— Вы что ж проход-то загородили, как будто для разговора другого места не найти? — раздалось из глубины лавки сразу несколько недовольных голосов.

Арун, мнивший себя одним из почтенных жителей Тазара, хотел было возмутиться подобным тоном обращения, но, опасаясь потерять из вида Эльнару, засуетился и двинулся к выходу, непрестанно оглядываясь. На улице он оттащил девушку с Султаном в сторону, дабы им никто не мог более помешать.

— Кстати, как зовут-то тебя, сестренка? — спохватился толстяк.

Чтобы лишний раз не создавать новых недоразумений или сложностей, Эльнара назвалась своим уменьшительным именем «Эли».

— Вот видишь, у вас даже имена похожи! — обрадовался Арун и опять принялся за свое. — Ну, вспомни, пожалуйста. Вы так сильно с Али похожи, что это не может быть просто совпадением.

— А зачем он тебе? — осторожно спросила девушка, понимая, что от Аруна не так-то легко избавиться.

— Так, стало быть, ты его все же знаешь, коли интересуешься, зачем он мне нужен! — торжествующим тоном провозгласил Арун и, приняв небрежный вид, ответил. — Да видишь ли, Эли, несколько лет тому назад Али работал у меня. Ах да, я забыл представиться: почтенный житель славного Тазара, владелец ювелирной мастерской, имеющей честь обслуживать нашего светлейшего повелителя — самого хана Тани, да продлит всемогущий Аллах его дни! Мое имя — Арун. Так вот, работал у меня Али подмастерьем. Я на него нарадоваться не мог: такой красивый, прилежный, добрый мальчик, — от одного только взгляда на него у меня на душе становилось теплее. Красавчик — каких поискать! Все было хорошо, мы с ним, можно сказать, сдружились. А потом вдруг он пропал — может, весточку какую из дома получил, или еще что стряслось. В общем, ушел однажды Али и не вернулся, а поскольку милый мальчик не сообщил мне, что уходит, я остался должен ему кой-каких деньжат за работу. Ну а я же, как человек честный и благородный, с тех пор не могу найти себе покоя — очень не люблю долгов. Да, признаться, и сердце у меня болеть начинает при мысли, что мой бедный мальчик, быть может, где-то ходит, испытывая нужду и голод, а ко мне обратиться стесняется, или гордость не позволяет. Но всемогущий Аллах услышал мои молитвы и послал мне тебя, Эли. Ты ведь поможешь мне найти его, правда?

Слушая Аруна, Эльнара просто диву давалась богатому воображению этого хитреца. Ей так хотелось разоблачить плута, но тогда он узнал бы то, что знать ему совсем не следовало. Особенно сейчас, когда она торопится поскорее покинуть Хоршикское ханство, где у нее накопилось столько врагов. Обдумывая свой ответ, девушка неопределенно улыбнулась. Арун засуетился пуще прежнего: полез в один свой карман, потом — в другой… Круглый лоб его вспотел от напряжения, и на какой-то миг Эли даже стало жаль его. Наконец, в третьем кармане он нашел то, что так усиленно искал.

— Поверь, Эли, я все понимаю. Возможно, тебе, юному доверчивому созданию, старшие запретили распространяться о месте жительства вашей семьи. Это неудивительно — сейчас столько обманщиков и воров развелось, что и не знаешь, кому можно доверять, а кому — нет, — проникновенным тоном заговорил толстяк. — Я вовсе не настаиваю, дорогая Эли, чтоб ты мне сообщила, где я могу найти Али. Мы можем поступить гораздо проще. Милый Али — такой скромный юноша, что из скромности или из ложной гордости, которая так часто встречается у молодых, может не откликнуться на мое искреннее предложение… Поэтому я прошу тебя, милая девочка, сообщи ему, что в главном караван-сарае Тазара его ждет добрая весточка. Пусть он заглянет туда, а уж все остальное — моя забота. Самое главное, чтобы Али пришел. Поверь моему честному слову, Эли, твой брат не пожалеет об этом, я очень хочу ему добра. И еще, сестренка, я хочу отблагодарить тебя заранее за все твои хлопоты. Прими мой скромный дар, — с этими словами владелец ювелирной мастерской протянул Эльнаре красную бархатную коробочку. Девушка с любопытством открыла ее и увидела внутри целый ювелирный набор поистине великолепной работы: оправленные в золото рубиновые браслет, серьги, перстень и тонкие монисты, что хоршикские девушки так любят вплетать в свои косы. В лучах заходящего солнца прекрасные драгоценности переливались таинственным светом, от которого в душе возникал трепет восхищения.

Эли замерла от восторга, а ее приятель, взяв в свои руки коробочку, повертел ее, поцокал языком и недоверчиво спросил:

— Что, камни-то настоящие?

У бедного Аруна вытянулось лицо, из чего Султан сделал правильный вывод, тут же заулыбался и бойко затараторил:

— Да ты больно-то не серчай, друг. Я ж так спросил, для порядка. Да-да, думаешь, я за свои двадцать пять лет не научился отличать благородных людей от мошенников? У тебя ж твои честные намерения, брат, на лице написаны. Да и чего огорчаться-то? Для тебя что важно? Найти Али, верно? Все остальное, как говорится, — мелочи жизни. Не переживай, все будет как в сказке! Найдем мы тебе твоего Али, да и не только его: за такую-то красоту можно еще кого-нибудь найти в придачу, тогда у тебя будет целых два Али. Здорово?!

