Сесили Зигесар - Другие так не умеют

Они поднялись на второй этаж, и Каллиопа открыла дверь в один из классов.

— Классы у нас разновозрастные и, делятся на звенья, названные в честь исчезающих видов Галапагоса. Дженнифер ты попадаешь в одно из звеньев для учащихся от тринадцати до пятнадцати лет. Я отведу тебя туда, где звено «Исполинская черепаха» собралось на утренние задания, и передам тебя ученическому гиду.

Пол в классе был покрыт песком, стены скрыты бамбуковыми стволами, а потолок обклеен пальмовой листвой. «Не курить» — гласил огромный рукописный знак над, головой.

Дженни никогда не была большой курильщицей, но в данный момент ей дико захотелось закурить. Она сняла свой белый кардиган от «Мисс Сиксти», выставив на обозрение симпатичного крокодидьчика «Лакосте», устроившегося на левой груди ее новой розовой рубашки, которую ей подарил Ллойд Коллинз из «Рэйвс». Она была готова на все, лишь бы не стать Исполинской черепахой.

— Акуна-матата, мисс Каллиопа, — приветствовала пухленькая девочка, одетая, судя по виду, в бикини из козьей шкуры.

— Акуна-матата, Черисса, — с улыбкой ответила Каллиопа. — Звено Исполинской черепахи на этой неделе изучает африканскую страну Намибию, — сообщила она Дженни и Руфусу, будто этим все объяснялось. Дженни уставилась на остальных Исполинских черепах — пятерых жирноволосых пухлых кривозубых девочек и трех тощих очкастых прыщавых мальчиков, — наряженных в какую то сафьяновую одежду, которая могла бы неплохо смотреться, если бы ее смоделировала Стелла Маккартни, а не какой-то дом хиппанской моды. Они стояли в кругу, держась за руки, и распевали намибийскую песенку для вызова дождя.

Даже у Руфуса был несколько огорошенный вид.

— А у вас имеется какая-то статистика, куда поступают ваши выпускники? — спросил он совершенно в духе родителей одноклассниц Дженни из Констанс Биллард. Хотя Руфус никогда в этом не признавался он очень серьезно относился к теме поступления и чуть было не пооткрывал сам все присланные Дэну письма из университетов, пока тот был в школе. Может он и был анархистом, но свято верил в силу формального образования.

Каллиопа нахмурилась.

— Мы стараемся поддерживать в школе максимально несоревновательную атмосферу. Мы рекомендуем своим ученикам сделать перерыв, чтобы познать мир. Пожить вне системы. Когда они выберут свое будущее призвание, то сами решат, нужно им еще учиться или нет.

Черт, что бы это значило?

— Я слышала, что ты художница. — Черисса улыбнулась Дженни кривыми желтыми зубами. — Идем, я покажу тебе нашу роспись. Она целиком написана оленьим навозом.

Руфус заботливо взял Дженни за руку, и их повели к странной росписи, которая изображала слонов и зебр, кувыркающихся в траве. Черисса обмакнула руку в глиняную миску на полу и размазала какую-то коричневую субстанцию по спине одного из слонов. Руфус устало покачал головой и потащил Дженни к столику в углу комнаты, где он присел на стул. Ему нравилась сама идея альтернативной школы, но в глубине души он хотел, чтобы его дочь закончила Беркли или Колумбию, а не таскалась по свету, малюя фрески оленьим говном.

Дженни села напротив него и вытащила бутылочку лака для ногтей «Шанель Вамп» из своей розовой сумочки от «DKNY».

— Так зачем мы все-таки сюда приехали? — поинтересовалась она, затем открутила крышечку и принялась красить ногти.

Руфус поправил бейсболку и потер свои заспанные глаза, показывая, что ему не хватило шести часов сна и трех чашек утреннего кофе.

— Слушай, Джен, — серьезно сказал он. — Нельзя все время сожительствовать в гостиницах с рок-звездами и врать своему отцу. Но я хочу, чтоб ты была счастлива. Чего тебе самой хочется?

Дженни закрутила лак для ногтей и положила его обратно в сумочку. Она знала, что ее папе не понравятся ее слова, потому что втайне ему нравилось иметь полный дом шизанутых детей, которых всегда можно смутить и разозлить. Но единственный вариант, при котором она готова была отказаться от своей карьеры фанатки «Рэйвс», это поступить в школу с безграничными возможностями для приключений. Эй, он же сам сказал: он хочет, чтоб она была счастлива.

На другом конце комнаты Каллиопа Траск помогала Исполинским черепахам швырять олений навоз в роспись а-ля Джексон Поллак.

Дженни посмотрела на своего дорогого папочку исполненными надежды карими глазами, сложила свои красные губки в форме сердечка и пропела семь волшебных слов:

— Пожалуйста, пап, можно я поступлю в пансион?

Дорогие старшеклассницы Констанс Биллард!

Излишне напоминать, но Великий Спа-Уик-энд начинается завтра! Мы просто хотели сказать, что сгораем от нетерпения! А чтобы у вас была подходящая одежда для парусного круиза, мы специально для вас заказали в «Три Доте» офигенные топики «Великий Спа-Уик-энд» с длинным рукавом. Только помните: мы — гости Арчибальдов. Давайте будем вести себя, как надлежит дамам. А вот когда приедем к Коутсам — там можно все!

