Что-то, екнув, оборвалось у нее в животе.

Идти до конца?

Что-то екнуло, царапнуло у нее внутри — так, наверно, следует определить это ощущение, молнией пронеслось у нее в голове. И тут же эту мысль вытеснила внезапная лавина чувств — чувств, вызванных легким, как дуновение, прикосновением его губ к коже за ухом, чувств, рожденных скольжением его пальца от уха к подбородку, чувств, все усиливавшихся, пока его рот перемещался от ее подбородка к трепещущим губам, и чувств, еще более сильных, властных, обжигающих, которые вспыхнули, когда ее рот оказался во власти приникших к нему губ Джейка.

Собрав жалкие остатки своей хваленой трезвости, Сара откинула голову на спинку дивана.

— Я… о… Джейк, — с трудом выдохнула она, отрывая взгляд от пламени, бушевавшего в его синих глазах, и ошалело уставившись на подрагивавший у нее в руке фужер. — Боюсь, я расплескаю вино.

— Эту беду легко предотвратить. — Склонившись над ней, он взял у нее фужер и поставил на край столика у дивана. — И вся недолга. — Но не отстранился, а, напротив, вытянулся рядом во всю длину своего тела.

А потом Сара почувствовала тяжесть его широкой груди, натиск его бедер, напряжение крепких мышц его длинных ног, всю силу овладевшего им желания…

Мысль, что это сейчас произойдет, пугая, пробилась сквозь окутавший мозг сладострастный туман. Где-то внутри слабый голосок остерегал: слишком быстро, слишком быстро. Взаимопонимание достигается со временем.

Останови его! Резкая команда была услышана, и Сара заставила свое истомленное тело подчиниться. И хотя силы ее были на исходе, она разомкнула объятия, прижала руки к груди и оттолкнула Джейка от себя.

— Джейк… пожалуйста… — молила она, с трудом переводя дыхание.

К его чести, Джейк не стал упорствовать. С тяжело вздымавшейся грудью, потемневшими от страсти глазами он оторвался от нее, отказавшись от близости. И только его неестественно напружинившееся тело показывало, каких усилий ему это стоило.

Словно притягиваемая неодолимой мощью магнита, Сара не отрывала от него взгляда. Она вся сжалась при виде его полыхавших огненной страстью глаз, сжатых до боли челюстей, глубоких складок, прорезавшихся по обеим сторонам рта, дрожащих от натуги мышц его крепких ног и вдруг обозначившегося между ними бугорка…

Но она справилась с искушением и, отведя в сторону взгляд, поднялась с дивана.

— Уже поздно… — сказала она каким-то тонким, срывающимся голосом, — я… я, пожалуй, уберу посуду, — и прямиком направилась в кухню, где было намного безопаснее.

Джейк не шевельнулся и не последовал за ней. Откровенно говоря, он сильно сомневался, что способен двинуться с места. Ему было больно в самой уязвимой части тела, но боль эта не уязвляла его.

Глубоко вздохнув всей грудью, он оглядел себя, проделав взглядом тот же путь, который мгновение назад проделал взгляд Сары.

Улыбка растянула губы, когда глаза его остановились на непосредственной и очевидной причине ее поспешного бегства.

Да, он крепкий парень, крепкий, как железо. Джейк подавил усмешку — неплохое сравнение. Захотел показать себя во всей красе, ринулся ковать железо, пока горячо, вот и получил. Ничего, переможется.

Он не винил ее за то, что она сбежала. Она в своем праве. Добро ему было так быстро, так напористо действовать.

В любое другое время, с любой другой женщиной он, пожалуй, нашел бы объяснение этому внезапному, опрометчивому порыву. И, пожалуй, нашел бы себе оправдание, сославшись на ее прелести, перед которыми не мог устоять: на притягательную силу ее тела, так волнующе скрытого и вместе с тем выставленного напоказ облегающим платьем, на искусительную сладость ее полных, мягких губ, на то, как поначалу и сама она от него растаяла. Но всем его оправданиям — и он знал это — грош цена. Сара его не завлекала, не искушала. Это он тоже знал.

Не ее вина, что он не сумел удержать свои руки, свое тело, свои мысли на должном от нее расстоянии и что он все еще во власти ее тела, ощущает его жар и вкус.

Однако стремительность и необычайная сила проснувшегося в нем желания тоже заставляли задуматься. Было тут нечто новое, не похожее ни на что в его прежнем опыте. Даже в жаркие, ненасытные юношеские годы его тело не реагировало с такой быстротой.

Хотя, напомнил он себе, сейчас у него большой перерыв. Вот уже несколько месяцев — точнее, с тех пор как он вернулся в Спрусвуд — у него не было интимных свиданий с женщинами. Но длительное воздержание у него случалось и раньше, даже подольше нынешнего, и тем не менее, когда появлялась возможность положить ему конец, он не бросался в сладостную бездну с такой поспешностью, с такой неудержимостью, как несколько мгновений назад.

Странный скачок, решил Джейк, хмуро размышляя над своим состоянием — от надежды к разочарованию и обратно. Даже сейчас, когда ветер по имени Сара резко изменил направление в сторону кухни, паруса его либидо по-прежнему оставались развернутыми и хорошо надутыми.

