Синтия Виктор - Единственная

— И почему вам так нравится намазывать на себя всю эту дрянь? — Бен шел быстрым шагом и не смотрел ни на одну из них.

— Эй, привет, приятно видеть тебя, Бен Дамирофф, — ехидно проговорила Карлин у него за спиной. — Не мешает быть повежливей.

— Из-ви-ни, — Бен закатил глаза, — я забыл, какая ты важная персона!

— Что ж, возможно, я и есть важная персона, — ответила Карлин ядовито.

— Да, конечно, и, возможно, я с луны свалился. — И Бен рассмеялся собственной шутке.

— Ты просто клоун, — парировала Карлин, — но если ты такой умный, посмотри, что у меня есть.

Бену стало очень любопытно, но он заставил себя остановиться и тяжело вздохнуть, дабы показать, что ему совсем не интересно.

— Что?

Карлин засунула руку в карман и, победоносно улыбаясь, вытащила пачку «Мальборо», уже открытую и немного смятую.

— Где ты взяла? — Наташа от изумления приоткрыла рот.

— Один парень дал в школе. Ему нужно было списать домашнее задание, и он решил, что я заслуживаю небольшого вознаграждения за оказанную помощь.

Бен фыркнул.

— Вознаграждение. Ты бы поостереглась, крошка!

— До чего же ты отсталый! Ну какой от этого вред?

— Ты собираешься это попробовать? — Наташа широко раскрыла глаза.

— Конечно, — небрежно ответила Карлин, — и ты, Таш, тоже попробуешь одну. Я даже могу позволить Бену попробовать, но мы-то знаем, что ему слабо.

Это заявление привело Бена в ярость.

— Меня не волнует, что ты можешь подумать, только курить глупо, а ты просто дурочка.

— Я не знаю, Карлин. — Наташа в сомнении уставилась на пачку сигарет, — мама и папа убили бы меня на месте.

— Послушай, Таш, пойдем на крышу, ты можешь просто составить мне компанию. Не хочешь — не кури, но мы должны узнать, на что это похоже. В жизни все нужно попробовать, иначе какой смысл жить?

— Таш, нам нужно домой, — напомнил Бен, стараясь, чтобы это прозвучало строго.

— Да, пора идти, прости, Карлин. — Наташа с благодарностью ухватилась за напоминание.

— Таш, я сама попробую и скажу вам, на что это похоже, — немедленно изменила тактику Карлин. — Просто пойдем со мной, а то одной неинтересно.

Наташа переводила взгляд с одного на другого. Что делать? Она лихорадочно искала ответ, прикусив ноготь большого пальца. Какой бы выбор она ни сделала, один из них будет сердиться на нее. Она так ненавидела эти стычки! Почему они не могли просто любить друг друга так же, как она любила их обоих?

— Бен, ну давай только на минутку пойдем с ней, посмотрим — и все, а потом сразу домой.

— Таш, не…

— Прекрасно! — прервала Бена Карлин. — Так и сделаем.

Они подошли к дверям своего дома и вскочили в лифт. Поднявшись на верхний этаж, взбежали еще на небольшой лестничный пролет, и там Карлин налегла на ржавую дверь и легко открыла ее. Втроем они вышли на твердую, покрытую гудроном поверхность крыши. Наверху ветер был сильнее, чем на улице, солнце уже село, и бледное сумеречное небо казалось холодным.

Карлин прошла к дальнему краю крыши, но, так как там не было защитного ограждения, остановилась, не доходя нескольких шагов, ее темные волосы бились на ветру. С величайшей торжественностью она извлекла мятую сигарету из приплюснутой пачки, и на мгновение воцарилась тишина.

— Ха, — усмехнулся Бен, — могу поспорить, у тебя нет спичек.

Но его довольная ухмылка пропала, когда Карлин вытащила из другого кармана книжечку спичек.

— Показываю, чтоб вы знали, как это делается. — И она взяла в губы сигарету.

Ветер задувал спички, пока Бен и Наташа не защитили маленький огонек, окружив его руками. Наконец Карлин удалось прикурить. Она отступила на шаг и сделала совсем крошечный выдох. Вместе с дымом у нее вырвался кашель, но она мужественно вдохнула во второй раз, силясь изобразить, что ей не впервой предаваться столь изысканным наслаждениям, на самом деле у нее скребло в горле и ей было не по себе.

— Ничего особенного, — сообщила Карлин, делая более глубокую затяжку и складывая губы буквой «о». Она удивилась не меньше остальных, когда у нее получилось почти абсолютно круглое колечко из дыма. Она еще раз вдохнула и медленно выпустила дым, театрально стряхивая с сигареты пепел.

— У-у-у, ты делаешь это по-настоящему, — не веря своим глазам, сказала Наташа.

— Делает что? Становится дрянью? — презрительно бросил Бен.

— Хочешь попробовать одну? — обратилась Карлин к Наташе.

— Нет, не хочет, — ответил за нее Бен.

— Тебя кто спрашивал? — накинулась на него Карлин. — Ты боишься, а она, может, нет.

— Ладно, перестаньте оба, — попыталась примирить их Наташа, — кроме того, мне нельзя, модели не курят.

И Бен, и Карлин постарались сдержать улыбки и не стали напоминать, что она пока еще учится в школе.

— Верно, не курят, — добродушно согласился Бен.

