Элизабет Адлер - Достояние леди

– А каковы ваши планы? – обратился Михаил к шефу полиции. – Ваши люди уже проворонили Анну на корабле. Что вы собираетесь предпринять дальше? Ждать, пока перевернется следующий автобус? Или у вас все-таки есть стратегические планы, которые вы держите от нас в секрете?

– Мы сделали все, что было в наших силах, – пробормотал Келич. – Вы же сами знаете, что такое стамбульские улицы, Казан-паша! Даже премьер-министр иногда опаздывает.

Михаил поднялся с дивана и, опираясь на трость, подошел к Кэлу.

– Вы ведь знакомы с Анной, не так ли? – проговорил он, глядя американцу в глаза. – Как вам кажется, мистер Уоррендер, как поведет себя Анна в этой ситуации?

Кэл глубоко вздохнул. Он вспомнил, как странно повела себя Джини после разговора с Валентином в Женеве.

– Соловский-младший – красивый, обаятельный мужчина, – проговорил он наконец. – Джини увлечена им, а он – ею. Но не думаю, что это его остановит: как только Соловскому станет известно, что Джини Риз и Анна Адэр – одно лицо, он хладнокровно убьет бедную девушку. Остается лишь надеяться, что полиция выйдет на их след раньше, чем Анна раскроет перед Валентином все карты. Может быть, ей удастся позвонить вам.

Рефика поймала тревожный взгляд мужа – она поняла, о чем сейчас думает Михаил: Тарик Казан дал клятву верности роду Ивановых, а он, его сын, оказался слишком слаб, чтобы защитить последнюю наследницу князя Михаила.

Ферди Арнхальдт с яростью швырнул трубку телефона: только что ему в номер позвонил этот турецкий детектив и сообщил, что он потерял Джини Риз. В пробке возле Галатского моста ее черному «Форду-Скорпио», удалось оторваться от его машины. Ферди сжал кулаки. Если бы этот наглый турок был тут, в этой комнате, он своими руками выцарапал бы ему глаза!

Трясущимися руками барон раздвинул тяжелые бархатные портьеры и выглянул в окно. Джини могла быть где-то поблизости, возможно, в одном из домов напротив. Но кто, кто этот человек, который спас ее из лап КГБ?

– Молодой парень, – сказал ему турок. – Иностранец. Похож на американца.

Как лев, загнанный в узкую клетку, Арнхальдт ходил взад-вперед по гостиничному номеру. Все действовало ему на нервы – и низкие потолки, и узкие дверные проемы, и миниатюрные детали викторианского декора. Чтобы вместить гнев барона Арнхальдта, нужно было здание размером с Хаус-Арнхальдт, а не этот отель.

Ему хотелось вырваться из этих стен и броситься на добычу – ведь смог же он разделаться с Маркгеймом и Эбиссом! Но на этот раз турок-детектив, которому он так доверял, подвел. Ферди не знал, что делать, и от сознания своей беспомощности ярость его только увеличивалась.

Снова зазвонил телефон – Ферди бросился к аппарату и снял трубку.

– Да? – прорычал он по-немецки.

– Десять минут назад к вилле Казанов подъехал лимузин, – раздался голос турка на другом конце провода. – Троих пассажиров мы узнали: это турецкий министр иностранных дел, американский консул и Ахмет Казан. Четвертого человека мои люди не знают, но, судя по всему, он американец. Он прилетел в стамбульский аэропорт на военном вертолете. Пятью минутами позже на виллу прибыл шеф полиции.

– Внимательно следите за домом, – приказал Арнхальдт. – И будьте любезны в следующий раз, когда кто-нибудь приедет или уедет, звоните мне сразу же, а не через десять минут! Мне нужно знать, куда поедут эти люди. Если вы еще раз меня подведете – на деньги можете не надеяться!

Положив трубку, барон снова начал ходить по комнате, стараясь понять, кто же увез Джини с русского корабля. Судя по словесному портрету, это был явно не Борис Соловский. Через десять минут терпение Ферди иссякло. Он выбежал из отеля и, сев в машину, которую взял напрокат сразу же по прибытии в Стамбул, на полной скорости помчался к вилле Казанов.

Лежа на жесткой кровати, Джини наблюдала за Валентином. Он стоял в углу комнаты и мыл руки над небольшой чуть поржавевшей раковиной.

– Неужели эти руки никогда не станут чистыми?[3] – процитировала она.

Соловский поморщился.

– Леди Макбет, смывающая кровь после убийства. Убивать нетрудно, Джини… Тем более, если ты этому специально обучен. Но мне это занятие глубоко противно. С Борисом Соловским у меня не было другого выхода. Мой отец – достойнейший человек, он по праву занимает высокий пост в Политбюро, а этот подлец, эта мразь пыталась уничтожить отца и таким образом выслужиться. Я люблю свою родину, Джини, но отец дорог мне ничуть не меньше.

Джини не знала, что сказать – она молча смотрела, как Валентин достал из кармана пиджака «Узи» и положил его на стол. При виде зловещего орудия убийства Джини вздрогнула.

Валентин повесил пиджак на спинку стула и подсел к Джини.

– Тебе лучше? – спросил он, гладя девушку по щеке.

Отбросив тонкое покрывало, он внимательно осмотрел ее опухшие, кровоточащие лодыжки и, тяжело вздохнув, проговорил:

– Бедная Джини! Наверное, ты и представить себе не могла, в какую опасную игру ввязываешься.

