– Ну, я могу показать тебе пару достойных мест в этом доме, – он сделал широкий взмах руки, указывая на огромное пространство и второй этаж. – Я что-то забыл показать тебе дом, но просто я совершенно не умею этого делать. Обычно люди сами ходят и смотрят то, что им нужно.

Мы поднялись на второй этаж, и он быстро провел меня по всем комнатам. При этом он ничего не объяснял, просто говорил: «эта комната и эта комната». Но, в общем-то, это было абсолютно не важно. В конце мы зашли в его комнату, и она была очень простой и мужской. Легкий бардак с примесью вытертой пыли и чистых окон. Никаких милых сердцу вещиц или воспоминаний. Только те вещи, которыми он мог легко пользоваться каждый день. Его кровать с совершенно простым, но дорогим покрывалом. Две подушки. На полу зарядка от ноутбука. В комнате не было даже стола, видимо, он ему был не нужен. Никаких домашних тапок, халата или пижамы, он этого не понимал и считал совершенно лишним.

– Каждый день Мотя складывает все эти вещи по местам, а я каждый день их раскладываю в другие места. Она пытается приучить меня к порядку, но я слишком плохой ученик в этом деле, – пояснил мне Андрей.

– У тебя слишком мало вещей, чтобы создать реальный хаос, – уверенно ответила я.

– Да, это меня только и спасает, – согласился Андрей.

Возле кровати, а скорее даже под кроватью, лежала его книга. Оказалось, что он был очень даже не прочь почитать. Это мне, конечно, понравилось. На самом деле мне все там понравилось. Если бы я была на его месте, моя комната выглядела бы так же.

– Ты не будешь против, если я пойду и приму душ? Не привыкла ложиться спать грязной! – я почесала за ухом, изображая грязного пса. Он улыбнулся.

– Дурачишься?

– Немного!

– Это смешно! Да, конечно, иди. Я буду ждать тебя здесь.

– Я быстро! А полотенце дашь?

– Дорогая, там есть все, что тебе будет нужно. Иди!

– Хорошо!

В ванной комнате было действительно все, что нужно. Джакузи. Огромные пушистые полотенца. В стене был целый шкаф с новой косметикой для ухода за телом и волосами. Мне показалось, что я попала в шикарный отель.

– Джакузи? Серьезно? – спросила я, заходя в комнату после ванных процедур.

– Не начинай. Это мамина ванная. Моя душевая комната справа.

– Откуда столько новых шампуней? Я там открыла один.

– Я их купил для тебя. Не мог угадать, чем ты пользуешься.

– И решил скупить весь магазин? – я улыбнулась. – Получается, это дом твоего детства? Здесь есть комнаты мамы, отца и еще куча комнат для всех членов семьи.

– Да, в этом доме я вырос. Точнее провел ту часть детства, когда мы жили в Москве. Потом отец оставил его мне. Они переехали в Барвиху.

– А сколько тебе было лет, когда ты стал жить один?

– Точно не помню, кажется, мне было шестнадцать, – задумался на секунду Андрей, а потом добавил: – Хватит говорить обо мне. Я хочу говорить о тебе.

Мы перестали болтать, и перешли, наконец, к поцелуям.

Я проснулась рано утром из-за ослепительно ярких солнечных лучей. Они смотрели мне прямо в глаза, и было сложно устоять под их натиском. Я повернулась на другую сторону и уткнулась лицом в его щеку. Андрей еще спал. На его ресницах блестели слезы. Он дышал так глубоко и ровно, что мой ритм никак не мог под него подстроиться. Я стала разглядывать его татуировку на внутренней части плеча. Мне она очень нравилась, казалась такой необычной. Не каждый ее мог увидеть, она была спрятана там от посторонних глаз. От Андрея исходила такая уверенность, несмотря на то, что он спал. Казалось, его ни что не сможет застать врасплох. Он лежал, раскинув ноги практически на весь периметр кровати, поэтому мне приходилось прижиматься к нему, чтобы не упасть на пол. Это была наша первая ночь, которую мы провели вместе. И я всю ночь не спала. Просыпалась от каждого шороха и движения его тела. Мне было непривычно спать с кем-то в постели, и еще я очень боялась сделать что-то не то. Поэтому я проснулась так рано. Хотела скорее встать и бежать в ванную, чистить зубы, умывать лицо и красить глаза. Но я не успела. Он схватил меня и стал целовать все мое лицо. Сначала я сопротивлялась, а потом перестала. Если ему все равно, то мне-то уж и подавно.

