— Что касается меня, то твое здоровье для меня важнее всего прочего. Ну, хорошо, посмотрим, как ты будешь себя чувствовать завтра.

— Мне нужно как следует выспаться, — сказала Анна.

— Тогда я лягу у себя в комнате и не буду тебя беспокоить.

Когда он нагнулся, чтобы поцеловать ее, сердце у нее едва не разорвалось от жалости к нему. Каждое его слово, каждый его жест выдавали глубочайшую любовь к ней и трогательно нежную заботу, но она не любила его.

Оставшись одна, Анна попыталась разобраться в случившемся. Неужели бабушка намеренно ей солгала? Если это так, значит, ее жестоко обманули и Гарри тоже. Должно быть, миссис Бейчер всех обманула, включая мисс Бейчер и Батлеров, потому что, с ее точки зрения, самое главное для женщины — удачный брак, а стало быть, деньги и положение в обществе. Руководствуясь этими ориентирами, она надумала добыть все это для Анны любыми средствами, не посовестившись принести в жертву правду и справедливость.

Но ведь Гарри жив! Гарри — жив!

Анна упала у кровати на колени и попыталась вознести Богу благодарственную молитву, но была слишком взволнована, слишком противоречивы были ее чувства, чтобы молиться. Она только понимала, что судьба сыграла с ними обоими жестокую шутку, разлучив их, а затем снова бросив их навстречу друг другу. Что теперь с ними будет? Уйдет ли Гарри снова из ее жизни, разочарованный и горько оскорбленный?

«Если бы только удалось выкроить хотя бы пять минут, чтобы остаться с ним наедине, — думала Анна. — Мне хватит этого времени, чтобы рассказать ему, что произошло».

Она зарылась головой в подушку, и плечи ее задрожали от рыданий. С каким бы облегчением она выплакалась, но она опасалась, что Ричмонд услышит и придет.

Анна не в силах была заснуть. Мысли роились у нее в голове. Наступил новый день. Утро было холодное и туманное.

В доме все уже проснулись. Няня принесла Билли Боя поздороваться с мамой. Она слышала Акбара в комнате у Ричмонда и камердинера, спрашивающего, какой костюм наденет хозяин, и сквозь полуоткрытую дверь видела камердинера, который гладил чистую рубашку и чистил щеткой сюртук и брюки.

Завтракали они чаем с тостами. Ричмонд кидал на нее внимательные взоры.

— Мне кажется, ты не спала, — заметил он. — Пожалуй, стоит пригласить врача.

— Нет, прошу тебя, не надо, — сказала она. — Здоровье у меня в полном порядке, а впереди целый день для отдыха.

— Ну, хорошо. Теперь относительно музыки для бала. Было бы неплохо, если бы ты обсудила это сегодня с Августой. Дирижер оркестра хочет знать программу заранее. Если понадобится, нужно успеть переписать ноты.

— Мы сделаем это до обеда, — обещала Анна.

— А твоя матушка сегодня приедет?

— Нет. Разве ты забыл, что вчера она с полковником уехала в Барракпур. Они должны вернуться завтра, но она так любит этот город, я не могу на нее полагаться.

— Надеюсь, она успеет приехать к балу, — сказал Ричмонд. — Кстати, как тебе капитан Кармайкл-Смит? Когда мы познакомились с ним в клубе, он показался мне очаровательным собеседником, но вчера он был немного не в себе. Тебе не удалось с ним поговорить?

— Вчера для меня был неподходящий вечер для разговоров.

— Капитан исключительно скромный человек, — сказал Ричмонд. — Он только что получил из рук принца-регента медаль за свое участие в Явской кампании, и я слышал, что губернатор особо подчеркнул доблесть, какую он проявил при Форте Калинджар.

— В самом деле? Очень интересно, — сказала Анна, стараясь вести, себя так, будто капитан представлял для нее не больше интереса, чем для Ричмонда.

— Попробуй вызвать его на разговор об этом, — посоветовал Ричмонд. — Ну, дорогая, сегодня мне предстоит тяжелый день. Обещай, что не будешь перетруждаться.

Анна испытала облегчение, когда он ушел, но не в силах была ничем заняться. Как она жалела, что мать в Барракпуре. Ей не терпелось кому-либо довериться, а про Гарри она могла говорить только с ней. Наверное, теперь Гарри ее презирает, с болью думала Анна.

Утро помогла скоротать Августа. С ней они обсуждали распорядок бала, составляли музыкальную программу, подыскивали лучшее место для размещения оркестра, рассматривали наброски декораций и придумывали, во что им нарядиться.

— Конечно, в домино и маски, — решила Августа. — Ах, какая жалость, что нельзя сбросить лет эдак десять! Как чудесно было бы снова стать восемнадцатилетней дебютанткой, для которой этот бал первый в жизни!

— И что бы ты тогда сделала? — спросила Анна.

— О, конечно, вышла бы замуж за какого-нибудь сказочно прекрасного мужчину. Богатого, красивого и чистого, как только что выпавший снег! Ты знаешь, Анна, порой я с грустью чувствую, что остановлюсь на своем нераскаявшемся старом сатире!

— Не стоит делать вид, будто ты не любишь Джона Эллиота, — сказала Анна.

