Дмитрий Ребров - Джек-пот для Золушки

Он пошевелил мышкой, курсор послушно двинулся и лег на кнопку с решительным и коротким словом «да».

Он вздохнул и горько усмехнулся. Какие безумные надежды обуревали его совсем недавно! Сколько невероятных планов роилось в его голове всего лишь неделю назад! Он не ходил по земле — парил над нею. Казалось, еще чуть-чуть — и весь мир надет к его ногам! И вот все в одночасье рухнуло, теперь у него просто нет иного выбора… Вернее, выбор-то есть, но… Нет, об этом страшно даже подумать…

Ну же, смелее!!!

Его палец дрогнул, чуть слышно щелкнула клавиша мышки, экран на мгновение погас и тут же вспыхнул стандартной заставкой «Windows».

Он победно улыбнулся. Он был немного горд собой — все-таки он сделал это! Закинув руки за голову, он сладко потянулся. Чудовищное напряжение последних суток разом покинуло его, стало необыкновенно легко, даже весело!

Зазвонил телефон, но он даже не взглянул в его сторону. Он неспешно закурил, потом выключил компьютер и закрыл его крышку. Телефон продолжал трезвонить. Интересно, кто бы это мог быть? А, не важно!.. Пусть звонят, отныне его здесь нет и больше уже никогда не будет. Докурив, он загасил сигарету, откинулся в кресле.

Пора собираться домой. При мысли о доме стало тепло, радостно и… совестно. Ничего! Он знал, что там его любят и ждут, а, значит, все будет хорошо.

Да, пора!.. Напоследок он окинул взглядом свой роскошный кабинет и встал.

Ну вот и все…

Нет, не все! Он вдруг вспомнил, что осталось еще одно дело — последнее. Он снова вздохнул. Писать объявление ужасно не хотелось, но…

«Лучше всего было бы утопить его в Москве-реке, — с неожиданной злостью подумал он. — Там ему самое место! У, чертова шарманка!»

Он хмуро покосился на потертый черный чемоданчик, словно опасаясь, что тот услышит его мысли. Даже сейчас, выключенный и безмолвный, он давил на него своим необъяснимым и потому пугающим всемогуществом. От этого чуда техники можно было ожидать чего угодно…

Нет, он не будет рисковать, он в точности выполнит оговоренное условие. Выполнит, потому что оно — последнее.

Он вздохнул в третий раз, сел за стол и взял листок бумаги…

Ледяной ветер пробирал до костей. Автобуса не было уже минут двадцать. Наташа подняла воротник старенького пальто, втянула голову в плечи, нахохлилась, но все это почти не помогало. Холодно было ужасно. Наступил ноябрь, и был он в этом году по-зимнему морозным и по-осеннему ветреным и бесснежным.

«Предзимье — вот как это называлось раньше, — подумала Наташа. — Господи, как холодно. Поскорей бы снег выпал, что ли…».

Автобуса ждало немало людей, в основном — старушки-пенсионерки. Прячась от пронизывающего ветра, все они сгрудились за железной стенкой остановки. Наташа тоже попыталась туда втиснуться, но там, где не дуло, люди стояли плотно, плечом к плечу, а с краю, где было посвободнее, ветер гулял вовсю.

Напротив, через дорогу, на такой же остановке было пусто. Всем надо было к метро, ехать в другую сторону желающих не было. Наташа решила укрыться от ветра там, тем более, что с той стороны улица просматривалась даже лучше, и свой автобус она заметила бы раньше остальных.

Настроение у нее было пасмурное, под стать погоде.

Сегодня у бабушки опять подскочило давление, наверное, все из-за той же погоды. А тут еще оказалось, что, как назло, закончилось ее лекарство, Наташе пришлось срочно бежать по аптекам. Вобщем, день не задался с самого утра. Вместо того, чтоб давно уже сидеть в теплом архиве, она мерзла на пронизывающем ветру.

А, между тем, архив был единственным местом на земле, где Наташа была абсолютно счастлива. Только там, спрятавшись от всех проблем за пыльными кипами старинных книг, она забывала о своей незавидной судьбе.

Четырнадцать лет назад, когда Наташе едва исполнилось двенадцать, пьяный ублюдок на своем МАЗе выскочил на встречную полосу и на полном ходу врезался в некстати подвернувшийся серый «Жигуленок». От страшного лобового удара пассажиры легковушки скончались на месте. Ими были родители Наташи — мама и папа.

Мир рухнул в одно мгновение. Наташа с сильнейшим неврозом оказалась в одной больнице, примчавшаяся на похороны бабушка — в другой с сердечным приступом. Но они выкарабкались. Наташа — потому что была молода, а бабушка — потому что на ней оставалась единственная внучка. Ужасная потеря связала их узами еще более крепкими, чем родственные. Они остались на земле только вдвоем и держались отныне друг за друга с отчаяньем утопающего.

