Однажды он вызвал Анну на палубу, когда солнце садилось. Она увидела окрашенные в алый и розовый цвета облака на голубом небе. Вокруг солнца сиял ореол зеленоватого цвета. Это было чарующее зрелище, она впервые в жизни видела на небе такое необычное сочетание красок. Анна стояла рядом с Джорджем Чиннери до тех пор, пока они не поблекли.

— Если бы только я мог передать все это на холсте! — с тоской воскликнул он.

Из кают-компании донеслись звуки музыки. Кто-то терзал несчастную скрипку, неумело пытаясь исполнить грустную мелодию. Джордж Чиннери рассмеялся.

— Скрипач коверкает мелодию, — заметил он. — Мисс Бейчер, хотите, я выкину этого музыканта за борт?

Она покачала головой. Скрипач мучился над мелодией котильона, под которую она танцевала с Гарри.

— Почему вы всегда такая грустная? — спросил Джордж Чиннери.

— Думаю, насколько все было легче для Джульетты, — проговорила она.

— Девочка моя, что вы такое говорите! Подождите, пока вам не стукнет столько же, сколько мне. Вы еще и не начинали жить, — горячо возразил он.

Они шли вдоль восточного побережья Индии. В море они были уже пять месяцев, и пассажиры каждый день собирались на палубе из опасения пропустить что-либо интересное, но плоские коромандельские берега выглядели тоскливо и неприветливо.

Наконец «Адмирал Хоув» бросил якорь в Кеджери, и судно сразу окружила целая флотилия небольших лодок. Местные жители с бронзовой кожей предлагали купить фрукты и кокосы. На следующий день пассажиров перевели на баржи, на которых им предстояло подняться вверх по течению реки Хугли. Анна с радостью увидела, что Джеймс Симмонс оказался в ее группе, но она заметила, что полковник Батлер частенько бросает на него и его коллег-письмоводителей сочувственные взгляды, когда те размышляли вслух о том, как разбогатеть.

— Думаете, они не сумеют сколотить состояний? — как-то спросила она.

— К черту состояние! Я думаю об их жизни, — мрачно усмехнулся полковник. — Когда я в первый раз приехал сюда, со мной было двенадцать вот таких же молодых парней, а через пять лет в живых остался я один. Все умерли, дорогая моя, все!

— Должно быть, вам становилось грустно, когда вы об этом думали, — предположила Анна.

— Так бы оно и было, не повстречай я замечательную женщину — вашу матушку, сделавшую меня счастливым, — сказал полковник Батлер и поспешно добавил: — Не смотрите вниз, дорогая. На волнах покачивается утопленник.

— О господи! — содрогнулась Анна.

Именно в этот момент перед ними открылся вид на Гарден-Рич. С палубы баржи дома в зеленом обрамлении травы и деревьев сверкали перламутром, как морские раковины, и Анна подумала, что это, должно быть, дворцы, в которых живут владетельные принцы.

Когда из-за изгиба реки показалась Калькутта, и они увидели грандиозное сооружение под названием Форт Уильям, с огромной лестницей, ведущей к нему, в толпе пассажиров раздались восторженные восклицания. Вдоль берегов стояли на причале множество судов, а по реке сновали суда и суденышки. Перед Анной мельтешили красные, синие и коричневые паруса. Чернокожие моряки управляли судами с поразительной сноровкой. Шум стоял невообразимый.

Здесь были корабли со всех концов света, и когда с баржи путешественники высадились на заполненную толпой набережную, говор на сотне наречий, шум и гам, суматоха и гомон оглушили их.

На берегу первым Батлеров приветствовал капитан артиллерии Аллан Грэхем, протеже полковника. Анна увидела, что Генриетта произвела на него впечатление, а та тоже обратила на него внимание. Их взгляды встретились, и она покраснела. Капитан Грэхем поклонился, споткнулся и подал ей руку с намерением проводить к экипажу. Миссис Батлер перевела взгляд с мужа на Анну и улыбнулась.

— Неужели уже завоевание? — заметила миссис Батлер.

— Похоже на то, — с усмешкой ответил полковник.

Анну настолько оглушили новые впечатления, что у нее кружилась голова, когда они добрались до дома в Чоуринге. Внутри было прохладно — опахала под потолком постоянно находились в движении. Она слышала плеск воды, когда травяные циновки на распахнутых окнах окунались в воду. От циновок исходил приятный запах.

— Как это все необычно, правда? — сказала Генриетта, озираясь.

Анна покачала головой. Ей здесь ничего не казалось странным и необычным. Напротив, у нее было такое чувство, будто она вернулась домой.

В английской колонии Калькутты Батлеры пользовались всеобщей любовью и вели весьма оживленную светскую жизнь. У них было множество друзей и знакомых, и редкий вечер проходил без приглашения на какой-нибудь прием, бал или ужин. В течение дня миссис Батлер с дочерьми наносила визиты или сама принимала гостей, а после захода солнца все они отправлялись кататься в коляске на Эспланаду, где снова то и дело встречали друзей и останавливались, чтобы поговорить о том, о сем.

Ритм жизни был весьма бурным. Анна и Генриетта оказались в водовороте светских развлечений. Им приходилось урывать минутку, чтобы написать письмо мисс Бейчер.

