Губы их соприкоснулись, и девушка забыла обо всем. Горячая волна прошла по телу, она непроизвольно вцепилась в волосы Коди.

Тот скорее ощутил, чем расслышал тихий стон Ребекки. Он отнял руку от колена и коснулся полоски обнаженного тела между поясом шорт и рубашкой. Помедлив на теплом шелке кожи, пальцы его распустили узел, чтобы забраться выше, под ткань, согретую жаром тела. Он медленно подвинул руку выше, еще выше… и коснулся округлости груди. Обнаженной груди. Сообразив, что на девушке нет бюстгальтера, Коди испытал такую сладкую муку, что не удержался от стона.

Слегка отстранившись, он заглянул ей в лицо.

– Там ничего больше не надето, под рубашкой… – произнес он, не осмеливаясь верить в реальность происходящего.

– А ты против?

Это прозвучало как приглашение к действию.

– Против? – усмехнулся Коди. – Нет, черт возьми, ничуть!

Несколько мгновений их взгляды оставались прикованными другу к другу, потом он снова наклонился и провел кончиком языка вдоль линии полуоткрытых губ. Дрожь прошла по телу девушки, она выгнулась навстречу его ласкающей руке. Коди вошел в ее жаркий, отзывчивый рот, ни на миг не прекращая волнующих прикосновений, пока Ребекка не ощутила томительную полноту налившейся груди. Она шевельнулась, меняя позу, прижалась еще теснее, чтобы унять сладкое томление. Его рука, ласкавшая грудь, неожиданно скользнула вниз и оказалась у нее между ног.

Невыразимое ощущение, смесь желания и наслаждения, молнией пронзило Ребекку, она тихо вскрикнула, заранее сдаваясь. Рот ее снова начал лихорадочно искать губы Коди.

Прошло несколько минут, коротких, как вспышка, и Коди поднялся, по-прежнему держа девушку в объятиях.

– Пора в дом, милая, – сказал он и даже сумел ласково улыбнуться.

И как только ему удалось сообразить, что качели на веранде – не самое подходящее место для того, что было у него на уме! Он немного помедлил, давая ей возможность возразить.

Ребекка поняла, чего он ждет, но у нее и в мыслях не было протестовать. Она спрятала лицо у него на груди, что было безмолвным согласием.

Коди прижал ее крепче и зашагал к двери на подкашивающихся от нетерпения ногах. Он распахнул ее с такой силой, что она сама собой захлопнулась за ними с негромким стуком. Даже не оглянувшись, он начал подниматься по лестнице туда, где, он знал, находилась комната Ребекки. Только там он разжал руки и поставил ее на пол, в густой и мягкий ворс ковра.

– Твой последний шанс сказать «нет», – произнес он очень тихо, держа девушку за талию обеими руками и осторожно прижимая к себе.

– Сказать «нет»? Чего ради? – спросила она шепотом, поднимая на него доверчивый взгляд. – Ведь я хочу тебя, Коди. – Она и в самом деле хотела именно его, и только его, не на одну эту ночь, а на всю оставшуюся жизнь! – А ты? Разве ты меня не хочешь?

Они стояли у самого края кровати, так что потребовалось лишь одно движение, чтобы опрокинуть Ребекку на постель. Коди осторожно опустился сверху, боясь причинить ей боль, но она удовлетворенно вздохнула, впервые ощутив вес могучего мужского тела и найдя это приятным. Руки ее обвились вокруг шеи Коди, она полностью отдалась удовольствию прижиматься к нему всем телом.

Коди приподнялся на локтях, чтобы расстегнуть рубашку, и до тех пор оглаживал полуобнаженное тело, пока Ребекка не начала извиваться от наслаждения. Потом он повернулся на бок, позволив Ребекке сесть. Она сбросила рубашку нетерпеливым движением и осталась в этой позе, склонив голову. Плечи ее золотились от загара, оттеняя матовую белизну груди.

Коди сделал глубокий вдох, впивая аромат ее волос и кожи. Взгляд его был таким тяжелым и горячим, что казалось, мог обжечь, и был полон восхищения. Это было лучшим подарком: сознание, что Коди находит ее красивой. Черты его лица обострились от желания, пятна лихорадочного румянца горели на скулах, изгиб рта был жадным и чуточку хищным – свидетельство сильнейшего возбуждения.

С минуту он неподвижно созерцал ее, потом протянул руку, чтобы прикоснуться к округлости груди.

– Ты прекрасна, Ребекка! – произнес он чужим, хриплым голосом, обводя кончиком пальца маленький твердый бугорок соска.

– Как хорошо… – прошептала девушка и потянулась навстречу его прикосновению.

Не отводя взгляда, Коди рванул полу своей рубашки, расстегивая кнопки. Потом он привлек Ребекку к себе.

Когда распаленные желанием тела прижались друг к другу, почти не разделенные больше одеждой, у девушки вырвался счастливый возглас. От мускулистой мужской груди исходило ощущение мощи, которое будило извечное женское желание покориться. Окружающее словно подернулось дымкой и отодвинулось, руки Ребекки блуждали по груди и спине Коди. Какое-то время он наслаждался ее ласками, потом теснее привлек ее к себе для поцелуя. Девушка ответила со всей вновь обретенной страстью, ее стоны и тихие возгласы лихорадочного возбуждения могли свести с ума. Коди едва сумел оторваться от нее.

– Что случилось? Что-то не так?

– Все в порядке, просто слишком много одежды.

