскажет вам, что случилось. Я оставила дорожную сумку на пороге, и, если миссис Мэннинг меня проведет в мою комнату…

Она хотела обойти удивленную Эллу, когда ее остановил голос отца:

– Мы обсудим это позже, Кортни.

– Если нужно. – Она попыталась говорить с беззаботным выражением. – Но мне правда хотелось бы поскорее устроиться. И я уверена, у Эллы сейчас тоже не так много времени… Или уроки на сегодня закончились?

– Нет, нет, мне еще нужно вернуться.

Кортни снова улыбнулась ничего не понимающей леди и вышла из комнаты. В коридоре она прислонилась к стене, закрыв глаза. Она слышала, как отец объяснял все жене, а Элла радовалась за него.

Элла была довольно красивой молодой женщиной. Кортни не ожидала, что она окажется настолько молодой – лет двадцати пяти или около того. Имея ярко-рыжие волосы и светло-зеленые глаза (очень выигрышное сочетание), Элла не была похожа на тех учителей, которых Кортни доводилось видеть раньше.

Отец, наверное, любит Эллу. И Кортни, пожалуй, не стоило своим вторжением нарушать их идиллию.

Вздохнув, она оторвалась от стены и пошла за сумкой.

Глава 42

С хитростью, которой она сама от себя не ожидала, Кортни удавалось несколько дней избегать разговоров о Чандосе. Она отвлекала своего отца, расспрашивая о его жизни в Уэйко, о том, как он встретил Эллу и так далее. Да и пациенты требовали постоянного внимания – как это знакомо, – поэтому ей выпадала возможность повидаться с ним только в конце дня, и даже тогда его нередко вызывали к больным.

Она поближе познакомилась с Эллой и обнаружила, что та ей определенно нравится. На Сару она не была похожа вовсе. Но женщина пропадала в школе, и Кортни практически все время была предоставлена самой себе.

Очень скоро она заскучала и подумывала напроситься на место миссис Мэннинг. В конце концов, она была вполне способна управлять домом. Но однажды утром Кортни услышала историю жизни миссис Мэннинг и поняла, сколько радости ей доставляет служба в семье Хорте. Так что на этой затее пришлось поставить крест. Но Кортни проработала слишком много лет, чтобы теперь просто бездельничать днями напролет. Она должна была чем-то заняться.

Несколько дней девушка помогала отцу с пациентами. Он был доволен. Кортни всегда хотела участвовать в его работе, но только сейчас получила возможность узнать, какое это изнурительное занятие. У нее был слишком отзывчивый характер и слишком чувствительное сердце. После того как она упала в обморок при виде одного ребенка-инвалида, ей пришлось прекратить работать в кабинете отца.

Через десять дней после прибытия Кортни решила уехать. Дело не только в том, что она чувствовала себя абсолютно бесполезной. Флетчер Стрэтон был прав. Ей было неуютно от осознания того, что она оказалась внутри недавно созданной семьи. Эдвард и Элла и так проводили вместе мало времени, а теперь им приходилось большую часть этого времени посвящать ей. Они все еще притирались друг к другу, и ее присутствие нередко заставляло всех чувствовать неловкость.

По ночам было хуже всего. Кортни слышала, как ее отец и Элла ворковали в соседней комнате, а потом слышала, как они предавались любви. Утром, встречая их, она краснела. Это было невыносимо. И некуда от этого деться, потому что в доме всего три спальни, и третью занимала миссис Мэннинг.


Такими были причины отъезда, или Кортни убедила себя в этом. Но на самом деле она так скучала по Чандосу, что чувствовала себя совершенно несчастной, и изображать радость было слишком трудно.

Она сказала отцу, что собирается съездить к Мэгги на несколько дней, но в действительности Кортни намеревалась подыскать какую-то работу у Флетчера Стрэтона. На таком огромном ранчо наверняка есть, чем заняться.

Флетчер обрадовался, когда она рассказала о своем желании. Девушка знала, что он будет рад, ведь ему приходилось каждый день отправлять своего человека наблюдать за домом ее отца.

Потребуется определенное мужество, чтобы сказать отцу, что она не будет жить в его доме. Он очень опечалится. Он скажет, что ей не нужно работать. Напомнит, что они только воссоединились. Кортни же ответит ему, что ее отъезд не означает невозможность видеть друг друга так часто, как им хочется, ведь она будет находиться всего в четырех милях от него.

Но правда сводилась к одному: девушка хотела жить на ранчо и надеяться, опираясь на уверенность Флетчера Стрэтона, что Чандос туда вернется. Она нуждалась в этой надежде больше, чем в чем-либо.