Набрав из рукомойника графин воды, Соловский опустился на колени перед кроватью и стал промывать раны Джини.

– Надо будет сбегать в аптеку, – с тревогой в голосе произнес он. – Без дезинфецирующих средств и болеутоляющего не обойтись.

Он снова сел на край кровати и нежно обнял девушку.

– Ни к кому на свете не испытывал я таких чувств, как к тебе, Джини…

Девушка покачала головой.

– Я тоже, Валентин. Что бы я делала, если бы не ты? Он нежно поцеловал ее в губы, и Джини ответила на его поцелуй. Сколько дней прошло с той ночи в Париже, когда они впервые были вместе? За несколько страшных часов, проведенных в чреве «Леонида Брежнева», девушка потеряла счет времени. Наконец она была вне опасности, рядом с ней лежал любимый человек, ничто не мешало ей отдаться чувствам.

Джини не знала, сколько времени она проспала. Час? Два? А может, пять минут? Валентин сидел у стола и чистил автомат. Свисавшая с потолка лампа ярко освещала его белокурые волосы, и Джини с удивлением подумала, что этот большой, сильный мужчина ужасно похож на маленького мальчика, поглощенного увлекательной игрой – игрой со смертью.

Заметив, что девушка проснулась, Соловский поднял голову и сказал:

– Ты, наверное, хочешь есть, – привычным движением он вставил в «Узи» обойму и положил оружие обратно.

Джини покачала головой.

– Мне сейчас не до еды. Не помню даже, когда в последний раз жевала—наверное, в самолете. Я даже не могу вспомнить, сколько времени прошло с тех пор. – У нее закружилась голова. – Валентин, что мы будем делать?

Соловский поставил возле кровати стул и уселся на него.

– Сейчас мне нужна твоя помощь, Джини, – сказал он, глядя ей в глаза. – Мне нужно разыскать «Леди», прежде чем это сделают КГБ или ЦРУ.

Она удивленно посмотрела на него.

– Я думала, ты все знаешь.

– Нет, Джини, – покачал головой Валентин. – Кроме тебя, этого не знает никто.

И только в этот момент Джини поняла: Валентин не знает, кто она такая. Он по-прежнему считал ее простой американской девушкой Джига Риз, тележурналисткой, ввязавшейся в эту опасную игру исключительно из профессионального интереса. Приподнявшись на кровати, она проговорила:

– Так вот зачем ты спас меня от Бориса. Тебе была нужна не я, а эта таинственная «Леди».

– Не стану скрывать, что это была одна из причин, побудивших меня действовать именно так, – ответил Валентин. – Но повторяю: это была лишь одна из многих причин, Джини.

Взгляд ее снова упал на блестящее дуло смертоносной игрушки, лежавшей на столе. Со всей очевидностью Джини поняла, что, как только Валентин узнает, кто настоящая «Леди», он убьет ее!

– Извини, что я тороплю тебя, Джини, – произнес Валентин, – но в моем распоряжении очень мало времени. Помнишь поговорку: «Жизнь за жизнь»? Несколько часов назад я спас твою жизнь и теперь имею полное право просить тебя о помощи: спаси мою жизнь, Джини. Мне необходимо знать, кто она.

Девушка прикрыла веки, пытаясь спрятаться от зловещего блеска автомата.

– Я… я точно не знаю, – пробормотала она. – У меня… у меня есть один телефонный номер. Эти люди знают «Леди».

– Кто? – воскликнул Валентин. – Кто эти люди? Кто знает «Леди»?

Джини набрала полные легкие воздуха и, стараясь не смотреть ему в лицо, выпалила:

– Это Михаил Казан. Валентин кивнул.

– Что ж, вполне возможно: ведь изумруд был выставлен на продажу кем-то из сотрудников компании Казанов. Я посмотрел досье на это семейство. Они родом из России, работали в имении Ивановых.

– Они скрывали ее на протяжении всех этих лет, – стала сочинять с ходу Джини. – Михаил Казан сам вышел на меня, потому что– понял, что дело зашло слишком далеко. Он решил положить конец всем этим слухам и домыслам. Казан считает, что надо во всеуслышание заявить о том, кто такая «Леди», прежде чем кто-нибудь найдет ее и… Она… она находится сейчас на их вилле.

Больше всего на свете Джини сейчас боялась, что Валентин не поверит ей, но он поцеловал кончики ее пальцев и прошептал:

– Спасибо, Джини, ты очень помогла мне.

В глазах его не было ни коварства, ни жестокости; этот человек совсем не походил на безжалостного убийцу. Неужели он способен поднять руку на беззащитное существо? В этот миг Джини вспомнила слова, сказанные ей Уоррендером: «Помните, что прежде всего Валентин– русский, а уж потом – мужчина…» Неужели Кэл был прав?

Джини уронила голову и громко разрыдалась.

– Прости меня, Джини, – прошептал Валентин, гладя ее по голове. – Я понимаю, как тебе тяжело.

Ах, если бы он действительно понимал!

Соловский аккуратно поправил подушки, поцеловал Джини и, подойдя к столу, взял в руки «Узи». В глазах Джини застыл ужас—ей не хотелось кричать, звать на помощь, ей даже не хотелось никуда бежать. Сейчас он выпустит в нее полную обойму – бесполезно прятаться от неминуемой смерти.