— Джон, это не правда! — возразила Пенни. — Ты не сказал мне ни слова о любви!

— Значит, я имел это в виду! — с досадой воскликнул Джон. — Черт, я думал, что это тебе известно! Неужели ты считала, что я так просто возьму — и признаюсь?

— О, Джон, — простонала Пенни. — Подумай, если бы ты так и поступил, скольких бы неприятностей удалось нам избежать! Но я считала, что ты просто хочешь заставить Брэнду ревновать.

— Пенни, — страстно прошептал Джон. — С тех пор как я узнал тебя, Брэнда кажется мне такой же чувственной, женственной и желанной как… кукла Барби! Если хочешь знать, то я просто обрадовался, когда поползли слухи о ее шашнях с Грэгом Олденом!

— Да, жаль, что я этого не знала, — вздохнув призналась Пенни. — Тогда бы мне не пришлось скрываться на Мертл-Бич. Да, если бы ты только отважился сказать правду…

— Может быть, оно и к лучшему, — сказал Джон, пожимая плечами. — Потому что именно в эти страшные дни мне стало ясно, что я не просто хочу обладать тобой… Я осознал, что должен непременно жениться на тебе! Но, конечно, не успел я тебя отыскать, как ты снова исчезла!

— Но я бы никогда не поступила так, если бы ты попытался раскрыть мне глаза и не был бы таким скрытным, — виновато возразила она.

— А я только всего-навсего хотел оградить тебя от всех этих гадких подробностей, — отозвался Джон, пристально вглядываясь ей в глаза.

— Теперь я знаю это, — произнесла тихо Пенни, ответив ему таким же долгим взглядом. — Но это было сущее мучение — думать, как ты путаешься с этой дрянью… Тем более что ты производил впечатление сильного справедливого мужчины, способного защитить меня. Но я всегда предпочитала знать правду пусть самую горькую, чем страдать от неуверенности и неопределенности. Поэтому в будущем между нами не должно быть никаких секретов! Договорились?

— Больше никаких секретов, — обреченно согласился Джон.

Его теплые настойчивые губы прильнули к ее губам. Пенни казалось, что стены кабинета уносятся куда-то в бесконечность, а она парит в пространстве, вся исполненная радостного трепета. Руки Джона нежно убаюкивали ее, а ее тело полыхало в приятной истоме от прикосновений его мощного торса. Время для них перестало существовать. И только резкий стук в дверь вывел их из этого блаженного состояния.

— Войдите, — неохотно позволил Джон.

На пороге появился Ричард Эллиот с хитрой и слегка насмешливой улыбкой на устах.

— Ну, Пенни, — начал он торжественно. — Ненси говорит, что не может больше задерживать ленч ни на минуту. У тебя есть право выбора. Так что, стоит ли открывать шампанское и мы отметим вашу помолвку, или везти тебя в аэропорт?

Пенни глухо засмеялась и поудобнее устроилась на широкой груди Джона.

— Шампанского, дядя Ричард! — решительно произнесла она.

Поздним вечером они возвратились в Уотерфорд-холл. Огненный шар солнца уже уходил за горизонт, могучие дубы отбрасывали на дорогу причудливые тени. Легкий дымок из труб возносился легкими струйками в темнеющее небо. В конце аллеи во всем своем великолепии возвышался старинный особняк, и отблески заката мерцали в его зеркальных окнах.

— Боже, как хорошо дома, — сказала Пенни, когда машина затормозила перед подъездом.

— Точно, — согласился Джон, многозначительно поглядывая на нее. — Это был долгий день. Ты не думаешь, что нам лучше пораньше лечь спать?

— Почему бы и нет? — лукаво усмехнувшись, ответила Пенни. — Я смертельно устала. Пожалуй, я усну, как только доберусь до постели.

— Усну… — пробормотал Джон, бросив на нее еще один столь же многозначительный взгляд. — Ну уж нет. Пожалуй, это единственное, чего тебе не удастся сделать, дорогая.

И пять минут спустя она уже лежала, раскинувшись на огромной кровати под балдахином. Закат пламенел за высокими окнами, придавая ее прекрасному обнаженному телу необычный шоколадный оттенок. Джон стоял рядом, и его темные волосы, казалось, сияли в отсветах вечернего светила. Глаза его горели огнем желания, когда он всматривался в ее прекрасные черты. Взгляд этот будоражил и обещал многое… Сгорая от нетерпения, она потянулась к нему. Он чуть помедлил, наслаждаясь этой восхитительной картиной.

