Она вошла в распахнутую перед ней дверь отеля, а Фауси задержался на пороге. Если бы он без лишних слов последовал за ней, она бы не стала противиться. Ей нравились решительные мужчины, но раз он медлит – тем хуже для него!

– До свидания, Фауси. И большое спасибо!

Он повернулся и побежал через парк Саад Заглуль. Она наблюдала за ним, пока он не затерялся вдалеке, среди толпы на автодорожном вокзале. Бой в гостинице, открывая перед ней двери в кабину лифта в стиле ар-деко, лукаво улыбнулся.


Получилось так, что Аурелия прилегла немного отдохнуть после утомительной прогулки, а проснулась уже за полночь. Было темно, духота стояла невыносимая, она проголодалась и все еще грезила своим незнакомцем. На этот раз во сне ей не удалось к нему даже приблизиться. Стоило девушке направиться к нему, как какой-то силуэт, то ли женщина, то ли мужчина, вставал между ними и заслонял от нее прекрасного незнакомца. А она, передвигаясь как в замедленной съемке, даже не могла с ним заговорить…

Аурелия поплелась в душ, потирая припухшие ото сна веки, и подставила голову под струйку прохладной воды. Она так бы и сидела в тесной ванной, лениво глядя, как капли воды стекают по плечам, по груди, по животу, но тело покрылось гусиной кожей.

Тогда она энергично встряхнулась, откинув с лица мокрые волосы, и твердо решила, что если в ближайшие два дня ей не удастся отыскать таинственного незнакомца, она уедет из города. На набережной Корниш прогуливались отдыхающие после дневной жары люди. Аурелия свесилась через окно на улицу, пытаясь разглядеть среди них своего красавца. Кто-то поднял голову и взглянул на нее, но в темноте трудно было разобрать черты лица. Другой мужчина, увидев ее, помахал рукой. Она с трудом узнала в нем Фауси в выходном костюме цвета морской волны, дополненном нарядным, но неумело завязанным красным галстуком. Его черные курчавые волосы были аккуратно уложены.

Он перешел дорогу и остановился прямо под ее окном. Видимо, он хотел поговорить с Аурелией, но шум машин и нескончаемые гудки клаксонов заглушили его голос. Она сделала ему знак, чтобы он не уходил, пообещав скоро спуститься.

Девушка не торопясь выбирала наряд – пусть Фауси подождет, ничего с ним не случится. Нижнее белье: белый шелк сиял на ее матовой бархатистой коже, длинное, до самых щиколоток, льняное платье скромного натурального цвета, неброский макияж: сияющие голубые глаза подведены для выразительности черным карандашом и капля «C’est la vie» в ложбинке на груди…


Фауси ждал ее внизу, спрятавшись за пыльными пальмами в холле. Она потащила его на улицу:

– Я умираю от голода. Ты знаешь какой-нибудь приличный ресторан поблизости? Я тебя приглашаю.

Юноша повел ее по лабиринту узких улочек восточного базара Аттарина. Мастера по дереву прямо на улице мастерили затейливую мебель в стиле Людовика XV, слушая при этом по радио репортаж о футбольном матче. Ей несколько раз пришлось согнуться чуть не пополам, чтобы избежать столкновения с широкой доской, которую краснодеревщики умело обрабатывали своими грубыми инструментами. Рыночные торговцы окликали ее то по-английски, то по-французски, но чаще – по-арабски, приглашая купить у них товар.

Фауси немного отставал, так как не мог отказать себе в удовольствии перекинуться с ними парой слов, чтобы все вокруг видели, с какой красивой иностранкой он гуляет по городу. Потом он и вовсе исчез, заглянув внутрь лавчонки, где торговали всякой домашней утварью. Аурелия видела, что он о чем-то беседует с женщиной, стоящей за кассой, оживленно размахивая руками среди нагромождения горшков, ламп, подсвечников и посуды. Девушка остановилась, ожидая Фауси, невольно прислушиваясь к обрывкам фраз, доносившимся из помещения. Наконец юноша вышел, с довольным видом похлопывая себя по карману.

– Это – моя мама, – пояснил он.

– Мне показалось, что она чем-то недовольна.

Фауси смутился, и девушка догадалась:

– Ей не понравилось, что вы идете со мной в ресторан?

Фауси с торжествующим видом достал из кармана купюру:

– Нет! Совсем наоборот! Просто она не хотела, чтобы дама платила за меня.

Они пошли по узенькой улочке, повернули направо, потом налево, миновали каменную арку и вышли, наконец, на террасу, где со всех сторон доносилось пение птиц.

– Вот мы и пришли. Это очень хороший ресторан. Ты выбираешь птицу, которая тебе нравится. Они ее убивают и готовят кушанье. Ты это ешь.

Девушка растерялась:

– Я так не могу. Пойдем в другое место.

Фауси громко рассмеялся:

– Да нет же! Я пошутил.

Они устроились за небольшим столиком, покрытым бумажной скатертью. Фауси стал обсуждать с официантом меню. На жердочке недалеко от их столика сидел ястреб. Железная цепочка, привязанная к его ноге, не позволяла ему улететь. Рядом располагалась клетка с другой птицей, помельче и с более скромным опереньем. По всей вероятности, это была женская особь. Ястреб соскочил с жердочки, вцепился когтями в прутья клетки и стал бить крыльями, желая, видимо, воссоединиться со своей подругой, но клетка была заперта, и его усилия оказались напрасными. Каждый раз, когда он с шумом ударял крыльями, другие птицы жалобно клокотали и тоже махали крыльями, от чего в воздух летели перья и пух.