После ужасной смерти дочери и зятя страх за внучку буквально сводил Екатерину Даниловну с ума, и Наташа вынуждена была считаться с этим с самого детства. Бабушка боялась всего: электричества, хулиганов, болезней, дурных компаний, но больше всего — дорог и машин. До самого последнего звонка она провожала и встречала внучку возле школы, чтобы перевести ее через дорогу. Все эти годы Наташа была мишенью для школьных остряков, но терпела — спокойствие бабушки было для нее важней. По той же причине она всегда — как бы ей ни хотелось задержаться! — возвращалась домой к девяти вечера.

После школы был историко-архивный институт, потом аспирантура, но жизнь Наташи изменилась мало. Она по-прежнему спешила к девяти часам домой, а если изредка случалось задержаться, то по десять раз звонила, чтобы успокоить свою бабулю.

Понятно, что при таком строгом режиме наладить личную жизнь было невозможно. Ведь в двадцать лет после девяти вечера все только начинается! Какому парню понравится, если его пассия все время смотрит на часы и срывается с места как ошпаренная в самый волнующий момент! За Наташей намертво закрепилась репутация синего чулка.

И вот неутешительный итог — ей двадцать шесть и рядом никого, кроме неотвратимо стареющей бабушки. Есть, правда, диссертация, но кому сейчас нужна история! И сама Наташа, и ее научный руководитель, и знакомые на кафедре — все они просто горстка чудаков, самозабвенно копающиеся в давно минувшем. В мае у нее будет защита, а что потом? Какой-нибудь нищий музей, убогое существование на мизерную зарплату, неизбежная смерть бабушки и полное, оглушительное одиночество!

Рядом фыркнул, остановившись, автобус. Не ее, этот шел в другую сторону, к конечной. Наташа сделала несколько шагов вперед, на ветер — автобус загораживал ей дорогу. Когда он, выпустив пассажиров, поехал дальше, Наташа вернулась на остановку. Краем глаза она заметила бьющийся на ветру листок. Его, наверное, приклеили только что — объявление было девственно белым и резко выделялось на фоне своих потускневших соседей. Наташа подошла и, придерживая край наспех прилепленного листка, прочитала: «Отдам в хорошие руки б/у ноутбук за символическую плату».

Компьютер был нужен, он здорово помог бы ей в работе, вот только денег даже на захудалую «тройку» у Наташи не было. А тут хоть и подержанный, но — ноутбук! И все же ей захотелось оторвать язычок с адресом — так, на всякий случай. Она потянула за него, и все объявление осталось в ее руке. Оно просто, не успело еще как следует приклеиться к шершавой стенке остановки. Наверное, стоило прикрепить его назад, но тут из-за поворота показался Наташин автобус. Она поспешно сложила объявление пополам, клей к клею, и, сунув его в карман пальто, кинулась на другую сторону улицы…

В архиве Наташа засиделась допоздна, до самого закрытия. Работалось ей хорошо, дело спорилось, стопка исписанных листов на ее столе росла как на дрожжах.

Она любила историю. Любила, отрешившись от всех забот, погрузиться с головой в атмосферу увлекательных событий давно прошедших времен. Любила особый, несравнимый ни с чем запах архивов. Любила отыскивать среди гор документов и книг что-то новое и неожиданное.

А в прошлом было столько неожиданного! Нередко Наташе доводилось, наткнувшись на какие-нибудь малоизвестные исторические факты, поражаться их несомненному сходству с событиями настоящего.

«Ну вот же, — хотелось тогда воскликнуть ей, — смотрите, ведь все это уже было! Почему же никто не хочет видеть этих очевидных аналогий?! Почему никто не желает учиться на уже совершенных кем-то давным-давно ошибках?! Подумать только, скольких бед удалось бы избежать, если бы люди научились извлекать уроки из своего прошлого! Но не слишком обремененное знаниями человечество предпочитало из века в век совершать одни и те же ошибки, с детским упрямством раз за разом наступая на очередные грабли. И этому бегу по граблям не было конца…»

Выйдя из автобуса, она свернула к небольшому кондитерскому киоску. Во-первых, чтобы купить бабушке ее любимых ватрушек, а во-вторых, чтобы поболтать немного с продавщицей ларька Оксаной.

Оксана, разбитная веселая хохлушка, приехавшая в Москву на заработки, была Наташе почти подругой, во всяком случае, очень хорошей знакомой. Однажды случайно разговорившись, они почувствовали друг к другу стойкую симпатию и с тех пор постоянно и охотно общались. От Оксаны всегда исходил могучий, совершенно несокрушимый оптимизм, Наташе было хорошо и легко с ней. Всего две-три минутки легкого трепа — и у нее поднималось настроение, она словно заряжалась от неунывающей Оксаны какой-то светлой, доброй энергией.

— О, гляньте кто пожаловал! — Оксана сразу заметила Наташу, пристроившуюся в очередь за двумя старушками. — А ну, девушки, давай веселей! Ко мне подружка за ватрушками!