Элис Торнтон - Доверяя только сердцу

Последние полтора года все, кто окружал его, обращались с ним так бережно, словно он был не только слеп, но и слаб, как новорожденное дитя. Тем приятнее было ему совершенно естественное, как и в былые дни, поведение шумливого сэра Уильяма.

– Папа? Как ты мог?! – Анжелика вбежала в библиотеку.

На щеках ее проступили алые пятна, а глаза пылали гневным огнем.

– Анжелика? – Лорд Эллевуд инстинктивно привстал ей навстречу.

– Как ты мог уволить Марту? – повторила девушка. – Как ты мог до такой степени унизиться? Подумать только, ты наказал ее за то, что она мне верна! А ведь сегодня утром ты уволил мистера Харгрейвза потому, что он, как ты утверждаешь, предал тебя!

– Что-то я не заметил ее верности, – едко вставил лорд Эллевуд.

– Да ведь она моя горничная, а не твоя! – страстно воскликнула Анжелика. – Неужели ты бы отнесся к ней с уважением, если бы она предала меня!

– С уважением? – вспыхнул лорд Эллевуд. – А кто такая эта девка? Всего лишь презренная служанка, и только. До тех пор пока я плачу ей жалованье, ее долг – исполнять все мои приказания! И я не потерплю, чтобы кто-либо из членов моей семьи разговаривал со мной подобным тоном!

Анжелика уставилась на него, с трудом переводя дыхание от гнева. Грудь ее судорожно вздымалась и опадала. Девушка видела, что вулканический темперамент отца готов к новому извержению, однако ей было уже все равно. Известие об увольнении Марты стало последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Крохотные искры противоречия, давно уже тлевшие в ее душе, превратились теперь в неукротимое пламя мятежного пожара, и Анжелика не в силах была сдерживаться после того, что стало ей известно.

Вернувшись в дом, они с Бенуа узнали, что эрл беседует с сэром Уильямом. Анжелика тотчас же решила отложить разговор с отцом до того времени, когда он останется один. Бенуа согласился с ней, и она воспользовалась возможностью подняться наверх, в свою комнату, чтобы там в тишине спокойно обо всем еще раз подумать.

Однако в спальне ее поджидала Марта. Одного взгляда на горничную было достаточно, чтобы понять: случилось что-то страшное.

Лорд Эллевуд прибыл в усадьбу «Остролист» на рассвете и немедленно потребовал разбудить Марту, вытащить ее из постели и привести к нему. Он подверг ее еще более беспощадному допросу, чем позднее Анжелику, и кончилось все тем, что горничная была с позором уволена.

Насколько Анжелика могла судить, Марта осталась стоически верна своей хозяйке на протяжении всего отвратительного допроса, учиненного ей лордом Эллевудом. Горничная отказалась сообщить ему даже те скудные сведения, которые были известны ей самой. Сейчас Анжелика с горечью сознавала, сколько беспокойства, волнений причинила она Марте, и не могла простить себя за это.

Но точно так же не могла простить она и эрла – за то, что он выместил свою злобу на ни в чем не повинной жертве.

– Еще немного – и вокруг тебя никого не останется, – обратилась Анжелика к отцу, чувствуя, как ярость понемногу затихает в ее душе. Лорд Эллевуд стоял в глубине библиотеки. – Насколько я понимаю, ты уволил своего камердинера перед тем, как покинул Лондон. Сегодня ты уволил мистера Харгрейвза и Марту. А ведь когда-то ты сам говорил мне, что о человеке следует судить по тому, как относятся к нему его слуги, а вовсе не равные ему по положению. – Анжелика замолчала.

В библиотеке установилась полная тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием лорда Эллевуда и тихим, размеренным тиканьем часов на полке над камином. Эрл стоял, вскинув голову, обратив в сторону Анжелики невидящие глаза, и молчал.

Девушка и не догадывалась, что ее слова нанесли эрлу сокрушительный удар. Он чувствовал, что поступил с Мартой несправедливо, однако признаться в этом не хотел даже самому себе.

Анжелика краем глаза заметила, что позади нее столпились люди, но теперь ей было уже все равно, слушает кто-либо их разговор или нет.

– Я прошу прощения за то, что уехала из Лондона, не предупредив тебя, – твердо сказала она. – И мне жаль, что по моей вине мистер Харгрейвз и Марта оказались без места. За это я себя не прощу. Но, папа, если бы я только знала, что ты выслушаешь меня или просто сумеешь понять, я бы обязательно рассказала тебе, почему я решила отвезти это письмо сама. И если бы ты рассказал мне все то, что тебе известно о Бенуа, вероятно, мне не нужно было бы ехать сюда и самой все проверять.

– Рассказала мне? – резко переспросил эрл. – С кем, черт бы тебя побрал, ты разговариваешь, дерзкая девчонка?

– Не знаю, – прямо ответила ему Анжелика. – Но, ясное дело, не с отцом, которого я помню. Прощай, папа.

– Что ты такое говоришь? – Лорд Эллевуд нахмурился, все так же тяжело дыша.

– Я говорю, что не собираюсь возвращаться с тобой в Лондон, – по-прежнему твердо и весьма решительно заявила Анжелика. – Тебе придется найти себе кого-нибудь еще, кто будет готов сидеть с тобой в сумерках и читать тебе целыми днями напролет, когда жизнь вокруг продолжается и в ней столько прекрасного…

Повернувшись на каблучках, она вышла из библиотеки, не дожидаясь ответа отца. Бенуа поспешно отступил в сторону, давая ей пройти. Сэр Уильям, застыв как изваяние, смотрел девушке вслед, изумленно приоткрыв рот.