— Да, конечно, но не могу же я притворяться, что пылаю к нему той любовью, о которой мечтают все молодые особы. О, Анна, как умно ты поступила, сразу приняв предложение Ричмонда! Вы представляете собой идеальную пару. До тебя он, кажется, и не помышлял о браке.

Так рассуждала Августа, пока не спохватилась, что приглашена в гости.

— Ну вот, я ведь обещала зайти к этим несносным Ламбертам! Думаю, им непременно нужно время от времени повидать меня, чтобы посмотреть, как я выгляжу, — засмеялась Августа. — Не могу отказать им в этом скромном удовольствии, но знай, Анна, что все время, пока я буду там, меня будет мучить зависть к тебе!

Анна не могла не подумать, что Августа вряд ли стала бы ей завидовать, если бы знала о ее сложном положении. Она так волновалась, что не могла усидеть дома, вместе с тем ей никого не хотелось видеть, кроме матери и сестры, а Генриетта была не в том состоянии, чтобы с ней советоваться, так как все еще горевала о смерти ребенка.

Катаясь в фаэтоне по Эспланаде, Анна принимала приветствия друзей и знакомых и сама с ними дружески раскланивалась. По ее внешнему виду никто не догадывался, какое смятение она переживала.

Она доехала до конца Эспланады и уже приказала возвращаться, когда ее догнал Гарри. Он ехал на гнедом жеребце и на первый взгляд выглядел таким же красивым и неотразимым, как тогда, в Бате. Она почти почувствовала себя в том замечательном прошлом.

Вскоре Гарри гарцевал рядом с ее экипажем.

— Миссис Теккерей! Я надеялся, что мы встретимся.

Ей было тяжело слышать это официальное обращение, как будто они были незнакомы друг с другом.

— Было очень любезно со стороны мистера Теккерея пригласить меня вчера, — продолжал он. — Но я был невероятно поражен, почти оглушен, когда узнал, что миссис Теккерей — это та, которую я знал под именем Анны Бейчер.

Отчуждение между ними становилось невыносимым. Теперь Анна видела, что он выглядел утомленным, а его лицо избороздили морщины.

— И вы вообразили, что миссис Теккерей вытеснила Анну Бейчер? — воскликнула она. — Неужели вы не испытываете ко мне ни малейшего сочувствия?

— Мистер Теккерей знает, что мы встречались в Англии?

Она покачала головой:

— Он ничего не знает. Приходите завтра утром в дом к моей матери. Там мы сможем спокойно поговорить.

Она протянула ему карточку с адресом миссис Батлер.

— Я приеду, — пообещал он и ускакал, оставив ее в еще большей тоске и тревоге, так как она не знала, как себя с ним вести.

В тот вечер она едва не поссорилась с Ричмондом, чего ранее никогда не случалось. Вернувшись из клуба, он принялся пересказывать разговоры, услышанные там, но она не смогла заставить себя проявить к ним интерес. Ее угнетенное настроение было настолько тяжелым, что передалось и ему.

— Ты очень подавлена, я вижу, — сказал он. — В чем дело? Я чем-либо тебя расстроил?

— Нет, конечно, нет. Сегодня я не настроена разговаривать, вот и все.

— Сожалею, если моя болтовня тебя не развлекает. Обычно ты с удовольствием слушала о том, что происходит вокруг.

— О, Ричмонд, оставь меня одну! У меня очень дурное настроение.

— Тогда давай поедем куда-нибудь и развлечемся. Тебе нужно…

— Мне нужно остаться одной, — оборвала она его.

— Что ж, хорошо. Если тебе нечего мне сказать, я почитаю, — добродушно заметил он, но вскоре поднял голову от книги и заметил: — Кстати, сегодня я опять встретил капитана Кармайкла-Смита. Ему приходится все время быть настороже из-за матушек, желающих пристроить своих дочерей. Представить не могу, как такого интересного мужчину до сих пор никто не поймал в матримониальные сети. Может, нам сосватать его за Августу?

— Подумай, Ричмонд, что за возмутительные вещи ты говоришь! Сосватать его за Августу! Она не поблагодарит тебя за это, да и он тоже.

— Допускаю, ты знаешь ее вкусы, но будь я проклят, если понимаю, как ты можешь говорить о его вкусах в данном случае. В тот вечер ты едва обменялась с ним парой слов. Более того, раз уж мы с тобой всегда откровенны, скажу, ты вела себя с ним невежливо.

— Я невежливо? Что ты имеешь в виду? Я не сказала ничего неприличного.

— Насколько я мог видеть, ты вообще почти не разговаривала с ним. Я считал, ты дашь ему почувствовать наше гостеприимство. Думаю, капитан был оскорблен твоим равнодушием, потому что сегодня он был со мной далеко не так любезен, как раньше. Он вел себя крайне сдержанно.

Анна вышивала ридикюль, который собиралась послать в подарок мисс Бейчер, но так разволновалась, что прекратила этим заниматься. Она была не в состоянии вдеть нитку в иголку. Ей нужно было кое-что поведать Ричмонду — конечно, не всю правду, а только часть ее, а не то он не перестанет все время задаваться вопросом о причинах ее дурного настроения.

— Ричмонд, прости, если я была с капитаном Смитом не так гостеприимна, как ты ожидал, — Она помолчала. — Все дело в том, что я была совершенно ошеломлена, когда его увидела. Мы когда-то встречались с ним в Англии. Это было очень давно.