Прошло еще два дня. Положив голову спящего Султана себе на колени, Эльнара дремала в своей каморке, как вдруг с палубы послышались ужасающие стоны. В них была такая нечеловеческая боль, что девушка мгновенно откликнулась чувством сострадания и, позабыв о собственных невзгодах, поднялась наверх. На палубе она увидела моряка Тома, двумя руками державшегося за правую щеку. Он сидел на полу, подтянув колени к подбородку, и, раскачиваясь из стороны в сторону, громко стонал. Вся команда «Марселя» столпилась вокруг своего товарища и с любопытством смотрела на него. В руках одного матроса Эли заметила щипцы для сахара. Пробившись сквозь толпу, она спросила:

— Что болит у Тома?

— Тебе-то что за дело? — в глазах моряка, стоявшего ближе всех к больному, сверкнула нахальная усмешка. — Такие лапочки, как ты, должны только ноги раздвигать да молчать в тряпочку, пока их не спросят. Не видишь, что ли, болен человек, а тут ты со своими дурацкими вопросами. Если хочешь помочь, говори прямо, а не разводи канитель.

— Я вижу, что Том болен, — у Эльнары не было сил, чтобы ответить на оскорбление. — Я спрашиваю, что с ним?

— Зуб у него болит, — вмешался в разговор сидевший на корточках пожилой моряк. — Мы ему предлагаем вырвать его щипцами, а он ни в какую. Странный человек, ведь ни черта, ни бога не боится, а стоило заболеть какому-то несчастному зубу, так все мужество словно ветром сдуло, — чудак, ей-богу!

При этих словах Том бешено завращал своими круглыми зелеными глазами, потряс перед лицом обидчика крепким кулаком, но из-за адской боли ничего ответить на его слова не смог.

— Том, ты хочешь, чтобы тебе полегчало? — нарочито медленным тоном спросила девушка, дабы больной понял смысл ее слов.

Бедняга затряс головой, по-прежнему не отнимая рук от распухшей щеки.

— Я могу тебе помочь, — сказала Эльнара, — но ты, Том, должен будешь оплатить мои хлопоты. Имей в виду, деньги мне не нужны. Только пища, чтобы спасти моего умирающего от голода друга. Тебе сейчас плохо, но ему во сто крат хуже. Ты согласен на это условие?

— Да! — моряк почти кричал от боли.

Девушка уверенно направилась в сторону кладовой, на ходу пояснив:

— Мне понадобится для лечения чеснок и еще кое-какие травы. Пусть кто-нибудь покажет, где они находятся.

Желающих оказать добрую услугу нашлось более чем достаточно, хотя на самом деле все хотели посмотреть, что собирается делать эта азиатка, без тени сомнения заявившая, что сумеет помочь Тому. Среди них Эли краем глаза заметила Хамита с Пьером. Разведя огонь, девушка принялась готовить Целебное снадобье. Мелко нарубив большим ножом чеснок и травы, она сложила их в котелок, залила кипятком и подвесила посудину на крюк прямо над пламенем. Как только смесь закипела, Эльнара остудила ее, тщательно процедила через тонкую тряпицу и отнесла настой больному моряку. Сама же спустилась в каморку к едва живому приятелю.

Прошло чуть больше двух часов. На пороге показался Том. Судя по его благодарной улыбке, он чувствовал себя гораздо лучше. В руках у него был мешок, доверху наполненный всевозможными продуктами.

— Премного тебе благодарен, сестра. Еще недавно я был самым несчастным человеком на свете, а теперь вряд ли кто найдется счастливее меня, — моряк широко улыбнулся, а потом шутливым тоном спросил: — А ты случаем не колдунья, сестренка? Мужики сказывали, что, когда ты готовила свой чудесный отвар, в твоих глазах сверкали красные дьявольские огоньки, да еще и бормотала что-то на чужом наречии.

— Я не колдунья, — кротко улыбнулась Эльнара. — В нашем роду было много целителей, и кое-какие секреты этого дела перешли мне по наследству. Ну а в глазах, наверное, отражался огонь, горевший под жаровней. Чтобы настой скорее подействовал, я прочитала молитву на арабском языке. Вот, собственно, и все, — никаких чудес, а тем более колдовства, не было и в помине. Я очень рада, Том, что ты поправился.

Еще раз поблагодарив свою спасительницу, моряк вышел. Разобрав мешок со съестными припасами, Эли разбудила друга и принялась осторожно кормить его, а после впервые за много дней поела сама. Уже на второй день Султан немного окреп и поднялся на ноги, а на третий — совершил небольшую прогулку по кораблю. Когда он вернулся, на его лице читалось сильное волнение.

