Уже в конце нашего отдыха мы ездили в горы, брали напрокат открытый джип и поднимались по серпантину. Каждые десять минут меня начинало тошнить, и мы останавливались. Андрей громко смеялся надо мной и всю дорогу подшучивал над этим, но потом ему самому стало плохо. Видимо, горный воздух с выпитым алкоголем не так уж и хорошо ладили. Мы так долго поднимались, что уже начинало темнеть. Но все равно было неописуемо красиво. По дороге мы видели стадо овец без пастуха, которые мирно жевали траву и ни на кого не обращали внимания. Конечно же, мне было необходимо к ним подойти. Животные манили меня и вызывали дикий восторг в душе. Андрей сфотографировал меня рядом с одной из овец и сказал, что теперь у него есть весомое доказательство, что я деревенская девушка. Мы потом еще долго над этим смеялись. А вообще, там хотелось фотографировать каждый метр этой горной дороги. Снежные вершины и зеленые низы гор были прекрасны.

Мы стояли у обрыва, и Андрей держал меня за талию, чтобы я не спрыгнула вниз. Так он объяснил. Все время считал, что у меня есть суицидальные наклонности, потому что я по жизни грустная. Конечно, это было не так. Но это было смешно.

– Так странно, что мы с тобой встретились, да?

– Да вроде не странно. С чего ты взяла?

– Ну, слишком мы разные. Твое детство, безоблачное счастье и куча новых игрушек, парижский Диснейленд и вся Америка как на ладони. А мое детство – это Москва через грязное окно подъезда, поиск мелочи около торговых палаток и старые игрушки, что отдавала мне соседка. Я мечтала о барби, ты представляешь? Тебе меня не понять, это точно.

– А я в это время мечтал о тебе. Думаю, я тебя понимаю.

– Да врешь ты все.

– Зуб даю. И вообще, неважно, кто как рос. Главное – кем мы в итоге стали. Сколько бы ни было у тебя в детстве игрушек, это никогда не определит твою будущую жизнь наверняка.

– Почему?

– Потому что решают не деньги.

– Думаю, не для всех.

– Решают мозги и родители. Сколько времени они отдавали тебе. Сколько всему они тебя научили. Сколько они показали тебе и как подготовили к жизни. Заваленная игрушками комната рождает в ребенке только лень и страх. Страх в один прекрасный момент все это потерять. А тебе было нечего бояться, поэтому ты воспитала в себе бесстрашного человека.

– Хочешь сказать, ты боишься все потерять?

– Боюсь тебя потерять. А деньги не знаю. Сложно сказать. Я как-то не пробовал без них жить.

– Это не очень.

– Да знаю, ездил один раз в метро.

– И что, не понравилось?

– Да, в общем, нормально. Только я не привык. Стоял, как олень перед турникетом, и даже не знал, что он хочет от меня. А люди сзади злились и матерились. Я попросил их мне объяснить, а меня оттолкнули и сказали «деревня».

– Ха-ха, ну, конечно, рваные джинсы, потертые кеды. Золотая молодежь выглядит по-другому.

– Не знаю, все мои друзья так выглядят.

– Вы все гопники из Лондонских трущоб.

– Да это смешно. В общем, я был не очень доволен.

– Да понимаю, тоже не очень люблю.

– Насть, ну ты же теперь богата. Я куплю тебе все, что только захочешь.

– Барби я уже не хочу!

– Хорошо, обойдемся без них.

– Но ты уже купил мне этот вид и я счастлива.

– И я счастлив.

И так мы стояли и любовались, пока окончательно не стемнело. А уже тогда двинулись в обратный путь, Андрей включил любимого Стинга, и я начала немного засыпать. Все было так приятно и чудесно, но вместе с этим очень и очень грустно. Эта извилистая дорога, вокруг лес и вдалеке море. Засыпая, я думала, что мне этого будет очень не хватать. В душе была какая-то уверенность, что этого больше не повторится.

