А он вдруг меняет тему:

- Как тебе здесь?

- В "Глобусе"? Нравится, - делаю вид, что не понимаю вопроса.

И демонстративно слежу взглядом за красивой девушкой, проходящей мимо. Она мой взгляд чувствует, оборачивается и должным образом мне улыбается. Гавриил на мои штучки внимания не обращает.

- Как тебе на земле? - он растолковывает мне, непонятливому, даже и с сочувствием.

Да только он только забыл, что меня мутит от его сочувствия.

- А что? Весна, крестьянин торжествует...

- А ты? Торжествуешь?

Надоел ты мне со своей двусмысленностью, думаю я.

- А почему бы нет? - мой голос звучит уже почти вызывающе.

Он замолкает, допивает кофе, берет следующую чашечку. Я тоже наконец-то отхлебываю кофе. Да, вкусный, но, конечно, не сравнить с настоящим, турецким, который я пил еще несколько веков назад в Стамбуле.

Потом Гавриил складывает перед собой руки, палец к пальцу, меня даже коробит от этого его жеста, когда-то привычного и мне.

- Ты можешь меня серьезно выслушать? - проникновенно говорит он.

- С этого и надо было начинать, - отвечаю, наклонившись к нему, - а не с сомнительных комплиментов.

Он опирается на правый локоть, длинными изящными пальцами трогает свой высокий лоб:

- Понимаешь, Люцифер, в последние годы происходят странные вещи. ОН о них и слышать не хочет.

Я понимаю, что он говорит о Боге.

- Но я... вижу, чувствую... вроде как кто-то проверяет наши границы... достаточно ли крепки? Устоят ли в случае осады? Я знаю, что в наш мир проникли чужаки.

Молчу в ответ. Я тоже это знаю. Я с ними сплю.

Он продолжает:

- Сами по себе они бессильны. Они - всего лишь лазутчики. Но могут положить начало настоящей кровопролитной войне... могут впустить некие сущности... очень могущественные сущности... и негативно настроенные по отношению к человечеству.

Это тоже не новости. О чем-то подобном и я догадывался. Только не думал, что это будут "некие очень могущественные сущности", а предполагал, что это будут просто изменившиеся Ио и Фэриен.

Ну-ну, рассказывай дальше.

- Открыть им двери может только тот, кто обладает здесь достаточной силой, - Гавриил горько усмехается, - я не говорю о тебе, ты такой силой уже не обладаешь.

Все-то ты знаешь, друг мой, враг мой.

- А девочка от них сбежала... да? Она тоже им неподвластна.

Гавриил опять замолчал, надолго. А потом сказал жестко, как отрезал:

- Ты должен убить ее, Люцифер.

Вот это номер! Вот этого я тем более от него не ожидал.

Наверно, выгляжу сейчас, как боксер, пропустивший хороший удар. Хватаюсь мысленно за канаты у края ринга. Поднимаюсь и иду в свой угол.

- Но... как ты можешь... ты же - архангел... а она - человек, - и голос у меня неуверенный.

- Она немало натворила уже.

- У нее есть право на покаяние, - возражаю я, у всех оно есть, кроме меня, даже у самого последнего убийцы, съедающего за каждым завтраком по младенцу, все могут покаяться, от чистого сердца, и они будут прощены и пропущены в рай. Тобою же, Гавриил.

Он качает головой, не хочет со мной спорить. Он уже решил, что я должен буду сделать. Кто тебе дал такое право - решать за меня?

- Я не сделаю этого, - мой голос обретает твердость.

- Если ты этого не сделаешь - погибнет весь мир, - его голос тоже не менее тверд.

- Я не смогу этого сделать, - отрицательно качаю головой, - ты же знаешь, я недостаточно силен.

- Когда ты решишься - сила придет. Ты сможешь. Ты убьешь ее, вернешь себе силу, и все будет, как прежде. Или даже лучше прежнего. ОН согласен начать переговоры о твоем прощении. Если тебя, это, конечно, интересует.

Гавриил поднимается, не давая мне ничего сказать. А что я могу сказать? Все яснее ясного. Я должен убить девчонку. И тогда будет хэппи-энд. Для всех. В том числе, возможно, и для меня. Какая несущественная деталь мне осталась - поработать наемным убийцей. Как все просто!

Поднимаясь, он бросает:

- Ты же этим занимаешься постоянно, для тебя это - обычное дело.

Я ничего не говорю ему в ответ. Просто смотрю в его спину, когда он уходит. А потом вижу, как он выходит этажом ниже на площадь, секунду стоит, задрав голову, бросает на меня взгляд снизу вверх, расправляет свои идеально-белые крылья и улетает.

А я сижу полночи в этом кафе, смотрю на дождь и на потоки воды на стекле, кусаю губы, и думаю о том, какое я все-таки ничтожество.

14.

Меня не искали. Спасибо и на том. Я не чувствовал себя чересчур опекаемым. Потребовал от официантки принести мне коньяку к кофе, и не пожелал слушать ее возражений о том, что у них, видите ли, нет лицензии. Если захочу - у вас и кафе не будет. И "Глобуса" не будет! Со мной решили не спорить, сбегали по быстренькому в круглосуточный супермаркет, и принесли мне очень приличного коньяку. И лимонов.

