Ульяна Гринь - Это бизнес, детка!

— Дядя! Я пришла!

Громко кричу с порога, бросив сумку на тумбочку рядом с вешалкой, ключи — в деревянную чашу с разной мелочью, сапожки не снимаю — надо же показать обновку! Дядя Петя порадуется за меня, ведь я заслужила эту дорогущую обувь, можно сказать, заработала кровью и потом.

Тишина была мне ответом. Такая странная тишина… Дядя должен быть дома. Обещал же. Ну, если бы купался, шум воды был бы слышен. А тут — звенящая тишина, как перед бурей. Мне бы насторожиться… То есть, я, конечно, насторожилась, но с досадой задвинула это щекочущее чувство вглубь мозга. Да ну, ерунда какая-то! Мало ли куда дядя мог выйти, да хоть за сигаретами в магазин! Подожду его на диване, а ноги вот так вытяну, чтобы сразу были заметны итальянские сапожки на высоком каблуке и с модной шнуровкой.

Но дядя был дома. Он сидел напротив двери на стуле в очень странной позе. Руки назад, голова опущена на грудь. Словно спит. Вот тут проклятые каблуки и подвели меня. Была бы в кроссовках — не случилось бы всей этой истории. Я сбежала бы, не скользни модная в этом сезоне шпилька по кафелю коридора. Меня схватили сзади за руку, заломили её до острой боли в плече и локте, отчего я согнулась в три погибели, правда, молча, как и всегда на тренировках по спаррингу. Но врезать ногой по колену нападавшего не удалось — треклятая шпилька! Я промахнулась! И оказалась вдавленной в диван, лицом в вышитую подушку. Сверху навалилась туша килограммов в сто, не меньше, и я взвыла про себя, буквально слыша, как трещат мои кости.

А потом услышала голос:

— Ну-с, вот все и в сборе. Начнём, пожалуй, сначала.

Болезненным рывком за волосы — говорил мне дядя, что надо стричься короче! — мою голову повернули так, что я увидела перед собой высокого представительного мужчину в чёрном костюме-тройке. Начищенные до блеска лаковые туфли с тонкими шнурками. Безупречные стрелки на брюках. Одна рука в кармане, что морщит край пиджака, на другой нервно подёргиваются пальцы. На указательном серебряная печатка с широким и плоским тёмным камнем. Я уже где-то её видела…

Нажимая коленом мне на спину, невидимый мне громила поднимает мне голову так, что я смотрю прямо в глаза мужчины в костюме. Ох, как же мне не нравится его взгляд! С таким тихим бешенством в глазах обычно убивают.

Вся жизнь не промелькнула передо мной, значит, мой срок ещё не пришёл. Хотели бы убить, стукнули бы по голове с порога. Нет, будут вести переговоры. А самое неприятное во всей этой ситуации, что я даже знаю, о чём пойдёт разговор, но не смогу ничем помочь.

Вопрос прозвучал прямо и весьма неприязненно. Мужчина в костюме спросил без обиняков:

— Где камень, девочка?

Быстрый взгляд на дядю. Он ещё без сознания. Что он мог им сказать? Не раскололся, только это и ясно. Признаваться или всё отрицать? Дядя велел бы молчать, даже под пытками, но мне совсем не хотелось, чтобы меня пытали. Чем там они обычно пользуются? Раскалённым утюгом? Дядя рассказывал, что в девяностые…

— Отвечай на вопрос!

Хриплый голос сзади. Рывок за волосы. Я зашипела от боли и выплюнула в направлении мужчины в костюме:

— Не знаю!

— Врёшь, сучка! — громила с силой ткнул меня носом в диван. Сердце давно билось в бешеном танце, отстукивая по рёбрам чечётку, а теперь и вовсе зашлось в истерике. Удавит же, урод!

— Подожди, — остановил его главный, и мою голову снова приподняли над подушками. Воздух показался мне обжигающе горячим, но таким желанным и вкусным.

— Где камень? Ты украла его, прислуга опознала тебя. Так где он? Ты принесла его дядюшке, а что он сделал с камнем?

Чёрт! Перед кем я засветилась? От досады захотелось удавиться без помощи громилы, так я в этот момент презирала саму себя. Как они меня срисовали? Ведь план был безупречен!

Спокойно. Главное — спокойно! Если я скажу, что не знаю, где камень, они нас убьют и начнут трясти дядины контакты. Выйдут на курьера. В этом я не сомневалась. Рано или поздно мужчина в костюме найдёт свою блескушку, но мне уже будет всё равно — в гробу обычно уже на всё наплевать. Сейчас надо играть, как учил дядя, на грани фола. Блефовать. Но сначала успокоиться.

Годы ежедневной медитации не прошли даром. Чувствуя, как замедляется опасный сердечный ритм, я тихо и чётко сказала:

— Камень за границей. Я не знаю имени покупателя, но смогу найти его. Если вы меня отпустите, конечно.

— Ты собралась ехать за границу? — слегка удивился мужчина в костюме. — Что же… Хорошо. Даю тебе… скажем, три недели. Привези мне камень обратно, безразлично, как ты это сделаешь, но твоего родственника я пока оставлю у себя.

Он улыбнулся одними губами и добавил жёстко:

— Для гарантии.