У Аурелии защемило сердце. Нет сомнений, что эти птицы – супруги. Ястреб, прекратив тщетные попытки, уселся на жердочку, нахохлившись и неподвижно застыв в такой позе, свесив свой крючковатый нос. Вот так древние египтяне представляли себе своих богов, – подумала девушка. Ей стало жаль этих гордых хищных птиц, привыкших к жизни на воле, но теперь заточенных в клетку и привязанных цепью к насесту. Она невольно сравнила их жизнь со своей.

Наконец появился Фауси в сопровождении официанта, который торжественно нес блюдо с жареной перепелкой. Аурелия вдруг вспомнила, что не ела как следует с тех пор, как сошла с корабля, поэтому, тут же позабыв про несчастных птичек, с жадностью набросилась на еду, уплетая за обе щеки сочное мясо, благоухающее специями, не забывая про красное египетское вино «Рубин», тяжелое и терпкое.

Официант кинул кусок сырого мяса ястребу, сидевшему на жердочке. Птицы вокруг опять загалдели и захлопали крыльями, а местные египтяне за столиками засмеялись. Аурелия почувствовала легкий спазм в желудке. Слишком много вина и жирного мяса. Она отодвинула тарелку и вытерла руки бумажной салфеткой:

– Ну, все. Я сыта. Не пойти ли нам прогуляться?

– Может, сходим в кино? В «Риальто» сегодня показывают «Клеопатру».

Идея показалась Аурелии забавной. Увидеть Лиз Тейлор и Ричарда Бартона в том самом городе, где когда-то правила легендарная царица?

– В самом деле! Почему бы и нет?

Они купили билеты на балкон и вошли в огромный зал, оформленный в стиле ар-деко, где благодаря кондиционеру было довольно прохладно. На экране появились надписи на английском и на арабском языках о том, что курить в помещении запрещено, но, несмотря на предупреждение, все кому не лень дымили. Фауси тоже достал свою помятую пачку «Клеопатры» и с гордым видом пускал колечки, украдкой поглядывая на свою спутницу, словно желая лишний раз удостовериться, что она все еще здесь, рядом с ним. Время от времени он бросал на некоторых мужчин, которые осмеливались обратить на нее свое внимание, испепеляющие взгляды. Аурелию это забавляло…

В зале присутствовали в основном мужчины, и каждый раз, когда на экране появлялась знаменитая актриса в роли Клеопатры, облаченная якобы в древнеегипетские наряды, раздавались возгласы восхищения. Когда по сюжету она впервые оказалась в объятиях Антония, роль которого исполнял Бартон, то повсюду раздались крики одобрения и даже бурные аплодисменты.

Фауси не мог усидеть спокойно и постоянно ерзал в красном бархатном кресле. Потом он поднялся и вышел, сказав:

– Я вернусь через пять минут.

Подождав какое-то время, Аурелия решила воспользоваться его отсутствием и сходить в туалет, чтобы помыть руки, все еще пахнущие жареной перепелкой. Запах пряного мяса птицы, еще недавно такой аппетитный, когда она была голодна, теперь вызывал тошноту.

Дверь дамского туалета оказалась заколоченной. Аурелия в растерянности посмотрела на мужской туалет, не решаясь войти, обернулась и, не увидев ничего подозрительного, рискнула и толкнула дверь.

Вонь от мочи и фекалий, заполнявшая помещение, чуть не заставила ее отказаться от этой идеи, но ее привлекло то, что под дверью одной из кабинок она заметила ботинки Фауси и услышала, как он тихонько постанывает.

Створка двери была приоткрыта, и она, предварительно убедившись в том, что никого рядом нет, заглянула в кабинку, просто так, из чистого любопытства. Фауси, прислонившись к стене, обхватив мошонку рукой, усиленно теребил свой пенис. Он вздрогнул, увидев ее, в его глазах появился страх, потом смущение, потом мольба. Она вошла, непринужденным движением бедра закрыв деревянную створку. Он, не понимая, что происходит и что она собирается делать, с изумлением смотрел на нее. Фауси подался навстречу Аурелии, но она отодвинулась, не выказав, однако, ни малейшего страха. Юноша был в замешательстве и от этого показался ей таким трогательным. Разве не она виновата в том, что он оказался в таком положении? Она сжалилась над бедным Фауси и решила оказать ему небольшую любезность…

Откинувшись спиной на деревянную дверь, Аурелия стала медленно расстегивать верхние пуговицы платья, а потом, расстегнув бюстгальтер, достала обе груди, обхватив каждую ладонью, как будто предлагая их юноше.

Он замер, уставившись широко открытыми глазами на ее обнаженную грудь, и продолжал манипуляции со своим членом. Аурелия, раскачивая бедрами, сжав ладонями груди и показывая соски между растопыренными пальцами, разжигала его воображение. Фауси мастурбировал все сильнее.


Потом Аурелии пришлось долго отмывать юбку. Прикрыв сумочкой расплывшееся пятно на платье, Аурелия выскользнула из туалета. Она специально отослала Фауси, попросив купить ей бутылку кока-колы, а сама сбежала через запасный выход, окунувшись в удушливую жаркую ночь. Она шла по широкой улице, надеясь остановить такси и добраться до отеля, но не встретила ни прохожих, ни машин.