В тот вечер ужин с Флетчером прошел приятно. Хозяин постарался сделать так, чтобы она чувствовала себя как дома. Мэгги и Зуб Пилы ужинали с ними и высказывали предложения, чем Кортни может заняться на ранчо. Среди предложений была каталогизация библиотеки Флетчера, украшение большого дома и даже присвоение имен новорожденным телятам. Зуб Пилы чуть не подавился едой от смеха, когда Флетчер сказал, что дает имя каждому теленку.

После обеда они предавались оживленным, теплым воспоминаниям. Мэгги рассказала, как Флетчер нашел ее в Галвестоне. Он долго искал домработницу и понял, что она именно то, что ему нужно. Но она не собиралась оставаться в Техасе и хотела ехать в Нью-Гемпшир к сестре.

Однако Флетчер пообещал отдать управление домом полностью в ее руки. Мэгги поняла, что у сестры такой возможности не будет, и согласилась. Флетчер утверждал, что она не соглашалась на работу, пока он не пообещал ей собственный дом, точно такой же, какой она оставила в Англии. И сдержал слово: она получила свой коттедж – тот самый, который оставила на родине. Его перевезли сюда из самой Англии со всем содержимым!

Под всеобщий хохот Зуб Пилы рассказал историю их знакомства с Флетчером пятнадцать лет назад. Это случилось ночью на равнине. Каждый решил, услышав шум, что наткнулся на индейца. Ночь была темной, слишком темной для разведки и уточнения причины шума. Оба провели бессонную ночь, затаившись в скатках в двадцати футах друг от друга! Утром же, оглядевшись, они от души рассмеялись.

Кортни легла спать, чувствуя себя намного лучше, чем в последние дни. Ей нужно было находиться рядом с людьми, которые были близки с Чандосом. Ну, может, не так уж и близки. Он не допускал этого. Но всем им он был не безразличен. И никто из них не сказал бы Кортни, что он не ее тип мужчины, как наверняка сказал бы ее отец, если бы узнал, в кого она влюблена.


Легкий ветерок шевелил занавески на открытом окне. Кортни перевернулась в постели, сонно потянулась, и ахнула, когда кто-то зажал рукой ее рот. Тяжелое тело опустилось на нее, прижав к кровати и сковав ее движения. И на этот раз у нее не было пистолета под подушкой. Кортни думала, что на ранчо она в безопасности.

– Какого черта ты здесь делаешь?

Его голос был грубым и яростным, но это был самый желанный звук, который она когда-либо слышала. Она попыталась ответить, но он не убирал руку с ее рта.

– Я чуть не загнал лошадь, когда ехал сюда. Напугал старушку несколько минут назад, явившись к ней. Я же думал, ты живешь у нее. И что я вижу? Ты совсем не там, где должна быть. Ты здесь, в этом чертовом главном доме, куда я поклялся никогда не входить. Я, наверное, сошел с ума! Какого черта ты здесь делаешь?

Кортни покрутила головой, пытаясь сбить его руку. Почему он не забрал руку? Наверняка он понимает, что она не будет кричать, что она вне себя от радости. Но нет, он этого не понимал. Она убежала от него. Он пытался настроить ее против себя, и, вероятно, подумал, что ему это удалось. Тогда что он здесь делает?

Он прижался лбом к ее голове и вздохнул. Его гнев утих. «Что он здесь делает?» – снова спросила себя она.

Как будто, прочитав ее мысли, он сказал:

– Я беспокоился. Я должен был убедиться, что с тобой все в порядке, что все получилось так, как ты хотела. Все хорошо? Нет, конечно нет, иначе ты была бы не здесь, в «Бар М», а в городе со своим отцом. Я знаю, что он там. Я видел его, дом, жену. Что случилось? Ты расстроилась, потому что у него есть жена? Слушай, ты можешь покачать головой или кивнуть.

Она не стала ни качать головой, ни кивать. Она не позволит так с собой обращаться. Она оскалила зубы и сильно укусила его.

– Ай! – прорычал он, отдернув руку.

– Так тебе и надо, Чандос! – огрызнулась Кортни. – Прижал меня, не даешь говорить и при этом ждешь ответов на все свои вопросы? – Она села и сказала: – Если ты приехал только для того, чтобы узнать, что со мной все в порядке, можешь с чистой совестью уходить. – Он встал с кровати. – Не смей уходить! – выдохнула она, схватив его руку.