На следующий день мы уехали обратно в Москву. Где-то в середине пути мы остановились, купили на заправке пару хот-догов и минеральной воды. Андрей облокотился на капот, смотрел на солнце и улыбался. Потом начал жевать хот-дог.

– Ты знаешь, я хочу, чтобы ты переехала ко мне жить. Это возможно? – спросил он пару минут спустя.

– Честно говоря, я не знаю. Ты это серьезно? – я была крайне удивлена его предложению, ведь мы были вместе всего три месяца.

– Да, да очень серьезно. Я не сейчас это придумал. Давно уже этого хочу.

– А почему спросил только сейчас?

– Ну, мы прожили десять дней в одном номере и не убили друг друга. Значит, у нас есть шанс.

– Шанс прожить всю жизнь вместе?

– Да. Мы попробуем?

– Ну, давай.

***

Спустя месяц я переехала к нему. С самых первых дней я была уверена, в том, что никогда и ничего не буду менять в его доме. Мне так хотелось сохранить привычную жизнь Андрея, его вещи на тех же местах, где он их всегда оставлял, его стиль в одежде без моих ненужных корректировок под себя. Мне хотелось сохранить в нем того человека, каким он был до знакомства со мной, а не сделать из нас двух копий одного существа, чтобы оставаться разными, независимыми и влюбленными. Ведь в тот момент, когда люди становятся похожими друг на друга, они перестают уважать чужие интересы, раз это уже почти я, значит, он должен поступать, так же как и я и думать, так же как и я, а не по-другому. Такой у меня был взгляд на совместную жизнь. Я перевезла к нему лишь малую часть своих вещей и сложила там, где Андрей выделил мне полку в шкафу. У меня не было желания занимать половину дома, да и вещей у меня, наверное, столько не было.

Мои родители восприняли мой переезд слишком буквально и от этого чересчур эмоционально и неосознанно. В их глазах я все еще оставалось маленькой девочкой, нуждающейся в заботе и постоянном контроле. Жить в доме с незнакомым мужчиной – нет, на это они согласиться не могли. Они просто не оставляли мне другого выхода. И я сбежала от них. Одним прекрасным утром, когда все ушли на работу, я собрала свои немногочисленные вещи, написала записку, обращенную к маме и папе, и вышла из квартиры, закрыв ключом дверь. Ночью я не вернулась. Придя с работы, домой, они, конечно же, увидели записку и прочитали ее. Им было очень горько, я знаю. И моя душа разрывалась в этот момент вместе с ними. Но по-другому мы не могли бы решить этот вопрос. Я знала, что рано или поздно они простят меня и смирятся с моим поведением и с моей глупой, бездумной выходкой, на их взгляд. Я плакала в доме Андрея, зная, что в этот момент плачет моя мама. Сто раз, задавая себе один и тот же вопрос: «Стоило ли этого того?», я приходила к ответу «Да» каждый раз. Потому что была влюбленной и глупой и, видя рядом спящее лицо Андрея, я думала, что променяю все что угодно в своей жизни на эту жизнь рядом с ним. Я не винила его в этом. Андрей не заставлял меня переезжать к нему жить, это решение я приняла сама. Он просто предложил мне, а я тут же согласилась, а потом еще целый месяц, обдумывая этот рискованный шаг, так ни разу и не усомнилась в своем выборе. Я не советовалась с ним, как лучше поступить, думая, что свои собственные проблемы смогу решить сама. Но я уверена, он догадывался о том, что мои родители были не в восторге от его предложения и от его присутствия в моей жизни в целом, но ничего мне не говорил, а только обнимал все крепче и целовал мои щеки огромное количество раз.

Спустя неделю страданий и молчания я пересилила свою гордость и свой страх и приехала к родителям домой одна. Они приняли меня довольно сухо и сдержанно, заметно обидевшись на мое скверное поведение. Мама спросила, неужели меня уже выгнали из того дома, в который я так упорно стремилась, наплевав на их чувства и репутацию. Я ответила, что нет, но жить без них я не могу так же, как и жить без него. Просила их не ставить меня перед этим ужасным выбором, а постараться понять и принять мои чувства и смириться с нынешним положением вещей.