И вы бы принесли, даже если бы и не содержали кафе.

А я сидел, напивался и думал, что если бы договорился с Гавриилом разобраться с Энжи, так сказать, не отходя от кассы, то мне бы даже не пришлось ее искать, меня бы проводили под белы рученьки прямо к ее постельке. А если она сейчас не спит - прямо к тому парню, чье сердце она сейчас поедает. И руку. Или что там принято предлагать? А она наверно... она все буквально понимает... руку, значит.... и сердце... хи-хи!

А я предлагаю тост! За мир во всем мире! За погибель "неких могущественных суч.. чушь... сущ-нос-тех... тей", чтоб они, короче, сдохли! И не угро... угро... эт я о чем? Об уголовном розыске? Ну, да... розыск... иск... ик!... искать мне надо... девочку... хорошенькую... а ну, иди сюда! Эй ты, с ногами! С... с-сука... с-сюда иди, сказал! Не-е-е, вали отсюда! Ой, пить нада меньше... меньше нада пить...

Получше мне стало уже на улице, под дождем. Я вымок до нитки. Стоял под потоками воды и ничего им не делал. Позволял меня освежать. А дождь, идиот, перестарался, и намочил меня всего.

В гостиницу вернулся под утро. Возвращение мокрого мужа из командировки. А поскольку меня пошатывало, я натыкался на кресла и столики, (и откуда у нас в номере столько столиков взялось?) и раздеться самостоятельно у меня почему-то все никак не получалось, то перебудил, наверно, пол-этажа. Или даже этажа два-три.

В конце концов, они меня вдвоем раздевали. А я все равно обозвал их сущностями. Хорошо, что соображал достаточно, чтобы не растрепать лишнего. Меня уложили в кроватку, обняли с двух сторон, согрели и убаюкали. Они сволочи и сущности, но обращаться со мной умеют.

Наутро я был готов убить их еще раз. Потому что проснулся с дикой головной болью. Еще раз позавидовал сам себе, своему статусу дьявола, потому как выпил водички, заботливо поставленной на тумбочку, и в два счета разобрался со своей головой. То бишь с болью в ней.

Но и вскочить бодрячком из постельки у меня не вышло. И ночное пьянство тут ни при чем. У меня просто не было никакого настроения. Вообще. Я завернулся поглубже в одеяло, пожалел о том, что дождь прошел, подумал, не стоит ли его позвать обратно, но передумал, мало ли... вдруг затоплю чего, или какие-нибудь яровые погниют, или что там еще на полях всходит-зреет. А крестьян я всегда уважал. Мне, например, в облом было бы в земле возиться, а они - ковыряются. Окучивают, удобряют, пропалывают всю эту хрень. И потом кормят таких никчемных лентяев, как я. Но нежиться в постели и заниматься самобичеванием мне не дали.

Ио присела рядом, положила ладонь мне на лоб:

- Ты что, Люцифер, ты ко всему еще и алкоголик?

- Да-а-а, - рычу из-под одеяла, - я - редкая дрянь.

- Ты пьешь редкую дрянь, - поправляет она меня.

- Нет, коньяк был очень хороший... выдержка лет пятьдесят.

- Зато у тебя никакой выдержки нет. С чего это ты напился?

- Я ж говорю - с коньяка.

И почему-то чувствую себя самым обыкновенным мужем в самой среднестатистической семье. Эй, мужики, вы, когда напиваетесь - у вас тоже жены такие непонятливые?

Я продолжаю тему:

- А вот скажи - ты мне жена?

- Ты в своем уме?

- Нет, правда, это сейчас модно - без официальной регистрации, а про венчание вообще молчу - это называется "гражданский брак". Знаешь, по аналогии с гражданской войной, наверно. А вот интересно, бывает "негражданский брак", или "брак лиц без гражданства"?

Она еще раз щупает мой лоб:

- У тебя все градусы из крови вышли?

- Куда?

- Не куда, а откуда. Из крови твоей.

- Не все, - признаюсь честно.

Боль я снял, а так бывает, когда поутру выпиваешь водички, и голова будто опять пьяная.

- Нет, ты мне скажи - ты мне гражданская жена? - продолжаю допытываться.

- Жена, жена, - бормочет Ио.

- А кто мне тогда Фэриен? - любопытствую я, - муж, наверно?

- Наверно.

Ой, она опять мой пульс проверяет! Описаться можно от смеха.

- А кто тогда я? - и припираю ее этим вопросом к стенке, - пешка в твоей игре?

Она застывает на секунду, ее лицо каменеет, губы сжимаются в тонкую линию.

Надо же, она еще и обижается на меня за то, что я посмел просчитать ее игру!

- Если будешь стараться, можешь быть повышен до офицера... ты же не захочешь быть конем?

Твои шутки сейчас неуместны, думаю я, тем более такие дебильные.

Она улыбается мне обычной снисходительной улыбкой:

- И вообще мне, как это у вас говорят, по фонарю или по барабану?

- И так, и так говорят.

- Значит, мне и по фонарю, и по барабану, к каким там выводам и каким путем ты пришел. Ты сделаешь то, что от тебя требуется, при любых раскладах!

- А что от меня требуется?