– Девочка! – услышал ребенок возмущенный голос той самой незнакомой тети, что гладила ее по голове. – Так делать нельзя! Это очень плохо! Оленька, неужели никто не объяснил этой девочке, как надо вести себя за столом?!
Стаська прикинула, надо ли пугаться или разреветься сразу? Но ни пугаться, ни реветь ей не хотелось, и она совершенно не понимала, с чего бы. А потом она решила, что пора и то и другое, особенно плакать, потому что мама вдруг сказала таким голосом, которым никогда не разговаривала.
– Этого ребенка зовут Станислава! – громко, жестко, с акцентом на каждом слове, отчеканила тишайшая Олюшка.
И Стаська увидела, что сейчас ее мама заплачет. Это все увидели. Но за всех Игнатовых приняла решение и ответила Сима:
– Так! – сказала она, хлопнула ладонью по столу и поднялась со стула.
Взяла Стаську на руки и командирским тоном отдала указание:
– Родители, Оля, Рома, поднялись и за мной!
– Что происходит? В чем дело? Куда вы? – непонимающе спрашивал мужчина.
– Простите, – холодно-надменно отчеканила Сима, – но нам, князьям, ваше общество не по статусу!
– Вот после этого она и стала княгинюшкой! – смеясь, закончила повествование Стаська.
– И что, твоя семья с мамиными родителями так и не общается?
– Нет. Мама сказала, что у нее есть мы все, а это великое, редкое счастье, и больше ей ничего не надо. А папе для счастья, кроме мамы и музыки, вообще ничего не требуется.
– А ты? – тихо спросил Степан.
– Я на третьем месте после вышеперечисленного.
– Обижаешься? – посочувствовал он.
– Да что ты! – подивилась предположению Стаська. – Мои родители такие, какие есть, и я их очень люблю, но не знаю совсем. Они все в музыке, всегда. В музыке и друг в друге. Я их редко видела, они мотались по гастролям, сначала по стране, потом за границей, работали долго по контракту в Лондоне, а со временем и совсем в Европе остались. Они переживали, что я не с ними. Но им не разрешали меня вывозить власти, а когда власти разрешили, то Сима с бабушкой не дали, сказали: срывать ребенка с учебы, сами не устроены, по съемным квартирам мыкаетесь и работаете по двадцать часов, света белого не видите, куда вам еще и обуза? Они на самом деле трудно жили первое время. Да я и сама не особо рвалась с ними жить. Зато у меня всегда была княгинюшка. Ну, вот такая у нас странная семья…
И тут у него зазвонил телефон… В прихожей. В куртке.
– Извини, – чмокнул ее в щеку Степан и вышел из кухни.
И долго там разговаривал, она слышала его низкий голос. Он что-то говорил, слов не разобрать, только звук голоса, потом замолчал надолго. И Стаська поняла, что он обдумывает нечто важное, и это важное касается их…
– Не надо, Господи! – взмолилась она, зная, что Он не услышит и не поможет…
Звонила Вера. Боясь показаться навязчивой или не вовремя попасть, отвлечь, как всегда, робко спросила, когда он приедет.
– Завтра, – выдохнул Степан.
Сегодня он не сможет! Только не сегодня, сразу после Стаськи!
Они поговорили о ерунде незначимой и попрощались. Он просмотрел сообщения на обоих телефонах. На одном, рабочем, пропущен один звонок, но не от начальства, значит, ничего срочного. На втором, личном, пять звонков, пара эсэмэсок от сестрицы, одна от Веры.
Реальность настигла разнеженного и благостного Степана внезапно, возвращая в действительность, безжалостно комкая их робко-волшебный мирок, в который они со Стасей сбежали почти на сутки.
Обычная реальная жизнь. Прочная, устойчивая. И… серая.
Но…
У него есть работа, Вера, стойкое нежелание соединяться жизнями с кем бы то ни было, свой определенный быт, привычки и здравомыслие. Поверить, что можно все изменить в один момент, встретив родного человека, перечувствовав вместе с ним нечто не доступное тебе раньше, и самое главное! – захотеть, неистово, до одури все изменить, не боясь ни черта! – это нет!
Нет! Так не бывает!
Ночь имеет свойство проходить, как и все на этом свете, чудес не бывает…
Степан вздохнул, посмотрел через коридор и гостиную в окно, в пасмурное марево.
Утро убийственно для любой романтики.
Только как объяснить это все Стасе?
И, почувствовав себя стариком, растратившим где-то жизнь, Больших вернулся к ней, Стаське, в кухню. Она подняла на него глаза, посмотрела изучающе и все поняла.
– Сколько тебе лет? – спросил Степан обычным, житейским тоном.
– И-издрасте! – понимающе усмехнулась Стаська. – Тридцать два.
– Ты и близко не выглядишь на этот возраст, – без тени намека на комплимент констатировал он.
– Говорят, что маленькая собачка всю жизнь щенок.
Ей не хотелось с ним разговаривать – сил не было. Его решение уже перечеркнуло легкость, искрящуюся радость, словно выплеснуло остатки выдохшегося за ночь шампанского в грязную кухонную мойку.
– Ладно, щенок, – попытался что-то сгладить Больших, – мне сейчас надо в штаб съездить. Отчет сдать.
– А сколько тебе лет? – перебила Стаська, прохрипев вопрос сухим горлом.