– Он никогда не женится на тебе, ты глупая. Ты для него всего лишь игрушка и быстро ему надоешь, – упрекала меня моя мама.

– Пусть так. Пусть я глупая. Но я хочу сама понять свою глупость.

– Ты еще слишком мала и можешь натворить непростительных дел. Я пытаюсь уберечь тебя от беды.

– Я знаю, мама. Знаю, но не до конца верю в то, что меня с ним ждет беда. Ведь он, правда, любит меня. Правда. Если бы ты только его видела. Ты бы сразу изменила к нему свое отношение. Он такой взрослый, такой умный, такой правильный. Я точно с ним не пропаду.

– Я слышала это, но пойми, ты же еще школьница. Тебе нужно учиться. Как ты собираешься это делать? А что скажут твои одноклассники и учителя? Как мне смотреть им в глаза после твоего отъезда? Ты ставишь нас с папой в ужасное положение в обществе.

– Прости меня, мама! Прости! Я буду учиться! Буду учиться там, у него. Буду ходить в другую школу, я знаю, там есть хорошая.

Я уговаривала родителей очень и очень долго. В конце концов, они согласились, зная, что я все равно уйду от них, не важно, чем закончится этот разговор. Они пожелали встретиться с Андреем, и я пригласила их на следующие выходные к нам в дом. Конечно же, они приехали, и Андрей был сама любезность и учтивость. Он так старался их обаять, что у него это почти получилось. Но только почти. Смириться с моим переездом они так и не смогли, хотя Андрей им понравился, и мама считала, что он и правда очень серьезный и ответственный молодой человек. Главное, что мы с родителями все-таки помирились, и моя мама больше не плакала из-за того, что я неблагодарная дочь.

Наша совместная жизнь устроилась довольно быстро из-за того, что мы были очень молоды и еще не успели приобрести собственный жизненный уклад. Хоть я долго и не могла свыкнуться с ролью хозяйки этого дома, мне было очень комфортно проводить в нем свои дни. Не знаю, работал ли Андрей до нашего знакомства или нет, но, когда мы стали встречаться, он не был обременен трудом и проводил со мной все время. Просыпались мы обычно в двенадцать часов дня, неспешно завтракали тем, что готовила нам Матильда, потом спускались на нулевой этаж. Плавали в бассейне, лежали на шезлонгах и читали книги. Ближе к двум часам дня мы собирались и ехали в центр на обед и на встречу с очередными друзьями. После обеда мы гуляли по городу и посещали интересные места вроде музеев или сексшопов, а к вечеру возвращались домой, переодевались и отправлялись на ужин в ресторан, либо заказывали еду на дом и оставались есть ее перед телевизором в холле. Матильда к тому времени уже уходила домой. Сложно сказать, что наша жизнь была насыщенна какими-то важными делами, скорее, это было ленивое приятное безделье. Если нам становилось неожиданно скучно, мы ходили на закрытые вечеринки, проводившиеся его друзьями, или отправлялись гонять по болотам на багги. В то время Андрей сильно увлек меня игрой в теннис, и я занимались с инструктором три-четыре раза в неделю. Это было очень весело, и я отдавалась игре полностью. Мой тренер Роман очень хвалил меня, а Андрея от этого переполняла гордость и он все время улыбался. Но когда мы начинали играть с ним вдвоем, у нас ничего не выходило, и я ужасно косила мячом в противоположную сторону. Еще мы очень любили по вечерам ходить в кино на ужасы или триллеры. Выходные мы проводили в клубах, а днем отсыпались перед новым ночным забегом по самым модным ночным заведениям Москвы. Нам было настолько хорошо вместе, что мы и не задумывались, куда движется наша жизнь, и стоит ли в ней хвататься за что-то серьезное. Просто ловили удовольствие от каждого момента этой жизни.