Джордж хотел было возразить, что он тоже убит горем. У него в голове словно болталось несколько тяжеленных гирь, причиняющих жуткую боль при малейшем движении. Да, вчера он хотел напиться, но не также! Джордж вспомнил, как вечером валялся на кровати: его ноги будто бы сами собой вертелись в воздухе, то и дело к горлу подкатывала тошнота. Он выпил столько, что запросто мог бы утонуть.

Хилари села на край постели и сдернула с него одеяло. Он прямо чувствовал, как ее глаза буравят голую кожу на его спине.

— Мы все в какой-то степени ответственны за Софи, Джордж. И всегда были. Да, в нашей семье тоже случилось горе, но нас много, а у нее только родители и бабушка. Если так хочется утолить свою юношескую жажду, выбери кого-нибудь другого. Я понимаю, что тебе отшибло все принципы, но где твое сострадание?!

Джордж не пошевелился. Он молча смотрел на стену: краска облупилась в тех местах, где на скотче раньше висели постеры. Может, сказать Хилари, что Софи хотела этого не меньше и чуть ли не сама все начала, потому что была жутко расстроена тем, что отец живет в Лондоне с каким-то мужчиной? Джордж на самом деле прекрасно понял, чего хотела Софи в тот день: удивлять и управлять. А он был ничуть не против. Они слились в этом странном, необъяснимом и неосознанном понимании друг друга, которое не имело отношения к любви, а только к ярости, печали и одиночеству. Они вряд ли когда-нибудь заговорят о том дне, но и не забудут его, это точно.

Вдруг до Джорджа дошло, как это важно и сокровенно. Лишь они двое все понимают и знают правду. Другим лучше этого не знать.

Он повернулся к матери.

— Ладно.

— Что значит «ладно»?!

— Я все понял и исправлюсь. Я поступил неправильно. Извини.

— Ты ее видел с тех пор?

— Нет…

— Лучше поговори с ней…

— Нет! — перебил ее Джордж. — Нет, мам, не лучше. Больше такое не повторится, обещаю. Нам обоим это не нужно.

Хилари вздохнула:

— Она из-за тебя уехала в Лондон?

Джордж приподнялся на локте и прикрыл краешком одеяла грудь.

— Не знаю. Может, все навалилось.

— Верно…

— Мам…

— Что?

— Мам, что с нами-то будет? Какие у нас планы?

Хилари немного помолчала, взяла Джорджа за руку и крепко стиснула.

— Понятия не имею… Ох, Джордж, я еще не потеряла надежду. Затаила дыхание и надеюсь.

Он сел и уставился на мать.

— В смысле?

— Не знаю. — Хилари покачала головой. — Не знаю, просто я еще… — Она робко улыбнулась. — Я еще не сдалась.


Ви стояла в дверях маленькой спальни. Едва ли можно назвать это спальней, скорее кладовка с окном. Места хватит только для кровати, комода да столика со стулом. Куда же Софи повесит одежду? Книги? Дэн приладил над постелью полочку, да та уже вся забита горшками и вазами, которые она сделала на занятиях по гончарному делу. Не шибко хорошими, конечно, зато сколько сил в них вложено! Ви обожала чувствовать глину под руками. Может, убрать их в коробку и сунуть под кровать? Но Софи придется держать там одежду… В и посмотрела за дверь: всего два крючка и груда тряпок, включая старый шкиперский плащ, который она купила Дэну в благотворительном магазине. Он отказался его носить: «Мне не положено, да и вообще больно в глаза бросается».

Ви медленно спустилась на кухню. Конечно, она очень любила Софи и искренне хотела бы ей помочь, но разве она сможет с ней справиться? После смерти Дэна у нее часто возникало желание отгородиться от всех бед, пожить в покое. Что же делать? Софи с Джиной пришли к ней в гости — не абы как, а с цветами, чтобы ее задобрить! — и без обиняков задали ей вопрос.

— Это только на время учебы, — сказала Джина. — Всего лишь на год. И по будням.

«Всего лишь?!» — чуть было не возмутилась Ви. В восемьдесят лет дорожишь каждым днем. Недавно она смотрела передачу по телевизору, где обсуждали долгожителей, которым перевалило за сотню. Один из гостей программы сказал: «Ну, честное слово, кому хочется быть столетним?» «Тем, кому сейчас девяносто девять!» — заорала Ви на телевизор.

Она посмотрела на Софи. У нее была новая стрижка — короче и пышнее прежней, отчего немного сгладилась ее худоба. В глазах никакой мольбы, ни малейшей тревоги. Софи даже в голову не пришло, что Ви не желает с ней жить. Наверное, они решили, что без Дэна старухе совсем одиноко. Если бы он не умер, Ви бы разозлилась и заявила, что они злоупотребляют ее любовью. А теперь не то. Ясное дело, она улыбнулась и сказала: «Ну конечно, пусть живет у меня! Отдам ей маленькую комнату».