– Анжелика! – заревел лорд Эллевуд.

Она приблизилась к первой ступеньке лестницы и начала медленно подниматься наверх.

– Анжелика!

Она не остановилась и даже не оглянулась. В лице ее не было ни кровинки, однако губы девушки были решительно сжаты. Она приняла решение, которого не изменит никто и ничто, и уж конечно, не очередная вспышка беспричинной ярости лорда Эллевуда:

– Она не придет, если вы будете звать ее таким тоном, – спокойно сказал Бенуа.

Он закрыл дверь библиотеки и повернулся, задумчиво глядя на эрла. Сэр Уильям, по всей вероятности, так и не обрел дар речи, а потому стоял, переводя взгляд с Бенуа на эрла и обратно, и на лице его попеременно сменялись то ужас, то изумление.

– Это ты во всем виноват! – яростно выкрикнул лорд Эллевуд в сторону Бенуа. – Это ты затуманил ее разум своими коварными и грязными…

– Меня, знаете ли, еще никто и никогда не называл коварным, – холодно прервал его Бенуа. – Если вы полагаете, что это я настроил Анжелику против вас, вы заблуждаетесь. Если не ошибаюсь, вы сами, милорд, отлично преуспели в этом – без моей помощи!

– Я никогда не дам своего согласия на ее брак с тобой! – огрызнулся лорд Эллевуд. От ярости его била крупная дрожь, руки судорожно то сжимались, то разжимались.

– Мы не нуждаемся в вашем согласии, – ровным тоном ответил Бенуа. – Анжелике двадцать три года. Она уже сама может решать свою судьбу.

– Я лишаю ее наследства! – дико закричал лорд Эллевуд. – Она ничего от меня не получит! Ничего, ни единого пенни!

– Ей не нужны ваши деньги, – ледяным тоном парировал Бенуа. – Я вполне способен сам прокормить и обеспечить свою жену. Для нее намного важнее ваше уважение. Что бы она ни сделала, как бы она ни поступила, она сделала это из любви к вам и лорду Леннарду; однако вы предпочли обращаться с ней еще хуже, чем обращались когда-то с дерзким выродком – контрабандистом, пистолет которого был направлен вам в сердце!

– Не смейте читать мне нотации, сэр! – взорвался лорд Эллевуд. – Я не оставлю Анжелику в этом доме наедине с вами! Где Хопвуд?

– З-здесь, – заикаясь от волнения, ответил сэр Уильям.

Лорд Эллевуд судорожно перевел дыхание и произнес с ледяным достоинством:

– Кажется, моя дочь не будет сопровождать нас в твое поместье, Уильям. Полагаю, нам больше незачем откладывать наш отъезд…

Сэр Уильям с трудом сглотнул воздух. Он безуспешно пытался угнаться за ходом событий и с отчаянием переводил взгляд с решительного лица лорда Эллевуда на по-волчьи настороженную и готовую отразить любое нападение фигуру Бенуа.

– Пойду посмотрю, готова ли карета, – поспешно вымолвил он, впервые в жизни почувствовав, что силы изменяют ему и что он просто не в состоянии участвовать дальше в столь мелодраматической сцене.

– Ты еще тут? – спросил лорд Эллевуд, как только за магистратом закрылась дверь.

– Да, милорд.

– «Да»… – повторил эрл, и, казалось, это простое слово упало в напряженное молчание, царившее в библиотеке, подобно камню, что падает в бездну.

Лорд Эллевуд изо всех сил напрягал слух, но не слышал ничего, что выдавало бы присутствие Бенуа, – даже его дыхания. Казалось, он разговаривает – или борется? – с бесплотной тенью. А ведь еще никогда и никому не удавалось одержать верх над тенью…

– Если бы я не был сейчас слеп, тебе не удалось бы совершить все это и остаться безнаказанным! – резко проговорил эрл.

– Если бы вы не были слепы, милорд, вы бы все равно обратились ко мне с просьбой спасти вашего сына, – холодно сказал Бенуа, – потому что у меня, в отличие от большинства ваших знакомых, есть определенные связи. Однако, если бы вы не были слепы, вас не душили бы раздражение, досада и ярость настолько, что вы отказывались бы внимать голосу здравого смысла. Обещаю вам, милорд, со мной Гарри будет в полной безопасности. Так же, как и Анжелика, – не сомневайтесь.

– И это мне обещает преступник, контрабандист? – с презрительной насмешкой поинтересовался лорд Эллевуд.

– Это я вам обещаю, – ответил Бенуа, и в этом ответе прозвучала стальная решимость готового сдержать свое честное слово человека. – Полагаю, вас уже ждет экипаж. Au revoir,[24] милорд. Уверен, мы с вами еще встретимся.

Анжелика и Бенуа обвенчались на следующее утро, получив специальное разрешение на брак.[25] В день своей свадьбы Анжелика надела то же атласное платье цвета слоновой кости, в котором ужинала в усадьбе «Остролист» три дня назад. Когда она стояла, озаренная лучами света, падавшего из алтарного окна, в маленькой лондонской церкви, от ее золотистых волос, казалось, исходило волшебное сияние. Голос ее ни разу не дрогнул, когда она произносила слова брачного обета.