Джеймс вздрогнул и отложил газету.

- Что болит? - спросил он. - Голова?

- Сердце.

- Знакомая вещь, - сказал он, вздохнув. - Ты любишь его?

- Боюсь, что да. И даже очень сильно, но…

- Что «но»?

- Из этого ничего бы не вышло, да к тому же уже поздно.

- Никогда не бывает поздно.

- На этот раз действительно поздно, да, может, это и к лучшему. Нам нельзя жить вместе. Мы можем убить друг друга.

- Пока до этого дойдет дело, можно хорошо пожить.

- Нет, я так не думаю. Видишь ли, папа, он совсем меня не понимает и никогда не понимал. Ему все это только казалось.

- Это очень сложная штука, - сказал Джеймс, - понимать других.

Они помолчали.

- Пойду-ка я к мостику, - сказала Гарриет. - Там я всегда чувствую себя лучше. Последний раз я там была перед тем, как исчезла Крессида. Ты поможешь мне спуститься к ручью?

- Конечно. Бери костыли, и идем.

Вокруг стояла тишина. После летней засухи ручей обмелел. Ивы низко склонялись к воде, и от нее веяло прохладой. Гарриет сидела на каменной скамье, ломала на куски ветки и бросала в воду, которая, кружа, уносила их. На иву села куропатка. Она цеплялась за ветви, стараясь удержаться.

- Вот ты наверняка знаешь, что лучше, - сказала Гарриет, наблюдая за птицей.

- То же самое я могу сказать и о тебе, - услышала она голос Тео.

Гарриет оглянулась. Он стоял на мосту и смотрел на нее. Лицо его было серьезным. Его пиджак слегка оттопыривался.

- Тео, - с трудом сказала Гарриет. - Ты лишь продлеваешь агонию. Сколько еще раз говорить тебе, чтобы ты от меня отстал? Будет лучше, если ты сейчас же уйдешь.

- Я просто пришел попрощаться. Думаю, нам следует сделать это.

- Хорошо, давай прощаться.

- Могу я пожать тебе руку?

- Конечно.

Тео медленно подошел и встал перед ней. Гарриет смотрела на него, пытаясь улыбнуться. Его лицо было торжественным.

- У меня для тебя кое-что есть. Так сказать, прощальный подарок.

Тео стал расстегивать пиджак.

- Ты всегда твердила, что я совсем не понимаю тебя, не знаю, чего ты хочешь. Может быть, хотя бы это изменит твое мнение. Господи, да не цепляйся ты так! - сказал он кому-то под своим пиджаком.

Гарриет молча наблюдала за Тео, стараясь понять, кого он держит за пазухой. На белый свет сначала вылез мокрый черный нос, потом показалась рыжая лохматая мордочка и, наконец, две толстых кривых лапы.

- А вот и он, - сказал Тео, вытаскивая щенка. - Это то, чего тебе всегда хотелось. От меня с любовью. Его зовут Биглас.