Владимир Александрович из кухни прямиком направился к входной двери, минуя мой диван и мою личность, но в коридоре он остановился, задержал взгляд на картине, висевшей рядом с входной дверью. На картине было изображено тихое спокойное море. Затем он резко развернулся и задал вопрос, видимо, мне:

– Кто ты?

– Настя

– Понятно. Живешь здесь?

– Ну,… теперь да.

– Понятно. Хорошего вечера, Настя, – пожелал он мне и вышел за дверь.

Я немного растерянно продолжала сидеть на диване, не зная, хорошо или плохо принял меня его отец. За моей спиной раздался хохот Андрея, и я обернулась к нему с удивленным лицом.

– Премилое у вас знакомство произошло, Настя. Как тебе мой отец? Не правда ли он просто душа компании?

– А я ему понравилась или нет?

– Думаю, он сам еще этого не понял. Ему нужно будет обдумать и взвесить уровень опасности для его денег. Но что-то подсказывает мне, что ты ему не понравилась.

– Это плохо?

– Это пофиг. Забей на него. Приедет в следующий раз через полгода и, если снова начнет спрашивать, кто ты, скажешь, что ты моя жена уже десять лет. Может быть, он и удивится.

Но в моей душе остался неприятный осадок после нашей встречи с Мафиози. Я и сама еще никак не могла привыкнуть к роли хозяйки этого дома, а его пренебрежение выбило меня из равновесия окончательно. Ни мать, ни отец Андрея, никто не выказал ко мне ни малейшего расположения или заинтересованности. Возможно, с моей стороны было слишком опрометчиво думать, что они примут меня с добродушием и теплом. Я из простой семьи и возможно не слишком красива на их счет. И почему вообще они вдруг должны относиться ко мне тепло? Но есть же одна самая веская и значимая причина всему этому: меня любил их сын. Любил сильно, страстно, с надрывом и болью. Он пригласил меня жить с ним в одном доме, не делая раньше никогда и ничего подобного. Одно это должно было бы растопить их сердца, как мне казалось, и заставить их найти во мне хоть что-то хорошее, за что они смогли бы начать хотя бы немного уважать меня. Видимо, это все было не важно. Я крутилась на постели без сна, ночные мысли губили и угнетали мое сознание. Они заставляли меня чувствовать себя ничтожеством, отвергнутой и недостойной расположения и внимания. Не знаю, почему это так сильно ранило меня, ведь на Андрея такое пренебрежение не произвело совершенно никакого впечатления. Он сам относился к ним отстраненно и холодно, решая только коммерческие вопросы и выполняя некоторые их просьбы, лишь видя в них определенную выгоду для себя. Если отцовская любовь и существовала в этом доме, то ее уже давно никто не видел и не вспоминал про нее. Она забилась в темном углу души и даже не пыталась вновь обрести права на собственную жизнь и свободу. Андрей спал, а я была, наверное, слишком растеряна и напугана и, прокручивая в голове наш разговор с Владимиром Александровичем, как на балансе все время склонялась то к стороне страха за нашу будущую жизнь с Андреем, то к полному равнодушию случившегося. Мне было сложно выбрать верный путь в этом непростом отношении. Промучившись всю ночь без сна, я встала рано утром и отправилась варить кофе, зная, что у Матильды в этот день был заслуженный выходной. Под моими глазами сияли огромные синяки, и волосы за ночь самодовольно свились в гнездо без участия птиц. Стеклянные окна в пол нашей кухни давали полный обзор всей подъездной площадки. Увидеть на ней автомобиль отца Андрея было полнейшей неожиданностью для меня. Ведь я всю ночь только и думала о нашей с ним будущей встрече, но, конечно же, не такой скорой. Я стояла в коротком халате и пыталась пригладить свои волосы, когда он вошел в дом с прекрасным букетом цветов. Он принес их мне, но, наверное, не стоило мне так сильно радоваться этому, ведь глаза его так и остались смотреть на меня своим обжигающим взглядом.

– Простите, Настя, вчера я был не очень любезен с Вами, и мне бы хотелось за это извиниться. Эти цветы я принес Вам.

– Большое спасибо! Простите за мой вид, я не ожидала, что Вы можете приехать так рано. Я сварю кофе. Вы будете?

– Нет, я не буду. Андрей будет не рад увидеть меня здесь. Я приехал к Вам.

– Хорошо. Но Вы можете не переживать, он еще спит. Не думаю, что он слышал, как Вы подъезжали к дому. Окна комнаты выходят на сад.

– Да я знаю, но все же.… Давайте о деле. У меня нет столько времени здесь сидеть. Я хотел бы узнать про Ваши намерения в отношении этого дома и моего сына, – он сел на высокий табурет у барной стойки и сразу перешел к основному, терзавшему его вопросу.

– Ах, да, я понимаю, о чем Вы. Бедная, но очень хитрая девочка решила поселиться в богатом доме, чтобы выйти замуж и забрать половину имущества себе. Об этом Вы сейчас мне так тонко намекаете здесь? – мой голос резко повысился и перешел на какой-то совершенно ненатуральный ехидный тембр.

– Так ты дерзкая. Да про это я и говорил. Что тебе нужно? – Владимир Александрович не изменил своего голоса, лишь еще сильнее сдвинул широкие брови.