Скорей бы уже! Увидимся завтра!!!

С любовью,

ваши одноклассницы Изабель и Кэти.

Это был идеальный день для морской прогулки. Солнце припекало, а ветерок охлаждал. Небо было ясно-голубым, море — тихий. По всей палубе были расставлены круглые столики с шелковыми скатертями под цвет «Шарлотты» — золотой с белым, — посреди каждого стола стояла мраморная ваза с плавающими свечками. На носу яхты мужчина в белом фраке играл на контрабасе, а толстая женщина в красном гавайском платье безупречно исполняла песни Нины Симоне. Обитатели самых престижных адресов Верхнего Ист-Сайда смаковали коктейли и болтали о том о сем, облаченные в новейшие курортные наряды, приобретенные в Каннах и Сент-Бартсе. Очертания города за их спиной становились все меньше и меньше, по мере того как судно неспешно двигалось в сторону пролива Лонг-Айленд и Саг-Харбора.

— Как там ваш сын? — спросила Мисти Басс у миссис Арчибальд, озабоченно хмуря свои тончайшие брови. Бриллиантовое ожерелье переливалось на ее загорелой под антибским солнцем шее в такт «Шарлотте», которая покачивалась на волнах, раздувая белоснежные паруса. — Я слышала, у него опять неприятности. Это же не связано с… наркотиками, правда? — предположила она, мечтая разжиться свежей сплетней.

— У сына все в порядке. — Мать Нейта ощетинилась, вызывающе сжав красные напомаженные губы. — Он дома, учится, — соврала она, не желая сознаваться, что Нейт наказан за угон семейной яхты. — А Чак рад, что идет в военное училище?

Мисти Басс опрокинула остатки бурбона. У Чака была отдельная квартира, а она в последнее время много путешествовала, так что, по правде, она давненько его не видела.

— Да, да, — расплывчато ответила она и оглянулась в поисках разносчика коктейлей. — А вот стаканы можно было заказать и побольше.

— О-о-о, Мисти! — воскликнула Элеонор Уолдорф, заключая старую подругу в объятия. — Тебе нужно обязательно посмотреть, какую я купила Сайрусу виллу в Тоскане. У нее есть свой веб-сайт и все что угодно!

С подветренной стороны парусника тесными группками кучковались старшие дочери гостей, одетые в розовые футболки «Великий Спа-Уик-энд» с длинным рукавом, прячась от родителей и скрывая, что их кола разбавлена ромом.

— Аж не верится, что Нейт Арчибальд не пришел даже на собственную вечеринку, — пожаловалась Изабель Коутс.

— Это потому, что мы сказали: «Мальчикам вход воспрещен», дура, — ответила Кэти Фаркас, думая, что в кои-то веки ее слова звучат разумнее слов подруги.

— Не говори глупостей, — фыркнула Изабель. — Мальчикам не воспрещен вход на яхту, только в мой дом на Спа-Уик-энд.

Ясное дело.

— А, — ответила Кэти, как будто до нее только дошло.

— Так и гдье оон?

Обе девушки уставились на Лекси. Она училась в «Л'Эколь», а не в Констанс Биллард, то есть она аж никак не была приглашена на Великий Спа-Уик-энд. Плюс все знали, что ее мать и мать Нейта вместе учились в католической школе во Франции и друг друга на дух не переносили. Поэтому непонятно, что делала Лекси на борту «Шарлотты», одетая в жакет от «Миссони» с глубоким декольте (который обе девушки мечтали заполучить, но не смогли нигде найти, даже в инете), с заплетенными в косички длинными черными волосами, словно какая-то французская хиппанка.

— Нейт наказан, — сообщила им Блер, хотя сама не разговаривала с Нейтом после той встречи в «Плазе». — Его тут нету — Еще бы не наказан, при таком-то отце, как мистер Арчибальд! Она качнулась на своих трехдюймовых бежевых лодочках от «Прада» и проглотила вишенку из опустевшего стакана; Блер была крайне горда тем, что не выцарапала Лекси глаза и, вообще, могла спокойно говорить про Нейта и ни капельки по нему не скучала.

Ага, щас.

Серена подала Блер очередную улучшенную колу.

— А я не уверена, — сказала она. Она полагала, что Нейт ни за что бы не пропустил родительский круиз на Хэмптоны, даже если б и вправду был наказан, и что он прячется где-то на яхте.

— У Нейта на такое воображения не хватило бы, — возразила Блер, читая мысли Серены. — Если б он был здесь, мы бы знали.

— Нейт — лапотшшка, — протянула Лекси, затягиваясь косяком. Похоже, никто из взрослых не замечал, что она накуривается прямо на палубе, — возможно, потому что она была француженкой и носила «Миссони».

Блер закатила глаза и повернулась спиной к жалкой французской дурочке. Пусть он и был единственным, кого она когда-либо любила, но всякий, кто считал Нейта Арчибальда лапочкой, явно страдал клиническим идиотизмом. Она увидела, что ее сводный брат Аарон несет Ванессе очередную ром-колу; его голова была свежевыбритой, под стать Ванессе. Аарон был едва знаком с Нейтом и уж точно не получал приглашения, но теперь, куда бы ни шла Ванесса, он следовал за ней, как на привязи. Если б они еще не были такими подчеркнуто не-милыми, их можно было бы назвать милейшей парочкой в мире.