Грустное хмыканье сменилось мягким смехом над самим собой. Черт возьми, уже перешел на аллегории, прибегает к метафорам и сравнениям. А ведь ты — полицейский, страж порядка, пожурил он себя, облегченно вздохнув, так как напряженность в мышцах стала спадать. А раз полицейский, исследуй улики и делай заключения.

Тут, кстати, звон посуды и ложек-вилок достиг его ушей, и Джейк окончательно взбодрился. Пока он выжидал, когда его небывалый сексуальный взлет закончится тихой посадкой, Сара занималась делом, гася свою реакцию уборкой и мытьем посуды. Сара.

Джейк вздохнул и спрыгнул с дивана. Чтобы найти ответ на его недоумения, не требовалось дедуктивного метода великого сыщика. Нет, не требовалось. Нагнувшись, Джейк поднял с полу свой фужер, потом взял со столика стоявший на краю фужер Сары. Ответ был в самом ее имени.

С внезапной ясностью Джейк осознал: стремительность его реакции была вызвана женщиной по имени Сара, а не просто потребностью в женщине, в любой женщине.

Ответ в первом приближении. Неопределенная версия. Довольная улыбка заиграла на губах Джейка, и он прошелся по комнате. На то он и полицейский, добросовестный страж порядка, блюститель закона. Кто-кто, а он привык иметь дело с такого рода версиями.

Стол был убран, обеденный закуток пуст. Судя по звуку текущей из крана воды, Сару следовало искать у мойки, куда Джейк и направился. Она стояла к нему спиной, погрузив руки в мыльную воду.

— Ну зачем это? — сказал он, остановившись на пороге. — Вы и вчера возились на кухне.

— Ничего страшного. Я привыкла, — пожала она плечами и, споласкивая тарелку под краном, спросила:

— Вы как? Нормально? — Она проговорила это тихим, едва слышным голосом.

— Живой, как видите.

— Джейк, — через плечо она бросила на него быстрый взгляд, — мне очень жаль, но я…

— Знаю, — перебил он, пытаясь облегчить ей задачу. — Вы тут ни при чем. Это я переусердствовал и заслужил, чтобы меня оттолкнули. — Он помолчал, но, когда отклика не последовало, пересек кухню и стал рядом с Сарой, однако соблюдая дистанцию. — Я принес ваш фужер с вином. — Джейк поставил его на выступ рядом с сушилкой для посуды.

— С меня, пожалуй, достаточно, — улыбнулась ему Сара. — Больше чем достаточно.

— Не в вине тут дело, — решительно заявил Джейк, ставя свой фужер рядом с ее. — И вы не хуже меня это знаете. — Он повернулся к ней лицом.

— Да, не в вине, — прошептала она, опуская глаза под его пронзительным взглядом.

— Да посмотрите же на меня, Сара. — Хотя он старался говорить мягко, все же намек на приказ в его голосе прозвучал.

Сара вскинула голову, словно ее дернули за ниточку, закусила губу, но держалась спокойно.

— Дело в сильном влечении — физическом и эмоциональном. Я это понимаю, и вы понимаете. — Он не отрываясь смотрел ей прямо в глаза. — Ведь понимаете?

— Да, — выдохнула она.

— Понимаете, — кивнул Джейк. — Мне приятно с вами, и вам, по-моему, тоже приятно со мной. Верно?

— Да.

— Вот и хорошо. — Джейк глубоко вздохнул и заговорил без обиняков:

— Я не отстану от вас. Я хочу обладать вами. — Он решительно покачал головой. — Нет, не совсем то. Я хочу раствориться в вас. До безумия хочу, до зубной боли. — Он еще раз глубоко-глубоко вздохнул. — Но клянусь, я не стану наседать на вас. Буду ждать, когда вы сами… сами мне скажете, откровенно, не боясь, что хотите меня. — Он заставил себя улыбнуться. — Мне это нелегко дастся… но я буду ждать.

— Джейк… я… — Слезы увлажнили ее прекрасные глаза, и эти слезы почти доконали его.

— Пожалуйста, Сара… не плачьте, или мне придется утешать вас, прижимать к себе, и я опять под шелком почувствую ваше тело и… — Он осекся, отступил назад, повернулся и, с силой дернув ящик буфета, вытащил оттуда кухонное полотенце. — Вы вымыли посуду, а вытирать буду я.

— И хорошо, — рассмеялась Сара и чихнула, — а за этим важным делом вы сможете, между прочим, рассказать мне историю вашей жизни. Баш на баш, как говорят.

Глава 5

— Я появился на свет, когда в дощатой нищей лачуге на задворках Редингенской железной дороги часы пробили полночь…

Пробили полночь? Дощатая лачуга? Забыв про стаканы, которые как раз терла мыльной тряпкой, Сара повернулась к рассказчику.

На лице Джейка было ласковое, невинное… чересчур невинное выражение. Глаза, правда, смотрели виновато.

— А дальше? — подстегнула она, глядя на него с насмешливой, вернее, скептической улыбкой.

— Стояла чернильно-черная грозовая ночь. Сара округлила глаза.

— Именно так. — Улыбка, скользнувшая по его губам, вовсе не вязалась с обиженным тоном. — И холодная, очень.

— Да-да. — Сара подавила желание расхохотаться. — Я слушаю, слушаю.

— Тул буйный ветер… и тележка дворника опрокинуться, — продолжал Джейк с густым пенсильванско-голландским акцентом, цитируя — скорее всего, как подозревала Сара, неточно — строку из «Опасного Дэна Мак-Гру».