Ви держалась за край раковины и смотрела в окно на птичью кормушку, в которой так мило жались друг к другу синицы. Она боялась не столько того, что не управится с внучкой; ее беспокоило нечто другое, куда более неуловимое и драгоценное. После смерти Дэна, когда его племянничек приехал распорядиться вещами (Ви еще никогда не приходилось так сдерживать свой норов), она забрала себе все мелочи, от которых Роджер отказался, но которые были очень дороги Дэну: его фотографии, подарки и сувенирчики со времен службы в торговом флоте. Ви разложила их по дому вперемешку со своими вещами, чтобы они переплелись между собой так, как раньше переплетались их жизни. Благодаря этому Ви добилась едва ощутимого присутствия Дэна в комнатах; ей казалось, будто она мирно и уютно беседует с ним, задает ему вопросы. Эти беседы приносили ей удивительное утешение. А если здесь поселится Софи с кучей вещей и забот, от хрупкой близости с Дэном, без которой Ви уже не видела своей жизни, не останется и следа.


Бар «Би-Хауса» окутала дремота воскресного дня. В столовой было много народу, и, хотя некоторые постояльцы вышли в сад, все кресла для отдыха были заняты лениво развалившимися телами, прячущими сон под грудой газет. Хилари осторожно прошла между ними к лестнице, ведущей на кухню.

Лоренса там не оказалось. Стив и Кевин занимались уборкой, а девушка по имени Пэтси помогала мыть посуду. У нее был ребенок, которого она оставляла с бабушкой. Она копила на поездку в Диснейленд.

— Все хорошо? — спросила Хилари.

Поварята кивнули. По воскресеньям никому не хотелось работать, и все были мрачные.

— Вы мистера Вуда видели?

— Ага, — отозвался Кевин. На нем была бейсболка задом наперед, придававшая его широкому лицу глупое выражение. — Он во дворе.

— Спасибо.

Затем Хилари обратилась к Пэтси:

— Ну как?

Та одобрительно кивнула. У нее было еще несколько работ по всему Уиттингборну, но в «Би-Хаусе» ей понравилось больше всего. Мальчишки, конечно, несносные, зато мистер Вуд молодец. Такой вежливый.

На улице стоял тихий сентябрьский день. Лоренс, прислонившись к стене склада и засунув руки в карманы, разглядывал пучок крестовника, пробившегося сквозь камни.

— Лоренс…

Он слегка вздрогнул и улыбнулся:

— Привет.

Она подошла ближе и заметила, что волосы у него на висках начинают седеть и что за утренним бритьем он порезал шею.

Лоренс тихо спросил:

— Ты что-то хотела?

Хилари покачала головой.

— Ничего особенного… просто пришла.

— Хорошо.

Он вытащил руки из карманов и положил ей на плечи.

— Пойдем куда-нибудь?

— Куда? — удивилась Хилари.

— Ну, не знаю. Куда-нибудь. Куда захочешь. Подальше отсюда.

Она слегка отступила, так что его руки упали с плеч, и с опаской спросила:

— Зачем?

— Чтобы хоть на час отгородиться от всего этого. Чтобы поговорить.

Хилари осторожно сказала:

— Я знаю одно поле…

— Всего одно?

Она улыбнулась:

— Не шути, пожалуйста. Мне сейчас не до этого…

— Что за поле?

— Неподалеку от Эддерли-Ридж. Помнишь, мальчики там воздушных змеев запускали.

— Вот и славно. Поехали.

— Но нельзя же…

— Можно. Обед закончился, на кухне убрано. Если что, Дон на месте. А Джордж где?

— Тоже дома. Я его только что отругала за Софи.

Лоренс помрачнел.

— Господи…

— На этот раз все обошлось. Надо только узнать, как там Софи…

— Не сейчас.

— Хорошо.

— Пойду предупрежу Дона и Джорджа, — сказал он. — А ты найди ключи от машины.

— Лоренс…

— Что?

— Послушай… — Хилари набралась храбрости и сняла очки, чтобы не слишком хорошо видеть лицо мужа. — Я с удовольствием с тобой побеседую, но учти, пожалуйста, что это не очередной промежуточный разговор. Никаких «не знаю» или «еще не решил». Я этого просто не вынесу. У нас будет итоговый разговор, понимаешь? Окончательный.


Гас не сразу ее заметил. Он смотрел крикет по телевизору, включив звук на всю громкость — не потому, что ему так нравилось; просто он сидел дома один и мог делать что захочется. Адам куда-то запропастился, Джордж работал внизу, а Лоренс с Хилари укатили вдвоем на машине — видимо, чтобы найти какое-нибудь пустое поле и вволю поскандалить. Перед отъездом папа спросил его, все ли нормально, и Гас, не отрываясь от телевизора, ответил: «Да, да». Крикет он не очень любил, но надо же было как-то отвлечься. И потом, Гасу хотелось услышать чьи-нибудь голоса — голоса безразличных людей, которые составили бы ему компанию, не докучая расспросами.

— Гас! — громко позвала его Софи, перекрикивая комментаторов.

Он резко обернулся. Она стояла в дверях и выглядела очень повзрослевшей. У нее была новая стрижка и новая шелковая рубашка, а в руках — цветочный горшок.

— Можно войти?

Он кивнул, потянулся к пульту и с силой нажал кнопку выключения звука. В комнате стало неестественно тихо.

— Смотри, что я тебе принесла. — Софи поставила горшок на журнальный столик. В нем была только черная земля. — Это косточка от авокадо. Я ее специально для тебя посадила — скоро деревце вырастет. Ну, я надеюсь.