— Ах, дорогая, — страстно прошептал он. — Я так долго ждал этого…

— Ты говоришь так, будто бы мы впервые… — Пенни запнулась, ощущая странную робость.

— Так оно и есть, — голос Джона дрожал от нарастающего возбуждения. Теперь мы полностью принадлежим друг другу. И ты сейчас будешь моей, Пенни! Сейчас!

Джон яростно отбросил покрывала и приник к пылающему телу Пенни. Стремительно растянувшись рядом с ней, он заключил в свои трепещущие ладони ее упругие груди. Пенни почувствовала все нарастающее возбуждение, когда он начал ритмично гладить ей соски. Она ощущала, как с каждым его легким прикосновением они все более набухают. Через несколько мгновений он приник к ее груди своими теплыми губами. Пенни попыталась, задыхаясь, замедлить приближение неизбежного и продлить его страстные ласки, но Джон, яростно зарычав, всем телом прижал ее к пышным подушкам.

— Лежи смирно, — приказал он, — позволь мне насладиться тобой!

До сегодняшнего дня Пенни и представить себе не могла, что любовь может быть такой прекрасной и изысканно совершенной. Вскоре каждая клеточка ее тела дрожала, пульсировала и билась под чувственными ласками Джона. А сила и мощь его божественного тела пробуждали в ней страсть невероятной силы. Сладострастно постанывая, она все плотнее прижималась к нему, как бы растворяясь в его желании… Она ощущала только, как бешено колотится его сердце. Все, о чем мечтала она сейчас, все, о чем она мечтала всегда, — это принадлежать ему! Если бы только он сейчас вошел в нее своей теплой мужской силой, она бы забылась в огненной вспышке наслаждения. Крепко обняв его, она приникла губами к его груди — яростно, протяжно, с тяжелой чувственной силой.

— Возьми меня, Джон! — умоляюще выдохнула она. — Я так тебя люблю. Ах, сделай это сейчас!

Пенни услышала его хриплый глубокий вздох. Его теплые губы прижались к ее уху, и от этого прикосновения огонь пробежал по всему ее телу.

— Я тоже люблю тебя. Пенни, — прошептал он. — Ты будешь моей — сейчас и навсегда.

Застонав, он изо всех сил прижал ее к себе. Любовь его была яростной, как ураган, и бурной, как поток водопада. Не замечая ничего вокруг, они бурно искали удовлетворения, как две половинки наконец воссоединившегося целого. Каждый из них, удовлетворяя другого, испытывал мучительную радость. В середине этого яростного любовного танца Пенни ощутила поднимающуюся гигантскую волну нарастающего восторга, заполняющего все ее существо. Это безумно прекрасное чувство искало выхода и наконец прорвалось. В изнеможении она застонала:

— Джон! Джон!.. Ах, любовь моя, как я счастлива!

Тогда он еще крепче схватил ее, притянул к себе и одними губами выдохнул ее имя. И это было единственным ответом, который был ей нужен, которого она так ждала!

Примерно еще через час, когда они возвратились на землю, перед их глазами предстала картина учиненного в спальне погрома. Перевернутая лампа. Разорванные на куски тонкие простыни. Сорванный балдахин. Но это не занимало их. Мысли любовников были устремлены в будущее. Внезапно Пенни вскочила с кровати и принялась копаться в своей одежде, несказанно удивив этим Джона.

— Куда ты направляешься? — спросил он в недоумении.

— Хочу кое-что сделать, пока совсем не стемнело, — объяснила она. Вообще-то ты мог бы встать и помочь мне. Просто приходи на лужайку, как только будешь готов.

— Как пожелаете, мадам, — галантно промолвил он со вздохом.

Когда минут через пять он вышел на лужайку, то заметил, что Пенни на корточках возится в центре той самой клумбы в форме сердца, устроенной ее пра-пра-прадедом.

— О Господи, да что ты тут делаешь? — смутно различая ее во все сгущающихся сумерках, спросил он, приближаясь.

Ее лицо, озаренное последними лучами заходящего солнца, сияло довольной улыбкой.

— Сажаю семена, которые мы купили с тобой в Чарлстоне, — объяснила она, поднимаясь и отряхивая землю. — Хочу, чтобы в этом доме всегда жила любовь!

Немного помедлив, она одним прыжком решилась перемахнуть через клумбу. Но у самого края потеряла равновесие и пошатнулась. Джон поймал ее, схватил в объятья, прижал к себе и страстно приник к ее губам. Потом озорно улыбнулся.

— Думаю, мы с тобой об этом позаботимся, — уверенно пообещал он.