– От Вас мне ничего не нужно! – глядя точно в его глаза с небольшим вызовом выпалила я. Мое сердце стало биться быстрее.

– От моего сына, – спокойно добавил он.

– Любви, уважения, пару детей,… а что, это имеет какое-то значение? – я старалась, так же как и он, сохранять свой спокойный тон.

– Не смей так со мной разговаривать! Ты здесь никто! И долго здесь не задержишься, – он вспылил, и его зловещий блеск глаз заставил пробежать стадо мурашек по моей спине. Если бы на моем лице была тонкая нежная кожа, он, наверняка бы, заметил, как сильно я покраснела от возмущения и обиды. Но мое лицо не выдало никаких чувств, хотя в груди разгорался пожар.

– Вы меня совершенно не знаете и уже обижаете. Как Вам не стыдно? Ваши деньги меня совершенно не интересуют. Вы можете ими легко подавиться, если только сами захотите этого. Да, я дерзкая и наглая и буду говорить Вам все, что думаю. Андрей рассказывал мне про вас разное, но я до последнего не думала, что Вы окажетесь таким козлом по отношению к Вашему сыну, – на едином дыхании выпалила я свою зловещую тираду в его адрес. Дыхание участилось, и воздух с шумом вырывался из моего рта. Я молча смотрела ему в глаза.

–Сука, – тихо проговорил он.

– Спасибо… – я смутилась и постаралась сгладить наш разговор. – Послушайте, мне бы очень не хотелось с Вами ругаться. Простите меня за мои слова. Я, правда, очень люблю Вашего сына и не хочу, чтобы он страдал. Я знаю, он этого не покажет, но ему важно ваше мнение обо мне. Я не говорю Вам, что Вы должны тут же полюбить меня, но хотя бы не делайте поспешных выводов. Если Вы хоть немного больше узнаете меня, то поймете, что я не такая плохая и что я никоим образом не хочу обидеть Андрея или покуситься на его деньги.

– Понятно. Было приятно познакомиться. До скорых встреч, – также спокойно произнес он и поднялся со стула.

– До свидания, Владимир Александрович. Мне тоже было приятно с Вами познакомиться, – ответила я его удаляющейся спине.

Он уехал так же быстро, как и приехал сюда. А я так и осталась стоять на кухне с букетом роз. От волнения меня била дрожь, и я лихорадочно пыталась придумать причину появления этого прекрасного букета в нашем доме, не выдавая истинного положения дел. Мне совершенно не хотелось, чтобы Андрей узнал о приезде его отца и о нашем с ним разговоре. Я знала, что он разозлится и скажет, что я должна была тут же позвать его и никак не отвечать на эти хамские вопросы Мафиози. Андрей должен был скоро спуститься, чтобы выпить свой утренний кофе, и тогда он обязательно спросил бы, откуда здесь взялся этот роскошный букет, поэтому я решила сказать ему, что не знаю от кого он, что его привез курьер без записки и без упоминания имен отправителя. Что я в такой же растерянности, как и он.

Когда Андрей спустился вниз, мой завтрак для него был уже почти готов. Я встретила его с обезоруживающей улыбкой на губах, словно сердце мое не выстукивало сто двадцать ежеминутно.

– Доброе утро! Завтрак уже почти готов! Как спалось?

– Нормально! Откуда букет?

– Букет от курьера. Кто прислал, не знаю. Никаких записок не было. Может быть, он для Моти?

– Нет, это отец. Решил сделать вид интеллигентного человека.

– Да? Так это значит, что он все обдумал, и я ему понравилась?

– Нет, это ничего не значит. Возможно, было бы даже лучше, если бы он проигнорировал ваше вчерашнее знакомство. Иначе его внимательность означает, что его заинтересовало твое присутствие, и он хочет что-то с этим сделать.

– Андрей, прошу тебя, не нужно усугублять ситуацию. Я не думаю, что твой отец хочет сделать что-то плохое. Ведь это просто цветы, причем очень красивые. Ты слишком плохого о нем мнения…

–О нем нельзя быть слишком плохого мнения, все плохое не настолько плохо, как он на самом деле. Я тебе рассказывал о его детстве?

– Нет, я такого не помню. А что было в его детстве?

– Его родители были довольно обеспеченными людьми, которые хотели вырастить сына великим человеком, возможно, спортсменом или космонавтом. Но в пятнадцать лет он начал воровать, хоть денег у него было предостаточно, ему претила добропорядочная жизнь. Он сколотил группировку из подростков, которые обворовывали частные магазины. Они запугивали и других подростков и вымогали из них деньги. В шестнадцать лет в одной из стычек между двумя бандами он зарезал одного паренька и его отправили в колонию. Там он тоже собрал команду и стал заниматься нелегальной торговлей прямо из колонии. Потом его выпустили за примерное поведение, но скорее всего за деньги, и он продолжил вести свои грязные дела уже на воле, сделался добропорядочным, с виду, предпринимателем, своя компания, платит налоги, все как надо. С конкурентами разбирается сам, довольно лихо. Но никто так и не знает, какой он на самом деле человек и что у него на уме. Со своими родителями он так и не пожелал больше увидеться. Последний раз они видели его на суде, когда его приговорили к сроку в колонии.