Он встретился взглядом с Карлин и, увидев по ее глазам, что она поняла его стремление защитить чувства сестры, разозлился на себя за то, что позволил ей поймать себя на «телячьих нежностях», и в замешательстве покраснел. Он лихорадочно оглядывался вокруг, ища способ исправить положение, и ему в голову пришла идея.

— Спортсмены тоже не курят, — сообщил он Карлин и, разбежавшись, перепрыгнул на соседнюю крышу с такой же покрытой гудроном поверхностью, как и крыша их дома, но отделенную от нее промежутком в пять футов.

Бен слышал, как у Наташи и Карлин вырвался вздох. Обернувшись к ним, он убедился, что выглядит победителем, хотя, осознав свой поступок, на мгновение испугался. Даже оттуда, где он стоял, ему было видно, как изменилось выражение лица Карлин; несомненно, он выиграл очко.

— Я найду лучшее применение для своих легких, вместо того чтобы травить их сигаретами, — прокричал он ей снисходительным тоном, наслаждаясь победным мгновением.

— Я могла бы сделать то же самое, если бы захотела, — крикнула Карлин в ответ.

— Конечно, если бы захотела. — Бен говорил ласково, словно успокаивая малолетнего ребенка.

Карлин пришла в ярость.

— Я могу, просто именно сейчас мне этого не хочется.

— О, конечно.

Теперь Бен был абсолютно доволен собой, его тон говорил сам за себя. А забавно мучить ее таким способом, ведь он ни за что не позволит ей прыгнуть. До земли больше шести этажей, а расстояние между домами не такое уж маленькое.

— Карлин, пожалуйста, не обращай внимания, он тебя просто дразнит. — Наташа испуганно переводила взгляд с одного на другого.

Но Карлин бросила сигарету и сжала кулаки.

— То, что ты мальчишка, ровным счетом ничего не значит. Я могу сделать то же самое.

— Ничего подобного, — прокричал Бен, — не можешь.

— Нет, могу, — крикнула она в ответ.

— Ах, так? Ладно, я вызываю тебя!

Как только у Бена вырвались эти слова, он тут же пожалел о них, он совсем не собирался заводить ее так далеко. Глаза у Карлин горели, в несколько шагов она оказалась у края крыши и глянула вниз, примеряясь к прыжку. Наташа бросилась к ней.

— Не нужно, — взмолилась она, — я прошу тебя, не стоит.

— Назад, Таш, — встревоженно крикнул Бен, — отойди от края.

Он хотел крикнуть, что также берет свои слова назад, что вся затея просто глупа, но слова застряли у него в горле. Карлин попятилась, вглядываясь в противоположный край и оценивая расстояние. Долгое мгновение все трое, застыв, стояли на своих местах, никто не пошевелился, не издал ни звука. Внезапно Карлин рванулась вперед, все быстрее и быстрее, последний толчок оторвал ее от края, и она полетела, одна нога попала на крышу, другая же повисла в воздухе. Бен бросился к ней и, едва успев вовремя схватить ее за талию, с громко бьющимся сердцем оттащил от края.

— Ты в порядке?

Она оттолкнула его и выпрямилась, ее лицо было совершенно белым.

Прости меня, хотел сказать он, прости, я подверг тебя такой опасности, я не должен был этого делать, пожалуйста, прости меня. Но он стоял и молчал.

Карлин глубоко вздохнула, а когда наконец заговорила, ее голос звучал нарочито беспечно:

— Вот видишь, все прекрасно. Почему бы нет? Я сказала, что могу, и смогла.

И она крикнула Наташе, которая с тревогой смотрела на них с другой крыши:

— Встречай меня внизу на улице. Мы спросим у твоей мамы, нельзя ли тебе пообедать у нас.

Стремясь поскорее избавиться от взгляда Бена, Карлин пошла прочь, засунув руки в карманы, чтобы он не заметил, как сильно они дрожали.

«Здесь все для нас…» — эта душещипательная мелодия наполняла Карлин, пока она спускалась по тропинке от средней школы Вестерфилда. Однажды в конце октября, вечером, когда уже начинало темнеть, слова этой песни приобрели для нее новый смысл, а месяцем раньше они с Наташей стояли в глубине школьного зала, с волнением ожидая услышать, получат ли они роли в «Вестсайдской истории». Когда мистер Дуглас объявил, что Карлин будет играть Марию, Наташа возбужденно запрыгала, радуясь за подругу, а Карлин от изумления открыла рот: главная роль — ей?

— Из всех школьных шуток эта, наверное, самая смешная, — произнесла она, больше удивленная своей удачей, чем озабоченная тем, что ей предстояло сыграть. Но недели репетиций сбили с нее спесь. Трагический роман двух молодых людей, замечательная музыка — она как бы очутилась в волшебной стране, где все величественнее и глубже, чем в реальной жизни.

Неожиданно легкий ветерок пронесся через огромные дубы, выстроившиеся вдоль широкой дорожки, ведущей на школьную спортплощадку, их ярко-красные и желтые листья резко контрастировали с рисунками «граффити» на стенах и ржавыми цепными ограждениями. Не слишком-то отличается от мира Марии и Тони, подумала Карлин, желая, чтобы нашелся музыкальный гений и прославил Вестерфилд, тогда город не был бы таким убогим и скучным.