Когда наконец, извинившись, Дейрдре поднялась из-за ломберного стола, она не смогла сдержать торжествующей улыбки. Глаза Рэтборна были теперь устремлены на нее, и с лица сошло выражение скуки.

Дейрдре повернулась, намереваясь уйти, но тут крепкая мужская ладонь с силой стиснула ее руку.

– Выигрыш, мисс Фентон, победителю полагается выигрыш, – проговорил граф, лениво растягивая слова.

Итак, он запомнил ее имя! Это удивило Дейрдре, но она не показала виду, а надменно улыбнулась и высвободила руку.

– Я не играю на деньги – только ради интереса, чтобы посрамить противника.

Дейрдре постаралась вложить в свои слова особый смысл, который граф должен был понять.

Все последующие недели она ловила на себе взгляды графа, брошенные украдкой. Его сверкающие янтарным цветом глаза следили за ней во время танцев, или за ужином, или в опере, когда она сидела в ложе тетки, а ее демонстрация явного отвращения к нему вызывала у графа только ироническую ухмылку.

В течение нескольких недель они почти не разговаривали, и вдруг он появился рядом с Дейрдре на балу у Джерси в Остерли-Парке и попросил разрешения сидеть за ужином рядом. Она была так удивлена, что дала согласие, даже не успев хорошенько подумать.

Когда граф повел ее мимо ионических колонн, украшавших портик, в шатер, расположенный на восточном газоне рядом с искусственным озером, где был сервирован ужин, Дейрдре чувствовала на себе завистливые взгляды других юных дебютанток, и это вызвало в ней еще большую антипатию к нему. Она держалась с графом вежливо, но отстраненно, встречала его изысканные комплименты ледяным молчанием, улыбалась натянуто и неискренне.

После ужина Дейрдре приняла предложенную им руку и не возражала, когда Рэтборн повел ее подальше от дома полюбоваться красотой озера, где в полном одиночестве плавали белые лебеди, четко вырисовываясь на фоне тихой воды, в которой отражались огни, освещавшие парк.

Дейрдре вела себя вполне вежливо, скрывая под учтивостью неприязнь. Рэтборн не спеша покачал головой и осторожно повернул ее к себе лицом.

– Почему вы держите меня на расстоянии? – спросил он тихо. Взгляд его янтарно-желтых глаз действовал на Дейрдре гипнотически. – Я что-то не так сказал? Или оскорбил вас действием? Почему вы наказываете меня подчеркнутой холодностью? Другим мужчинам удается вызвать вашу улыбку и почувствовать на себе прочие знаки вашего внимания. Вы едва скрываете свое презрение ко мне, будто я полное ничтожество.

Дейрдре уже была готова возразить, но по какой-то непонятной причине решила вдруг унизить графа своей честностью.

– Неужто вы думаете, что я польщена вниманием человека с вашей репутацией?

Он молчал, ожидая продолжения, и это воодушевило Дейрдре.

– Конечно, вас это не удивляет? – продолжила она уже смелее. – Ваша нескромность стала притчей во языцех. Ваша невоздержанность вызывает скандалы. Неужели вы верите, что какая-нибудь порядочная женщина может пожелать, чтобы ее имя связывали с вашим?

– О, уверяю вас, этого желают многие, – ответил Рэтборн с наглой самоуверенностью, которая привела Дейрдре в бешенство.

– Но не я, – резко ответила она.

Во взгляде Рэтборна появился опасный блеск, но это длилось всего мгновение, и Дейрдре решила, что ей почудилось.

– Вы недооцениваете комедии Аристофана, но это не важно, – тихим, почти ласковым голосом заговорил граф. – Всеобщее заблуждение заключается в том, что люди не понимают правдивости шутки, сказанной серьезно. Я был бы рад продолжить этот спор с вами, но не теперь. Ваше мнение обо мне – другой вопрос. Вы в полной мере разгадали мою мужскую сущность. Что мне сказать? Было бы неприятно разочаровать леди.

Резким движением Рэтборн схватил Дейрдре за запястье, рванул к себе и впился жадным поцелуем в губы. В жизни Дейрдре это был первый поцелуй. Но он был лишен нежности и любви. Этим поцелуем граф хотел унизить Дейрдре.

Впервые Дейрдре ощутила свою беспомощность перед грубой мужской силой. Ею овладели одновременно страх и ярость, и неожиданно для себя Дейрдре разразилась рыданиями.

В последующие недели она встречала графа везде – в театре, в парке и на улицах квартала Мейфэр. Даже когда на его руку опиралась какая-нибудь легкомысленная красотка, Дейрдре ощущала на себе его обжигающий взгляд. Иногда этот взгляд задерживался на ее губах или на груди. Какой-то частью сознания она признавала, что его оскорбительные объятия в Остерли были спровоцированы ею самой. Как-то он встретил ее в Воксхолле. Она была с друзьями и чувствовала себя должным образом защищенной их обществом, хотя стояла ночь, а ночью знаменитые сады представляли собой особое зрелище, но в толпе, созерцавшей фейерверк, Дейрдре каким-то образом потеряла ориентацию и оказалась отрезанной от спутников. Рэтборн был там, но держался поодаль. И тут он вдруг оказался рядом и предложил ей руку и свои услуги – проводить Дейрдре к ее спутникам. Конечно, он не выполнил своего обещания, а увел ее в уединенную и плохо освещенную часть сада. Дейрдре охватили ужас и ярость, и она потребовала объяснений.