– О!…

Ребекка терпеливо ждала, пока он расстегнет пуговицу и молнию на шортах. В спальне было темно, только через дверь, так и оставшуюся распахнутой, пробивался свет от ночника, зажженного на верхней площадке лестницы. Девушке хотелось, чтобы света было больше, чтобы она могла ясно видеть Коди, однако, оставшись без шорт, в одних кружевных трусиках, она испытала неожиданный приступ застенчивости и прикрыла грудь руками, словно стараясь защититься от взгляда.

– Не нужно, – мягко попросил Коди, снимая с нее розовый кусочек кружева. – Тебе нечего стесняться, милая, потому что ты прекрасна.

Он наклонился, чтобы коснуться губами ее руки, но вместо этого коснулся груди. Ребекка опустила руки, открывая себя его взгляду, его поцелуям и прикосновениям. Рассудок ее совершенно умолк, зато чувства говорили в полный голос.

Коди быстро сбросил оставшуюся одежду, и не успела девушка опомниться, как он снова был рядом. Он мягко опрокинул ее на спину, и что-то необъятное, древнее, как сама жизнь, подсказало ей, как легче впустить его в себя. Коди готов был медлить, готов был к предельной осторожности, но это оказалось ни к чему. Ребекка слишком долго ждала, слишком давно готова была принять его.

Коди заглушил поцелуем короткий крик Ребекки, возглас не столько боли, сколько наслаждения, и замер ненадолго, чтобы ее неопытное тело приспособилось к новым ощущениям, к чувству наполненности. Он ждал, и в самом ожидании была невыразимая прелесть, чудесная пытка желанием. Потом мало-помалу он привел Ребекку к моменту наивысшего наслаждения. Лишь когда ее тело содрогнулось и крик счастья сорвался с губ, он дал себе волю…

…Ребекка спустилась с небес на землю медленно, как пушинка одуванчика, и нашла себя в объятиях Коди. Какое-то время она просто покоилась в его руках, все еще слишком ошеломленная, слушая постепенно стихающий бешеный стук его сердца. Бессознательная улыбка показалась на ее губах, потому что Коди явно был так же захвачен отшумевшим ураганом страсти, как и она сама. Девушка прильнула ближе, руки, державшие ее, в ответ сомкнулись крепче.

Коди потерся щекой о роскошный шелк волос и окликнул девушку по имени. Она не произнесла ни слова, только уютнее устроилась у него на плече. Ее влажная горячая кожа понемногу остывала, становилась прохладной. Коди хотелось заглянуть ей в глаза, прочесть то, что в эту минуту таилось там, и он повернулся на спину, не выпуская Ребекку из объятий, так что теперь она оказалась сверху. Она приподнялась, и он встретил взгляд, в котором прочел благоговейный восторг и новое знание. Потянувшись, Коди коснулся ее губ.

– Теперь ты моя, – произнес он. – Я знаю, что в тот первый раз сделал все не так и сказал не те слова. Хотелось бы, чтобы были цветы, и свечи, и лунный свет – все как положено, но только я не могу ждать. Выходи за меня, Ребекка!

Полузакрытые глаза распахнулись. Лицо Коди было решительным, почти упрямым. Ребекке было знакомо это выражение его лица – Коди выглядел так, когда собирался идти до конца. Но в ней самой росла неуверенность, разрушая чары недавней близости. Зачем он снова заговорил об этом?

– Почему ты хочешь жениться на мне, Коди? – с болью спросила она.

Уж не потому ли, нашептывал рассудок, что теперь, после близости, он обязан жениться как честный человек? Потому что он чувствует себя как никогда ответственным за нее? Потому что еще сильнее уверился в том, что она попросту неспособна отказать?

– Потому что я люблю тебя, – ответил Коди просто. – Знаешь, что это значит? Что я хочу быть с тобой всю жизнь, день за днем.

К его удивлению, из синих глаз Ребекки заструились слезы. Он вытер мокрые щеки ладонью.

– Почему ты плачешь? – спросил он с тревогой. – Что плохого в том, что я люблю тебя?

– Понимаешь, Коди, – всхлипнув, сказала девушка, – любовь бывает разная.

– Это как? – Он удивленно уставился на нее.

Ребекка помолчала, подбирая слова. Важно было объяснить, чтобы Коди понял раз и навсегда, что она имеет в виду. Это было нелегко: он обнимал ее, и его руки, тяжелые и горячие, отвлекали и мешали думать.

– Ты думаешь, что любишь меня точно так же, как мог бы любить другую женщину… не перебивай, я говорю «мог бы»! Но твоя любовь ко мне замешена на чувстве долга, чувстве ответственности. В ней есть что-то братское, и это неправильно, потому что такая любовь… она ненастоящая, Коди. Ты всегда, с детства, старался дать мне то, что я хотела, будь то жеребенок или котенок…, – Ребекка помолчала, уловив в его глазах тень сомнения. – Теперь я хочу мужа и детей, и ты готов исполнить это желание так же, как все остальные. Просто потому, что ты привык заботиться обо мне!

Она умолкла. Коди долго-долго всматривался в ее лицо, потом улыбнулся лукаво:

– Вот что я скажу на все это, милая: если ты так хочешь ребенка, что ж, мы только что на славу постарались, и я готов продолжать в том же духе. Если тебе нужен муж, вот он я, весь твой! Ну какая разница, на чем замешена моя любовь к тебе? Ни ты, ни я не знаем наверняка, так ведь, моя хорошая? Будь уверена, что я вылезу вон из кожи, чтобы убедить тебя в том, что моя любовь и есть самая правильная и что ты можешь смело связать свою жизнь с моей.