Наташа Лестер - Ее секрет

Она стиснула его руку.

– Не сегодня. Сегодня – вечер Алисы. Ты должен быть с ней. Ты можешь гордиться своей дочерью. Отпраздновать ее успех. А завтра ты обо всем скажешь Матти. Потом ты приедешь ко мне и отнесешь меня в постель.

В дверь позвонили в шесть часов вечера на следующий день, и Лео поспешила открывать, потому что отпустила слуг до конца недели. Она не хотела, чтобы в доме был кто-то еще, кроме нее и Эверетта, и тогда они останутся одни на несколько дней и найдут чем заняться! Но улыбка растаяла у нее на губах, когда она увидела, что на пороге стоит не только Эверетт. Рядом с ним была Фэй.

– Фэй? – с опаской произнесла Лео, которую тотчас охватили дурные предчувствия. – Зачем ты пришла?

– Впусти меня, и я все расскажу, – заявила в ответ Фэй своим прежним бесшабашным тоном, прибегая к которому она неизменно получала все, чего хотела.

Фэй протиснулась мимо Лео, которая не могла пошевелиться, уверенная, что, какие бы надежды они с Эвереттом ни лелеяли этим вечером, Фэй разрушит их, окончательно и бесповоротно.

Эверетт выглядел ничуть не менее растерянным и сбитым с толку, чем Лео.

– Ее авто подъехало одновременно с моим, – сказал он. – Я решил, что это ты пригласила ее.

– С чего бы вдруг? – сказала Лео. – Мне никто здесь не нужен, кроме тебя.

– Тогда давай пойдем и узнаем, чего она хочет, – угрюмо проронил он и взял ее за руку.

К тому времени, как они вошли в гостиную, Фэй, разумеется, уже угостилась джином и даже наполнила бокалы для Лео и Эверетта.

– Ты думаешь, мне это понадобится? – спросила Лео.

Фэй пожала плечами, одним глотком осушила свой бокал и повернулась спиной к Лео и Эверетту.

– Я подумала, что вы, быть может, захотите узнать, как я провела день, – непринужденно заявила она, но Лео безошибочно различила в ее голосе те же самые надрывные нотки, которые звучали во время их недавнего разговора, и на нее вновь нахлынуло предчувствие, что женщина, стоящая перед ней, находится на грани срыва.

– Провела день? – переспросила Лео, покосившись на Эверетта, который в ответ лишь пожал плечами и крепче стиснул ее руку.

– Я была в приюте для новорожденных.

– Зачем? – На этот раз первым заговорил Эверетт.

– Оказывается, одна из сестер работала там и в феврале 1920 года, – ответила Фэй. – Они стараются держаться вместе, эти сестры. Собственно, им особо и некуда больше пойти. Как бы там ни было, она уже старая и больная, почти не говорит. Когда я увидела ее лежащей в постели, то решила, что только зря потратила время. Раз она не в состоянии говорить, как она может рассказать мне что-либо?

Лео поняла, что ей нужно нечто большее, нежели рука Эверетта. Она обняла его за талию, и он последовал ее примеру.

– Но у этой сестры на шее было ожерелье из жемчуга «барокко». Я обратила на него внимание, потому что нечасто встречаются монахини, носящие жемчужные ожерелья, не так ли? – Фэй коротко рассмеялась. – Дежурная монахиня сказала, что не знает, откуда у нее это украшение, и что она, должно быть, долгие годы прятала его под облачением. Они увидели его только после того, как она заболела, и у них не хватило духу отобрать у нее ожерелье. Большинству людей нравится круглый жемчуг правильной формы. А вот мне всегда нравилось нарушать правила.

В голове у Лео забрезжили воспоминания. Фэй, стоящая на палубе парохода с ниткой жемчуга на шее. Фэй, рука которой непроизвольно взлетела к горлу в тот день, когда Лео впервые пришла к Бену с деловым предложением, и жемчугов на ней уже не было.

– Видите ли, – насквозь фальшивым жизнерадостным тоном продолжила Фэй, – свои жемчуга я отдала миссис Паркер. Я хотела, чтобы они достались моему ребенку, чтобы у нее остался бы сувенир на память обо мне. И я решила, что именно их Матти поместила в свой индивидуальный банковский сейф.

– Но если их носила монахиня… – начал было Эверетт.

– То ребенок, которого забрали в приют для новорожденных, был моим. И Джоан оказалась права; он был слишком болен…

Теперь настал черед Фэй умолкнуть. Потому что если дочка Фэй была слишком слаба, чтобы ее удочерили в тот же день, и ее отдали в приют, то, скорее всего, она умерла много лет назад. А ребенок, которого Матти забрала себе, – Алиса – была дочерью Лео и Эверетта.

Никто из них не проронил ни слова. А потом Лео увидела, как вздрогнули плечи Фэй, и она поняла, что та едва сдерживает рыдания.

– Фэй… – Она поспешила к золовке, протягивая к ней руки с желанием обнять и утешить.

Но Фэй выставила перед собой ладонь, словно предупреждая, чтобы она не смела приближаться к ней, и Лео поняла, что Фэй не потерпит никаких проявлений нежности, которые просто заставят ее сломаться.

– Не надо меня жалеть, – сказала Фэй. Те же самые слова произнес Бенджамин в ту ночь, когда раскрыл свою душу Лео.