Рэтборн гипнотизировал ее взглядом, и она стояла оцепенев. У нее перехватило дыхание, сердце отчаянно колотилось, как птичка о прутья клетки.

– Дейрдре... – Голос графа был хриплым. – Я пытался бороться с вашим очарованием, но тщетно. Вы меня околдовали. Я чувствую себя зеленым юнцом, впервые влюбившимся. – Он неуверенно рассмеялся. – Знаю, вы ко мне неравнодушны. Не отрицайте это.

Граф провел пальцем по губам Дейрдре. Она, убаюканная его мягким голосом, молчала. Теплый летний ветерок ласкал ее кожу.

– Дейрдре, – выдохнул граф прямо ей в губы, обдав горячим дыханием, и они затрепетали. – Я весь горю от страсти к вам. Не противьтесь зову сердца. Сжальтесь надо мной.

Дейрдре замерла в его объятиях, не имея ни сил, ни желания сопротивляться. Этот внешне мрачный человек оказался вовсе не тем, кем она его считала, и она больше не испытывала страха. Дейрдре сделала попытку стряхнуть с себя наваждение, но Рэтборн наклонился к ней, и его губы коснулись ее губ. Он поцеловал ее, и Дейрдре уловила легкий запах бренди. Поцелуй был нежным и волнующим, и Дейрдре не хотелось, чтобы он кончался. Она едва слышала голос графа. Он говорил, что завтра утром отбывает в Испанию и хотел бы, чтобы она оказалась с ним как можно скорее, поскольку отведенное им время истекает очень быстро, а он желал ее с того самого момента, как только увидел.

Но Дейрдре почти не понимала смысла его слов. Она тонула в своих новых ощущениях – она чувствовала только прикосновения сильных мужских рук, нежно ласкавших ее. Дейрдре дрожала – то ли от страха, то ли от предвкушения: никогда прежде мужчина так крепко не обнимал ее и не находился так близко.

– Не бойтесь, – шептал граф ей на ухо. – Клянусь, я буду помнить и почитать эту ночь. Только позвольте мне любить вас, Дейрдре.

Его губы снова прильнули к ее губам, и в этом поцелуе была такая страсть, что Дейрдре вдруг испугалась.

Она попыталась отвернуться, но граф крепко держал ее за запястье. Его поцелуй снова стал нежным, губы дразнили, и соблазняли, и вынуждали раскрыться под сладостным напором его языка. С беспримерным терпением Рэтборн усмирял каждую попытку Дейрдре сопротивляться, не допускал ее слабых усилий избежать ласк, и это продолжалось до тех пор, пока наконец она не стала покорной в его объятиях и не сдалась на его милость, позволив Рэтборну такую свободу, о какой он мог только мечтать. Рэтборн становился все смелее. Дейрдре почувствовала, как он раздвигает легкую ткань на ее корсаже, высвобождает ее груди и начинает гладить их. Его большой палец принялся ласкать набухший сосок, а потом голова склонилась к груди, и когда Рэтборн втянул ее сосок в рот, Дейрдре ощутила обжигающий жар.

Остатки сознания или стыда все еще вынуждали ее выказывать слабый протест, но Рэтборн не обращал на это внимания. Его руки спустились ниже к ее бедрам, и она ощутила мощный напор его восставшей плоти.

Его прикосновения опьяняли, лишали способности ясно мыслить, рождали в ней томление, которое она пыталась, но не могла подавить. Под сладостной пыткой, под прикосновениями его рук и губ ее тело будто обрело самостоятельную жизнь и больше не подчинялось воле. Дейрдре отдалась безудержному напору его страсти, покорилась его желаниям, какими бы они ни были, не задумываясь о том, кем и каким он был.

И вдруг граф на мгновение замер и резко поднял голову, устремив взгляд куда-то вперед. Тут Дейрдре услышала женский голос, окликнувший его по имени, и, повернув голову, увидела темноволосую женщину в алом. Она несколько раз появлялась в обществе Рэтборна. Это была одна из его легкомысленных подружек. Вид ее подействовал на Дейрдре как ушат ледяной воды. Она рванулась от Рэтборна, как ужаленная.

Улыбка брюнетки показалась ей откровенно насмешливой – очевидно, она увидела Дейрдре в объятиях графа. Она что-то сказала ему, и он ответил что-то резко, заслонил собой Дейрдре и продолжал гневно разговаривать с женщиной валом.

Но Дейрдре не стала слушать их разговор. Сгорая от стыда, она бросилась бежать в темноту, желая только одного – побыстрее скрыться в густом кустарнике. Она слышала за спиной торопливые шаги графа. Ее сотрясали бурные рыдания. Слезы струились по щекам. Граф догнал Дейрдре и, схватив за руку, повернул к себе. Она отвернулась, не желая, чтобы он видел ее заплаканное лицо, но он взял ее пальцем за подбородок, повернул к себе и принялся нежно стирать слезы со щек. Дейрдре оттолкнула его руку и вцепилась ногтями в другую – ту, что крепко удерживала ее.

Но граф не ослабил хватку, а снова притянул Дейрдре к себе и впился в ее губы властным и крепким поцелуем. Он словно вознамерился наказать ее заданный ему отпор. Он с силой прижал Дейрдре к груди, будто хотел ее раздавить. Она перестала сопротивляться и, ослабев, упала графу на руки. Он понес ее, покорную, туда, где тень была глубже. Вскоре они оказались возле какого-то каменного строения. Рэтборн переступил порог, ногой закрыл за собой дверь и опустил Дейрдре на пол. Его руки обвились вокруг нее и сжали как тиски.