Мы спустились вниз, когда часы тикали в сторону половины двенадцатого. На кухне была Матильда, она готовила завтрак и варила кофе. Увидев меня, она улыбнулась и произнесла свое имя. Я немного смущенно сказала ей свое. Она налила мне кофе в красивую чашку и предложила пирожные, которые купила по пути сюда, в кондитерской. Она была так добра ко мне и так расслаблена, что я тоже вдруг перестала стесняться, и стала обсуждать с ней новости в мире. Андрей молча наблюдал за нами, и его ехидная улыбка не сходила с лица. По-моему, он был очень доволен нашим знакомством. Мотя предложила нам такой шикарный завтрак, что для меня это был скорее обед. Несмотря на то, что во время завтрака мы без умолку разговаривали с ней, я очень вдумчиво разглядывала ее. Она не была похожа на мамочку или на девушку. Это была женщина лет сорока, ухоженная и красивая. Она держалась с Андреем просто, но учтиво, не проявляла излишнюю заботу или внимание, спрашивала у него разрешение на те, или иные действия, уточняла меню обеда. Андрей разрешил ей ничего не готовить, так как мы не собирались сидеть больше дома. Москва ждала нас.

Мы уехали из дома на его желтом «Lamborghini».

***

До нашего знакомства Андрей часто проводил время в ночных клубах. В тех клубах, которые он посещал, его многие знали и общались с ним даже вне стен ночных заведений. Но в большинстве своем, конечно же, они встречались именно там. Поэтому, вскоре после того как мы начали с ним встречаться, Андрей загорелся желанием познакомить меня со своей клубной компанией друзей. Мне не очень нравилась эта идея, и я долго отнекивалась, так как после знакомства с другими его товарищами мой пыл знакомиться значительно поутих. Но Андрей был настойчив, и, в конце концов, я сдалась под его натиском. И вот в одну из теплых августовских ночей мы поехали в его любимый клуб. До этого раза я еще никогда не была в подобных местах, поэтому даже не знала, как стоит одеваться и как нужно выглядеть, направляясь туда. Андрей посоветовал мне более ярко накраситься и надеть красивую одежду, а не шорты, майку и балетки. У меня дома ничего подобного не было, поэтому он купил мне все сам. Это был наряд координально отличающийся от того, что я когда-либо надевала. Мини платье и туфли на каблуках, а вдобавок маленькая сумка-клатч без ремня, которую нужно было постоянно носить в руке. Несмотря на то, что звучит это довольно банально и слишком вызывающе, малолетней «Лолиты» из меня не вышло. Платье было подобрано чудесно, полностью скрывая руки и плечи, оно открывало спину и ноги, туфли бледно-голубого, небесного цвета с красивой пряжкой на мысе. Макияж и прическу я сделала себе сама, и в этом плане, скорее всего, все было довольно плохо, так как никакими умениями в этой области я не владела.

Было уже довольно поздно, ближе к двум часам ночи, когда мы подъехали на его лимонном автомобиле к клубу «В-club». Как сказал мне Андрей, это заведение открылось недавно, но там уже движение и жизнь.

