- Я полон дерьма, - предупреждаю я.

- В каждом человеке есть хорошее, даже в самом плохом, - говорит он и снова встает, - а теперь нам нужно связаться с твоими родными и составить договор.

- Какой договор?

- В случае неудачи или бегства, или нарушения правил, ты возвращаешься в тюрьму и отсиживаешь свой срок, - выдыхает профессор и протягивает мне руку, - надеюсь, его не нужно будет применять.

Я, молча, пожимаю его сильную руку.

Потом через час приезжает мама, она смотрит на меня с большим осуждением, в ее глазах лишь слезы, и я готов на все, чтобы осушить их. Она внимательно выслушивает профессора, уже при его друге Страшные-Глаза. И говорит, что ей нужна минута с сыном.

- Что ты наделал? - дает она мне весомый подзатыльник, - разве это мое воспитание? Разве так ты чтишь папин прах?

- А что? Я продолжаю его дело, - говорю я и снова получаю подзатыльник. Моя мама скрещивает руки на груди и демонстративно отворачивает. Я глубоко вдыхаю и подхожу к ней. Обнимаю за плечи, она разворачивается и плача обнимает меня.

- Твой папа никогда не был наркоманом. И я надеюсь, тебе хватило ума согласиться с этим профессором.

- Ма, я не уверен, что это хорошая идея, - снова подзатыльник, на этот раз более легкий.

- Микаэл, послушай меня хоть раз. Если выпадает что-то хорошее в твоей жизни, держись за это двумя руками. Этот человек, то самое хорошее.

- А как же вы?

- Сынок, поверь, с нами ничего не произойдет.

После мама подписывает договор, и мы едим домой за моими вещами. Перед домом София играет с девочками в резиночки. Увидев меня, она подбегает.

- Ты хромоногий и вонючий, словно БОМЖ, - говорит она.

-Ты очень милое создание, - говорю я, касаясь пальцами ее щеки. Я захожу домой, буквально на пять минут. Принимаю душ и смываю всю грязь с себя. На моей правой ноге огромный синяк, который заставляет ныть всю ногу. Я быстро кидаю свои вещи в пакет. Вот в один пакет и помещаюсь весь я. Это даже забавно.

На улице возле черной девяносто девятки стоит Юрий Викторович, тихо переговариваясь с мамой, она смотрит на землю и кивает. Рядом стоит София, и явно не понимает что происходит.

- Ты готов? - спрашивает Юра. Я сажусь на приситки перед сестрой и раскрываю руки.

- Иди, обними брата, - говорю я.

Она недоверчиво смотрит на меня, но выполняет мою просьбу. Я целую ее и крепко к себе прижимаю.

- Будь умничкой и слушайся маму. Если что звони. Азис, ты меня поняла?

Софи кивает и теребит мои волосы.

- Ты уезжаешь?

- Да, кянк.

- Надолго?

- Не успеешь глазом моргнуть, уже здесь буду.

- Я займу твою кровать! - говорит София, смеется и отбегает к притихшим подружкам, чтобы продолжить свои игры.

- Благослови тебя Господь, - крестит меня мама и целует в лоб. Мы садимся в машину. Я оглядываю салон.

- Тяжело после шика к простоте привыкать? - спрашиваю я, устраиваясь поудобнее. Профессор заводит машину.

- Мне не привыкать, - отзывается он, - тем более ко всему в этой жизни нужно уметь приспосабливаться.

И я согласен, он чертовски прав.

- Я надеюсь, ты понимаешь, что тебе нельзя в течение месяца поддерживать контакты со своим районам - говорит он и мы, пересекая большую дорогу, въезжаем в 'Изумрудный'. Неудивительно.

- А как же школа? - спрашиваю я.

- Ты ходишь в школу? - удивляется профессор - И как успехи?

-Думаю, они могут вполне вас удивить - отзываюсь я. Юрий Викторович закусывает нижнюю губу, затем мельком смотрит на меня.

- Я постараюсь сделать так, чтобы тебя перевели в нашу школу.

- Ну-ну, - говорю я, мне совсем не прельщает мысль об учебе бок о бок с мажорами, но выхода не было.

Неожиданно мы останавливаемся.

- И так, а теперь некоторые правила проживания в моей семье. У нас в доме существует правила, которые все члены семьи должны выполнять. Первое никакой ругани в доме, у меня маленький крайне впечатлительный и любопытный ребенок в доме, никаких приставаний к моей дочери...

- Проф, я не могу отказать девушке.

Он сурово смотрит на меня. Я поднимаю руки.

- О`кей, о`кей. Но я просто боюсь, что она не сможет устоять против этого, - я показываю на свое лицо. Профессор качает головой и продолжает:

- Каждый выполняет обязанности по дому, которые распределяет моя теща. Ты так же, как моя дочь иногда будешь помогать в кафе. Если будет что-то еще по ходу, я скажу, - он снова начинает движение, и вскоре мы подъезжаем к высокому кирпичному забору, за ним виднеется большой кирпичный двухэтажный дом.

Я не спешу выходить.