– На жизнь больше тебя. Тридцать девять.
Со Стаськой такие номера не пройдут, ясно было изначально – не станет она принимать участие в болтовне ни о чем, маскирующей настоящие мысли.
– Мы вот что сделаем… – распорядился Степан, стараясь скорее покончить с этой мукой.
Он не знал и предположить не мог, что будет мука…
– Ты дашь мне ключи и документы на машину, я прихвачу нашего механика из гаража, а вечером он пригонит тебе машину к дому.
– Больших, ты женат и у тебя дети? – злым, раненым голосом спросила Стаська.
– Нет. Я не женат и у меня нет детей.
Он почти ненавидел ее в этот момент. И себя.
– У тебя есть женщина, – она не спрашивала, утверждала.
– У меня есть женщина, – ровно ответил он.
Диагноз ясен – обнаруженный поутру мужской сволочизм.
«Я ничего не могу сделать, девочка! – умолял он ее мысленно. – Если бы только не так все глубоко, ярко, сильно, всерьез, черт возьми, у нас получилось! Я бы тотчас расстался с Верой и остался с тобой! Я не могу ТАК!»
Она встала, обошла Степана и ушла по коридору, он не повернулся посмотреть куда, стоял, как перед судом. Стаська вернулась, протянула ему ключи и документы.
– Беги, – отпустила его насовсем Стаська.
Крепость побеждена и разграблена, уставшие от мародерства победители покидают догорающие руины.
Степан неловко замялся, не зная что сказать, когда уже обулся, оделся, застегнул куртку и повернулся к Стасе возле двери.
– Если ты сейчас сделаешь контрольный выстрел в голову, сказав: «я позвоню», я перестану тебя уважать, Больших, – предупредила перегоревшим в золу голосом Стася.
– У меня нет номера твоего телефона, – «успокоил» Степан.
– Аминь! – И распахнула перед ним входную дверь.
Он помялся, что-то пытаясь объяснить, может, попросить прощения.
– Иди, Степан, – тем же уставшим тоном сказала Стаська. – Родина без тебя пропадет, а девушки останутся без принца.
Подтолкнула маленькой ладошкой в плечо и захлопнула за ним, переступившим порог, дверь. На сей раз замок утробно прорычал три раза.
Он сидел в выстуженном на морозе «Ровере», ждал, когда прогреется немного салон. Ни в какой штаб так уж срочно не надо было, но он поедет, раз уж сказал Стаське.
Ему надо было сбежать от Стаськиных все понимающих потухших глаз, от чужого хриплого голоса, от проступившего на лице возраста и такого отчаяния, сжигавшего до золы все молодое, светлое, радостное в ней.
Забыть! Чем быстрей, тем лучше и попробовать как-то жить дальше! Он не может, не может так! Яростно, так на всю катушку… до самого дна, без страха! Переломать, перелопатить удобную жизнь, которая у него есть! Он не может!
– Козел, ты, Больших! Большой, трусливый козел! – дал себе искреннюю оценку Степан.
У него еще есть шанс! Если Степан, вот прямо сейчас вернется, обнимет ее – у него есть шанс!
Он осторожно стал выезжать с парковки и со двора…
В штаб Степан съездил и отчет написал, а освободившись от бумажных дел, заехал в мастерские. У МЧС свои автомастерские и работают там кудесники, кулибины. «Ровер» на котором ездил Степан, числился служебным, выданным в его личное пользование. Вся начинка была вручную перебрана, все что можно улучшено, усилено, подтянуто и являло собой шедевр автомотора.
Михалыч, главный «колдун» и заслуженный шаман двигателей, каждый день приходил на работу, не исключая выходных, а порой и праздников. Здесь была его жизнь, любовь и семья. Настоящая семья тоже имелась, и как она мирилась с таким графиком его работы, оставалось для всех загадкой.
– А потому что надо правильно жен выбирать! – отшучивался на все вопросы и подколки Михалыч.
Степан обрисовал гению мотора ситуацию, изложив просьбу прокатиться и отогнать Стаськину машину в Москву.
– Сделаем, Сергеич! – неспешно ответствовал кудесник. – Давай, загоняй на яму свою, я быстро посмотрю, нет ли чего, и поедем.
По дороге Степан вкратце рассказал Михалычу, как машина девушки оказалась за воротами его участка. Михалыч неожиданно для Больших проникся небывалым уважением к Стаське, оценив по достоинству героический штурм забора во спасение старого пенсионера.
– Вот на таких и надо жениться, Сергеич! – делился мудростью автомеханик. – С ними никогда не соскучишься, а за мужика своего они в огонь и в воду! Ты смотри, старый бродяга, девочку-то не упусти!
– Уже, – буркнул неизвестно зачем Больших.
– Это чо так? – оживился Михалыч.
– Я уже одну семейную жизнь и последующий развод пережил. Веришь, нет, мне вполне хватило! Выше крыши!
– А-а! – протянул понимающе народный умелец. – Так ты, еще не женившись, уж разводиться собрался? Масштабы потерь прикидывать!
– Вот поэтому с девочкой этой ничего у меня и не будет, – разозлился вдруг Степан, – потому что на таких жениться надо, а я знаю, чем все кончается! И не хочу.
"Две половинки" отзывы
Отзывы читателей о книге "Две половинки". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Две половинки" друзьям в соцсетях.