Если честно, я не ожидала, что он так быстро согласится. И совершенно не знала, где мне искать покупателя. Но, судя по всему, это было единственно правильное решение в свете создавшейся ситуации.

— А чтобы быть полностью уверенным в том, что ты вернёшься с бриллиантом, я покажу тебе маленькое любительское видео.

Перед лицом появился экран телефона. Так близко, что даже пришлось приподнять голову, чтобы лучше видеть. Видео было отвратительного качества. Двоих маленьких детей на улице подхватили амбалы в костюмах и унесли в машину. Дети вырывались, крича и плача, камера прыгала в руке снимавшего, но даже в низком разрешении я узнала в похищенных Родьку и Лерочку…

Слёзы выступили на глазах. Урод! Этот мужик психопат бессердечный! Ладно бы только дядя, он мой самый близкий человек, я и за него одного сделала бы всё, что велено. Но красть детей… Откуда только прознал о малявках?! Хотя, чего уж проще, следил, небось. Ведь мы целых две недели наслаждались упоительным чувством собственной крутости и полной безнаказанности!

Я подняла мокрые глаза от экрана и с ненавистью посмотрела в бесстрастное лицо мужчины в костюме:

— Это лишнее. Отпустите их! Я верну камень.

— Конечно, вернёшь, — согласился мужчина. — Иначе получишь по мейлу видео, как детишкам стреляют в милые вихрастые головки.

Он кивнул кому-то сзади. Дядю развязали, подхватили под мышки и потащили прочь из квартиры. Ноги его волочились по полу. Неприятный скрип резиновых сланцев по линолеуму. Потом один из тапок соскользнул с ноги и остался сиротливо лежать посреди комнаты. Я сглотнула и хрипло произнесла:

— Если с ними что-то…

Голос предал меня. Но мужчина в костюме понял, что я хотела сказать. Кивнул. Тяжесть со спины исчезла. Я сипло вдохнула и только сейчас поняла, что была близка к смерти через удушение.

— Принесёшь камень — получишь всё семейство целым и невредимым. Не принесёшь…

Он оглянулся уже от двери и снова улыбнулся, растянув тонкие губы:

— Будешь получать по частям. Каждый месяц. До конца жизни.

Я осмелилась сесть на диване только через несколько минут после того, как мягко захлопнулась входная дверь. До меня медленно доходило, что связался дядя не с теми людьми, которые легко прощают. А ещё — что я совершенно не знаю, что теперь делать.

Сколько я сидела на диване в прострации, я не знаю. Как будто меня залили жидким шоколадом, который остыл и сковал меня похуже любого наркотика насильников… Потом меня трясло. Да так сильно, что зубы стучали. Наверное, именно звук стучавших зубов и отрезвил меня. Я стащила сапоги с ног, встала и, как зомби, побрела на кухню. Всё там было перевёрнуто вверх дном. Даже продукты из холодильника. Машинально собрав рассыпанные по полу сосиски и вскрытые йогурты, я выбросила их в мусорку, а потом нажала на кнопку кофеварки. Дядя не любил, когда я пила много кофе, но сейчас он был мне просто необходим. И сигарета.

Пакет «Ротманса» лежал на столе, я взяла длинную тонкую сигарету и закурила. Если бы дядя видел — убил бы на месте. Но его нет. Вернётся ли он на эту кухню, зависит только от меня. И эта мысль меня угнетала. Он, опытный охотник и старый вояка, попался в лапы обокраденной жертвы. Как я, начинающая в деле, смогу помочь ему?

Мужчина в костюме — Захар Смородинов. Я украла у него оливковый бриллиант. Это было плёвым делом. Камушек стоит не очень дорого, это же не алмаз из короны российской империи! Его бы ещё долго не хватились, но, видимо, хозяин драгоценности решил не вовремя оценить её или просто полюбоваться…

О нём я знала немного, но этих знаний хватило, чтобы устроиться в его дом уборщицей, проработать несколько дней, дожидаясь удобного момента, и вскрыть сейф с драгоценностями. Камень был вставлен в кольцо из белого золота, его окружали маленькие обычные бриллианты. Нам с дядей был заказан только хамелеон, но выковырять его из кольца я бы не смогла. Пришлось брать как есть. Оливковый бриллиант был большим, с ноготь большого пальца, но я вынесла его в… ну вот там и вынесла. Минутное дело — сунуть в презерватив и в трусы. А что было делать? Прислугу просвечивали портативными сканерами на предмет воровства. Под кожу лучи не проникают, поэтому колечко беспрепятственно покинуло дом Смородинова.

Кофеварка зарычала, нагревшись, и брызнула тонкой бежевой струйкой в чашку. Запах кофе заставил меня очнуться. Затушив окурок в дядиной пепельнице, я взяла кофе с собой в гостиную. Надо найти блокнот с деловыми записями. Они, конечно, зашифрованы, но есть там и «чистые» записи. Возможно, одна из них натолкнёт меня на мысль.

Загранпаспорт… Он хранится в тайнике в спальне дяди. Мультивиза действительна ещё полтора года, что-то вроде этого. Мы хотели махнуть в Монако, покутить пару деньков. Эх, прощай, веселье, здравствуй, работа…