Когда мы зашли внутрь, от громкой музыки у меня заложило уши. Я совершенно не слышала, что говорил мне Андрей. В конце концов, он просто схватил меня за руку и потащил вглубь клуба. В зале было очень много людей, и нам приходилось практически пробивать себе дорогу. Многие парни останавливали Андрея, здоровались с ним и пытались поговорить, но он ничего не слышал. Я шла за ним, и мне было жутко неуютно и некомфортно в этой атмосфере, хотелось, чтобы мы поскорее оттуда ушли. Я не понимала, что привлекало Андрея в подобном отдыхе. Наконец мы выбрались из толпы и направились к столику, где уже сидели несколько парней со своими девушками. Я поняла, что это и были его друзья. Подходя к столику, я заметно стушевалась, так как увидела, что все эти молодые люди намного старше меня, очень хорошо одеты и расслаблены. На столе стояло несколько бутылок с алкоголем, а у девушек в руках были неизвестные мне коктейли. Андрей поздоровался со всеми ребятами, игнорирую их подруг. Это было нормально. Никто из них не обратил на это никакого внимания. Затем Андрей представил своим друзьям меня. Сказал, что я его любовь Анастасия. Кто-то из них подумал, что мое имя – Любовь. От этого я стала чувствовать себя еще хуже. Несмотря, на мой прекрасный наряд, его друзья косились на меня с недоверием, и в их глазах явно читался вопрос: « А сколько же ей лет?». Андрей завел разговор с одним из своих друзей. Я молчала. Сказать мне им было нечего. Его друзья тоже мне ничего не говорили.

Десять минут спустя все присутствующие девушки поднялись и дружно направились в сторону туалетной комнаты, чтобы не чувствовать себя белой вороной, я последовала их примеру. Когда я вошла туда, они стояли около раковин и смотрелись в зеркало, и одна из них громко спрашивала у своих подруг, есть ли у них тампон, так как у нее внезапно начались месячные. Я машинально ответила ей «Нет», хотя вопрос ко мне и не относился. Она услышала мой ответ и повернулась ко мне лицом:

– А я тебя вообще-то не спрашивала! Да и месячных у тебя, наверное, еще нет.

Подружки хором захихикали, поддерживая тем самым ее мнение. Я загорелась.

Другая девушка добавила:


– Да откуда же ты такая взялась? У Андрея вообще, что ли, крыша поехала?

– Да, он вообще чокнутый придурок! – подтвердила третья из них.

– Точно! Ты видела, мы-то не в его вкусе. Девочки, так он педофил! – добавила четвертая.

Они все дружно снова рассмеялись. Меня словно парализовало от этой грубости. Я только и могла, что стоять и слушать те гадости, что они говорили в наш адрес.

– Да… жалко, что он такой ненормальный… а ведь такой симпатичный, и при деньгах… – протянула первая девушка.

Я отмерла.

– Вы, злобные крысы! – крикнула я им в ответ и выбежала из туалета. По щекам потекли слезы, но в темноте этого никто не смог бы разглядеть. Я вытерла их рукой, попыталась улыбнуться и направилась к нашему столику. Но, когда я увидела его веселого и смеющегося, эти жуткие грязные слова с новой силой застучали в моей голове. Я кинулась к нему на плечи и заплакала. Мне было так тяжело говорить, что слышны были только всхлипывания. Нет, ничего такого страшного, конечно же, не произошло, просто я всегда была столь чувствительна и ранима. Любые грубые выражения из чужих губ могли привести меня в оцепенение и даже депрессию. Обычно это происходило молниеносно, и я сама точно никогда не могла сказать, почему меня это так задевает. Дело было даже не всегда в грусти, рассердится и возненавидеть я тоже умела в доли секунды. Обладая столь вспыльчивой натурой, мне было довольно тяжело общаться с другими людьми, ведь каждое сказанное ими не к месту слово могло легко вызвать во мне гнев и злость. Самое главное: нрав мой был необузданный, и никакие условия не могли помешать мне высказаться.