— Но мне только один нужен, — почему-то шепотом произнес обескураженный Арун, глядя с истинно торгашеской тоской на один из многочисленных карманов коричневого жакета Султана, в котором исчезла только что подаренная красная бархатная коробочка. — Мне один Али нужен, вот ее брат, — он указал пальцем на Эльнару, явно пребывавшую в замешательстве.

— Вот его-то мы тебе и найдем, — тут же откликнулся Султан, которого вдруг охватило столь благостное расположение духа, что он готов был подарить этому тазарскому чудаку все на свете. — Не переживай, брат, так и скажем негоднику при встрече: «А ну-ка, дуй быстрее в Тазар, там тебя с нетерпением ожидает один из благороднейших людей нашего ханства!»

— Умоляю вас не называть моего имени, вы можете все испортить! — у толстяка Аруна от волнения вспотело лицо. — Понимаете, Али — такой скромный и чувствительный юноша, он может не откликнуться на такое предложение… Тут другой подход нужен. Вы, главное, отправьте его в Тазар, а уж я после этого еще раз вас отблагодарю, самым достойным образом. Уверяю, вы не пожалеете о нашей встрече!

— Да я и так уже не жалею! — беззаботно заявил Султан и чуть более озабоченным тоном прибавил: — Ну, бывай, друг, жди в гости Али, может, и мы когда-нибудь к тебе заглянем. Теперь же, не обессудь, нам пора идти, скоро ворота караван-сарая запрут, как бы не остаться нам ночью на улице.

Оставив Аруна в сильнейшем душевном волнении близ кондитерской лавки, Эли с Султаном поспешно зашагали к караван-сараю. По дороге приятель, довольно поглаживая карман с заветной коробочкой, спросил девушку:

— Надеюсь, Принцесса, этот твой Али живет не слишком далеко от здешних мест? Обещание-то, конечно, вроде как надо выполнить, но только и от каравана лучше надолго не отставать, а то потом не догоним. Суток хватит? Что ты так странно на меня смотришь? Ну, пусть будет двое суток, больше — никак нельзя. Ох и любопытно мне, Принцесса, посмотреть на этого Али! Уж что в нем такого необыкновенного, что ради него люди золотом разбрасываются? Кто б ради меня паршивую овцу предложил? Ну что ж, поговорим, побеседуем с парнем! Может, секретом поделится. А я взамен научу его своей игре… Ой, кто это?!

Сумерки незаметно сгустились, и опешивший от неожиданности Султан вдруг увидел рядом с собой вместо Эльнары красивого молодого человека. Точнее, его лицо, поскольку разглядеть фигуру мешала темнота. На голове у незнакомца была белая чалма, безусое лицо с нежным овалом подчеркивало юный возраст, а в красивых раскосых глазах горел лукавый огонек. Юноша был разительно похож на Эли.

— О Аллах, что за наваждение?! Ничего не понимаю! Где моя Принцесса? Она ведь только что шла рядом со мной! Али, ты ведь — Али, верно? Скажи, ты не видел Принцессу? О, горе мне! Я обещал защищать ее от всех невзгод и врагов, а сам не доглядел ее.

— Султан, брат мой, не плачь! Я и есть Эли! Прости, кажется, я неудачно пошутила, — неожиданно произнес Али голосом Эльнары.

Девушка ловко размотала чалму, которую до того хранила в котомке вместе с другими вещами, и встряхнула головой. Длинные косы упали ей на грудь. Она ласково улыбнулась:

— Понимаешь, Султан, нет на свете никакого Али, похожего на меня как две капли воды. Это все я. Просто в свое время, когда мне нужно было добраться из Архота до Перистана, я переоделась в молодого человека и взяла себе это имя. Почти целый год я жила как Али, а потом снова стала Эльнарой. Как раз тогда через Тазар и проходила. Правда, никаким подмастерьем у Аруна я не работала, мы с ним и беседовали-то недолго — какой-нибудь час, другой, — а он, видишь, запомнил, уж не знаю почему. Да это все неважно. Плохо, что мы драгоценности взяли, ведь обещание свое все равно выполнить не сможем.

— Ну и напугала же ты меня, Принцесса! — приятель наконец пришел в себя. — Ты не думай, я испугался не незнакомца, а того, что потерял тебя, болтун неугомонный! Надо было по сторонам смотреть, а не языком молоть! Сам во всем виноват!

— Ты очень хороший, Султан! И не надо на себя наговаривать!

— Это ты, Принцесса, очень хорошая и добрая, прощаешь мне все ошибки и глупости. А по поводу драгоценностей — не переживай. Я так понял, у Аруна их видимо-невидимо, а нам с тобой в дороге золото не помешает.

— Но мы должны были отказаться от него!

— Разве у нас была такая возможность, Принцесса? Ты же видела, Арун всучил нам эту коробку чуть ли не насильно… Впрочем, он ничего, по большому счету, не потерял: мы будем молиться за его здоровье и благополучие, как только подвернется возможность. Я знаю только один грех на свете, Принцесса: быть голодным, — все остальное, поверь мне, дело поправимое!

Все меньше и меньше оставалось до границ Хоршикского ханства. Скрывались за горизонтом его многочисленные селения, утопающие в садах, большие и малые города, негласно состязающиеся между собой в архитектурном величии, богатстве казны и искусстве ремесел. А впереди открывалась Великая Степь — величавая и бесконечная, как ночное небо над головой. Гордая и неприступная, словно острые скалы, она по прихоти природы охраняла южные границы ханства от набегов недобрых соседей из желтой страны и, словно любимая матушка, родная до боли, была готова защитить своих детей — степных путников.