— Что-то я никак не могу взять в толк, Принцесса, для какого груза предназначен наш корабль? Помнится, капитан Люрук в самом начале пути говорил, что «Марсель» занимается перевозкой материй с Востока на Запад, — однако никаких тюков с тканями или хотя бы каких-нибудь мешков я в трюмах не обнаружил. Все они забиты длинными и тяжелыми деревянными ящиками. Я попытался было заглянуть в них, но крышки намертво приколочены большими гвоздями. Странно все это, Принцесса. Скажи сама, зачем материю перевозить в ящиках? Ох, не нравится мне эта история…

Не успел Султан поделиться своими сомнениями с Эли, как в каморке появился Том. Он тоже выглядел не на шутку взволнованным. Приложив палец к губам, моряк шепотом заговорил:

— Беда, сестренка! Я только что слышал разговор команды на палубе. Сами знаете, ребята, проклятый штиль намертво пригвоздил нас к морю, уже слишком долго ветра нет — вот мужики и заволновались, говорят, будто ты, сестренка, навела порчу на «Марсель». Хам с Лопухом в один голос твердят, что ты — колдунья, и требуют от Шактуа идти к Морскому дьяволу и добиваться, чтоб тебя спустили в море — дескать, это ты наслала на нас штиль. Я, конечно, им не поверил, но кто ж меня слушать станет? Во Франции с ведьмами не церемонятся, если что почуют — тут же отправляют на костер. Было б что другое, я б помог… Ну, морду бы набил каждому, на кого б ты пальцем указала, сестра, — а тут дело такое…

— Да какая же я ведьма?! — вскричала побледневшая Эли. — Они что, все с ума посходили?

— Не знаю, сестренка, но ты меня здорово выручила. И теперь я вернул тебе свой долг. Подумайте меж собой, ребята, может, что путное и надумаете. Да хранит вас Господь! — озираясь по сторонам, Том выскользнул из каморки. Эли с Султаном остались наедине с этим ужасным известием.

— Я хочу жить, Султан! — простонала девушка, потрясенная столь неожиданным поворотом событий, и, залившись слезами, рухнула на матрац. Немного успокоившись, отрешенным тоном она сказала:

— Надеюсь, тебя, мой друг, эти звери не тронут? — и вдруг в глазах Эльнары загорелся огонек надежды: — А может быть, попытаемся сбежать? От кого я только не убегала в своей жизни, Султан, и до сих пор мне это удавалось…

— А куда бежать, Принцесса? — печально ответил друг. — Вокруг нас море, а в нем наверняка водятся кровожадные акулы.

Султан замолчал, горестно опустив голову, но вдруг, озаренный мыслью, резко вскинул ее так, что в шее даже хрустнули позвонки. Явно что-то задумав, он с твердой решимостью попросил у Эли свиток с завещанием ее деда и решительно направился к выходу. Из капитанской каюты раздавались громкие голоса — Люрук с Шактуа о чем-то горячо спорили. Набрав побольше воздуха в легкие, Султан переступил порог каюты. Моряки разом замолчали, а капитан устремил на непрошеного гостя недобрый взгляд.

— Кто-нибудь из вас умеет читать по-арабски? — гордо спросил отважный хоршик, изо всех сил стараясь не выдать своего волнения перед бывалыми морскими волками, для которых человеческая жизнь не значила ровным счетом ничего.

— Да зачем нам дался твой арабский? Или ты, пигмей, почуяв что-то своей поганой задницей, надумал оставить нам с Люруком завещание? Быть может, у тебя есть золото, много золота? — Шактуа отвратительно расхохотался. Ему было очень смешно, ведь он не умел читать даже по-французски.

— Дело у меня к тебе важное, капитан, — Султан замолчал, многозначительно поглядывая в сторону Шактуа.

Люрук молча повернулся к своему помощнику. Тот, мгновенно сникнув, без всяких вопросов попятился к выходу. Капитан «Марселя» сложил руки на груди и прищурил глаза.

— У меня не было возможности прийти к тебе раньше, капитан, — доверительным тоном заговорил Султан. — Я болел, долго и сильно болел, думал — не выживу, но Аллаху было угодно…

— К делу, — тонкие губы Люрука, как обычно, немного подергивались.

— На берегу я не успел сообщить тебе, капитан, что мы с Принцессой отправляемся в Парижу с очень важной миссией, — хитрый хоршик сделал паузу.

— В Парижу? — губы капитана задергались еще сильнее, что случалось всякий раз, когда его пробирало на смех.

— В Парижу, — невозмутимо ответил Султан, с удовольствием повторяя слово, которое ему так сильно понравилось в беседе с профессором Моро. — Так вот, капитан, мы — не простые путники. Принцесса, которую ты все время называешь «сударыней», является внучкой знатного персидского вельможи, который отправился с важным поручением к самому французскому королю, но, к сожалению, во время пребывания в Парижу внезапно сильно захворал. Господин Сатар — поверьте моему слову, один из богатейших людей Персии — отправил гонца из Франции в Хоршикское ханство с завещанием для своей единственной наследницы. Но Принцесса, благородная душа, больше жизни любящая своего доброго деда, — при этих словах Султан даже выдавил из своих лукавых глаз несколько слезинок, — захотела проститься с ним и поспешила в чужие края. Господин Сатар уже извещен о том, что она находится в пути, и с нетерпением ждет свою наследницу.

— Что-то по вашему ободранному виду не скажешь, что в Парижу, любезный, — сыронизировал Люрук, — вас ждет богатый старикан.

— Клянусь Аллахом! — вскричал вошедший в роль Султан. — Ты не видел нас, капитан, в самом начале нашего пути. Нас с Принцессой сопровождал такой большой и богатый караван, что он, простите мне мою дерзость, не уместился бы на этом корабле! Но в дороге на нас напали разбойники! С большим трудом мне удалось спасти Принцессу и добраться с ней до Измира. Я говорю чистейшую правду, тут все написано! — в руках хоршика появился свиток, перевязанный парчовой лентой.