– Я не жалею тебя, – возразила Лео, – а люблю, а это – совсем другое дело.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. По щекам Фэй текли слезы, и Лео впервые увидела, как она плачет. Пожалуй, они никогда не смогут начать все сначала и стать добрыми подругами, которыми вполне могли быть, но теперь Лео думала, что Фэй сожалеет об утраченной возможности ничуть не меньше ее.

– Спасибо, что пришла к нам и рассказала обо всем, – сказала Лео.

По губам Фэй скользнула тень улыбки, и Лео поняла, что больше никогда не увидит ее. Минутное чувство товарищества оказалось для нее чересчур болезненным, и Фэй, подобно Бенджамину, сбежит от возможности полюбить кого-то, потому что рука об руку с ней шла вероятность того, что ей причинят боль.

Словно подтверждая ее правоту, Фэй быстрым шагом прошла мимо Лео и Эверетта и исчезла.

Лео без сил опустилась на диван. Сначала у нее задрожали руки, а потом и все тело.

– Господи! – вырвалось у Эверетта. Он присел рядом с ней и обнял ее обеими руками.

Они долго молчали, но наконец Лео ощутила, что дрожь перестала сотрясать ее тело, и прильнула к Эверетту. Она почувствовала, как он чуть отстранился и кончиками больших пальцев стер слезы с ее щек.

– Не могу поверить, – сказал он.

– Я тоже.

– Алиса – наша дочь.

– Знаю.

Когда он произнес это вслух, величие их благословения вновь заставило обоих замолчать в ошеломлении. Они сидели рядом, обнимая друг друга, и у них была дочь.

– Может, тебе стоит догнать Фэй? – заговорил Эверетт одновременно с Лео, которая спросила:

– Может, расскажем обо всем Алисе прямо сейчас?

Оба дружно рассмеялись, и напряженная атмосфера, сгустившаяся в комнате после нелегкого разговора, начала понемногу развеиваться. Лео покачала головой.

– Не думаю, что Фэй захочет меня видеть.

– Пожалуй, ты права.

– Как насчет Алисы?

Эверетт внезапно поцеловал ее, мягко и бережно поначалу, но потом поцелуй его стал требовательным, и он прижался губами к ее губам.

– Мы расскажем Алисе обо всем завтра, – пробормотал он. – Она не знала правду целых девятнадцать лет. Один день ничего не изменит.

Лео улыбнулась.

– Ты помнишь о том, что я просила тебя сделать сегодня вечером?

Эверетт тоже улыбнулся.

– Боюсь, что мне придется нарушить свое обещание, – сказал он. – Кроме того, я не смогу ждать, пока мы с тобой найдем кровать.

– В таком случае, можешь приступать немедленно и нарушить свое обещание.

Наконец-то он смог крепко обнять ее. Он уложил ее на диван и лег сверху. И вновь они обменялись поцелуем, жадным и ласковым, о котором она мечтала добрую половину своей жизни. Платье ее отправилось на пол, как и его одежда. И вот ее руки ощутили его тело, сильное и красивое. Здесь, рядом с ней, оказался наконец тот самый мужчина, с которым она собиралась прожить долгую и счастливую жизнь.

Много лет назад я работала в австралийской штаб-квартире компании «Л’Ореаль Париж» в Мельбурне. Я была менеджером по маркетингу торговой марки «Мэйбеллин», и в одной из первых историй, которые я услышала об этом бренде, рассказывалось о юной девушке по имени Мейбел, влюбившейся в мужчину, отдавшего свое сердце другой. Том, брат Мейбел, помог ей смешать вазелин с угольной пылью, и она нанесла полученную смесь на ресницы в попытке покорить сердце этого мужчины. О том, удалось ли ей добиться задуманного, доподлинно ничего не известно, но то была первая тушь для ресниц, поступившая в свободную продажу. Эта история не давала мне покоя добрых пятнадцать лет и в конце концов легла в основу сюжета этой книги: я решила написать о том времени, когда косметика из незаконной стала повседневной.

Эта книга – художественное произведение, но множество источников предоставили мне полезные сведения, которые помогли воссоздать дух той эпохи и образ жизни, описанный в романе.

За информацией об истории, применении и производстве косметики я обращалась к следующим материалам: «Наука и технология косметики», том 1, под редакцией Марвина С. Бэлзама и Эдварда Сагарина; «История косметики в Америке» Гилберта Вейла и С. Л. Мейхема; «Боевая раскраска: мадам Хелена Рубинштейн и мисс Элизабет Арден, их жизнь, их время, их соперничество» Линди Вудхед; «Изобретая красоту» Терезы Риордан; «Классическая красота: история макияжа» Габриэлы Эрнандес; «Красота воображаемая: история глобальной индустрии красоты» Джеффри Джонса; «Надежда во флаконе: рождение американской культуры красоты» Кэти Пейсс; «Компактная пудра и косметика: красота от викторианской эпохи до наших дней» Маделейн Марш.

А вот отсюда я почерпнула знания, понадобившиеся мне для описания принципов работы универсальных магазинов и оформления их витрин: «Большой универсальный магазин» Роберта Гендриксона; «Обслуживание и стиль: как американский универсальный магазин изменил средний класс» Йена Уиттакера; «Праздник на витрине» Уильяма Л. Берда; «Мир универсальных магазинов» Йена Уиттакера.