- Добро пожаловать - говорит Юрий Викторович и, открывая дверь, выходит из машины. Калитка широко распахивается и оттуда пулей вылетает мальчишка с растрепанными волосами и виснет на шеи Юрия.

- Па-апа! - кричит он во все горло. Может этот Юра не так часто видеть своих детей, потому что ощущение именно такое. Я выхожу из машины и прислоняюсь к бамперу. И в этот момент в проеме калитки появляется девушка. Ее цвета молочного шоколада волосы собраны в небрежный пучок, ни грамма косметики на лице, ее серые миндалевидные глаза, похоже на профессорские, как и пухлые губы. На ней растянутые спортивные штаны и необъятная футболка желтого цвета, с надписью на груди: ' Хочешь меня? Улыбнись!'. Под мышкой она держит футбольный мяч.

- Привет, пап, - говорит она и целует профессора. Он с особенной нежностью заправляет ей выпавшую прядь волос. Он обнимает своих детей и разворачивает их ко мне.

- Познакомитесь, это Микаэл и он будет жить с нами некоторое время. Это Алексей и Маргарита, мои дети.

Я вижу, с каким любопытством они меня изучают, и я не отстаю от них. А в моих ушах звучит песня: ' Чита-Грита Чита - Маргарита...', затем я, смотря на ее надпись, начинаю улыбаться. Меньше всего ей подходит это женственное имя. Ее будут звать Чита. От сегодня и в веки веков.


Маргарита.


Черт, я, кажется, краснею под его взглядом и дурацкой ухмылкой. Надо признать, что когда речь шла о трудном подростке в нашем доме, я его себе представляла иначе. В моем уме это был парень немногим старше Алешки. А этот Трудный Подросток стоит на голову выше меня, весь из себя. Признаюсь, что очень привлекательный: красивые шоколадные глаза, хорошо контрастируют с его смуглой, словно легкий загар, кожей, узкие губы дополняют волевой подбородок, а нос с небольшой горбинкой, не портит, а лишь прибавляет мужественности образу. У него широкие плечи и накаченные руки, словно он с трех лет ходил в спортзал. Вид довольно суровый, но неглубокий шрам на правой скуле, и над левой бровью, говорит о том, что этот парень не из металла, а также как и я из плоти и крови.

- Очень приятно, - я вспоминаю, что обещала папе быть вежливой.

- А ты играешь в футбол? - спрашивает в свою очередь мой брат и его голубые глаза загораются от перспектив.

- Уж получше девчонки, - он смотрит прямо на меня. А Лешка смотрит на него недоверчиво.

- Рита не девчонка, - выдает мой брат, - девчонки противные, а она моя сестра!

- Напомни, и мы поговорим с тобой позже на эту тему, я объясню, что они бывают не такие уж и противные...

- Ну-с, пройдемте в дом - кашляет мой папа.

В доме нас встречает бабушка, она слегка хмурит брови и напускает строгость во взгляде.

- Это Анна Ивановна, моя теща и хозяйка в доме, - представляет ее мой папа. Микаэл явно с интересом оглядывает мою бабушку. И затем смотрит на меня, словно что-то сверяя.

- И твой надзиратель, - добавляет тем временем бабушка и смотрит на наручные часы - ужин будет готов через 15 минут.

- Рита, может, ты пока покажешь Микаэлю его комнату? - предлагает мне папа.

- Конечно, - отзываюсь я и иду по направлению к лестнице, он, молча, следует за мной.

- Значит, это ты разбил папину машину? - говорю я, чтобы заполнить тишину, но тут же, жалею об этом, нашла что сказать!

- Ага, - неохотно отзывается он - так значит ты действительно девчонка?

Я останавливаюсь на лестнице и поворачиваюсь к нему.

- Не поняла.

-Забей, - говорит он и проходит мимо меня, пожалуй, слишком близко, чем мне бы хочется. Ты должна ему сострадать, говорю я сама себе, и, делая глубокий вдох, следую за ним.

- Эта дверь? - указывает он.

- Нет, это ванна, - отвечаю я, однако это его не останавливает, и он уже открывает дверь, осматривает и присвистывает.

- У меня зал и то меньше...А это что за херня? - он показывает на утреннее расписание приема душа. Эта идея пришла мне в голову сегодня утром, чтобы не возникало толкучки у дверей ванны. И теперь мне не кажется, что это такая уж хорошая идея.

- У нас не ругаются, - говорю я.

- Но это правда херня, - отзывается он, - я и душ не меньше сорока минут вместе, а здесь по 15 минут на каждого.

- Ты можешь вставать раньше, и мы с тобой поменяемся местами... - я осекаюсь, потому, что он смотрит на меня как на чокнутую.

- Ну уж дудки, - говорит он, - кто успел - того и тапки.

Я не знаю, что на это ответить, поэтому я поворачиваюсь и указываю на противоположную стенку.

- Вот твоя комната, ближе к углу, а рядом Лешкина.

-А где твоя? - спрашивает он, демонстративно опускает глаза на мою грудь, словно опять читает надпись на футболке, его правая бровь приподнимается. Я закусываю нижнюю губу.