— Когда мы жили в Фэрхеме, мы и подумать не могли, что нас будут так часто приглашать, — заметила как-то Анна.

— Да уж! — кивнула Генриетта. — Как вспомню бесконечный вист бабушки и дряхлых адмиралов, которые только и знали, что кашляли да кряхтели, то просто не верится, что это было с нами!

— А здесь очень приятные, приветливые люди, — сказала Анна.

— И как чудесно, что мы приехали в самое приятное время года, когда можно танцевать на балах, не опасаясь, что растаешь от зноя.

Они, не торопясь, спускались по широкой лестнице к своей матери, беседовавшей с миссис Ламберт и ее дочерью Джулией. С ними сестры уже познакомились, а также с миссис Шекспир, высокой элегантной молодой женщиной, к которой Анна сразу прониклась глубокой симпатией.

— Мы с моей сестрой Августой приехали сюда к брату в 1802 году, — рассказывала миссис Шекспир Анне. — Мальчику было всего шестнадцать лет, когда он уехал из дома, и он жестоко страдал от тоски по родине. У нас большая семья, и мы все слишком привязаны друг к другу, так что страдания одного родственника заставляют переживать всех остальных.

— Не думаю, что может быть что-либо более ужасное и мучительное, чем разлука, — с чувством ответила Анна. — Должно быть, для брата ваш приезд стал настоящим счастьем.

— Так оно и было. Кроме того, в то время мы были еще очень молоды, и нам вместе было очень весело, — сказала миссис Шекспир.

— Вы ведь, кажется, вышли замуж уже через год после приезда сюда, не так ли? — спросила миссис Ламберт, отлично зная ответ, поэтому, не дожидаясь его, продолжала: — А ваша сестра Августа до сих пор без мужа! О чем только думают эти мужчины?!

— Понятия не имею, миссис Ламберт, но думаю, не так-то просто уговорить ее расстаться с братом, — любезно ответила миссис Шекспир. — Видите ли, у нас шесть братьев, и думаю, далеко не каждый мужчина выдерживает сравнение с ними.

Миссис Ламберт собиралась что-то ответить, но ее опередила миссис Батлер, задав вопрос о Джордже, маленьком сынишке миссис Шекспир, которому было всего несколько месяцев. Разговор перешел на детей и на трудности ухода за ними в этом неустойчивом климате.

Анне понравились непринужденные манеры миссис Шекспир, и она упомянула об этом, когда та ушла.

— Она сразу показалась мне очень милой и приятной. Она такой теплый человек.

— Я всегда ее любила и люблю, — согласилась миссис Батлер. — Она вышла замуж по любви, что еще больше привлекает меня к ней. Джону Шекспиру было всего девятнадцать, и он был простым письмоводителем, а Эмилия имела возможность выбирать себе мужа из десятка поклонников! Я рада, что, наконец, у них появился ребенок, о котором они с мужем так долго мечтали!

— Эмилии, безусловно, повезло гораздо больше, чем ее сестре Августе, — сказала Джулия Ламберт. — Не хотелось бы мне оказаться на месте мисс Августы. Подумать только, быть незамужней в двадцать пять, да еще в Бенгалии!

— Неужели так страшно остаться незамужней? — спросила Анна.

— Страшно? Да это хуже смерти! — воскликнула Джулия. — Конечно, брат мог бы ей оказать в этом помощь, но мужчины думают только о своих удобствах, а уж мистеру Теккерею определенно не до нее.

— Совершенно верно! Мистер Теккерей считает себя весьма важной персоной, — с сарказмом произнесла миссис Ламберт. — Нужно очень постараться, чтобы получить приглашение от мистера Теккерея, а его костюмированные балы просто сказочны. Точь-в-точь «Тысяча и одна ночь»! — хмыкнула она.

— Полно, миссис Ламберт. Я уверена, что он вовсе не против знакомств, — сказала миссис Батлер.

— Что ж, возможно, — неохотно согласилась миссис Ламберт. — Пойдем, Джулия, нам пора.

— Я считаю Ламбертов просто ниже всякой критики! — после их ухода заявила Генриетта. — У них что ни слово, то обязательно какая-нибудь гнусность о людях.

— Видишь ли, дорогая, дело в том, что они слишком озабочены своими проблемами, — объяснила миссис Батлер. — Джулия здесь уже три года, а подходящего жениха для нее даже и на примете нет. Но достаточно! Видите, как легко стать злостной сплетницей?

— Только не тебе, дорогая мамочка! — сказала Анна. — Ты никогда не была злорадной.

— Надеюсь. Генриетта, кажется, сегодня я слышала в холле голос капитана Грэхема.

Генриетта вспыхнула и упрямо возразила:

— Не понимаю, мама, почему ты говоришь об этом именно мне.

Анна улыбнулась. Бедняжка Генриетта уверена, что не выйдет замуж по любви, и сейчас изо всех сил пытается делать вид, будто Аллан Грэхем ее совершенно не интересует.

Анна радовалась за сестру. Ей нравился капитан Грэхем, но в тот вечер, когда они катались на Эспланаде, и он ехал верхом рядом с их коляской и не отводил от Генриетты взгляда, она не в силах была не думать о Гарри, и глубокая боль терзала ее так же сильно, как всегда.