Он приподнял тонкую седую бровь:

— Ты уверена, Энни? За год ты овладела всем, чему я учил тебя, прочла все книги, которые я привез. Твоя речь и манеры отличаются таким совершенством, словно этому ты училась на протяжении не месяцев, но многих лет. Разве ты сможешь жить здесь полноценной жизнью?

Девушка встала из-за стола, пересекла комнату и подошла к высокому узкому окну. Внизу раскинулись по-летнему зеленые поля. Городок наслаждался редкостным для этих мест теплом солнца. Отсюда был виден и корабль советника королевы, стоявший в сухом доке. На нем копошились моряки, готовя его к отплытию.

— Не думаю, что смогу полноценно жить где-нибудь в другом месте, Андрэ, — честно сказала она. — А здесь мне удобно. На это потребовалось время, но я полюбила Уэльс. Что-то в этой глуши горячит мою кровь, и Оуэн бывает занятным… иногда.

— Оуэн, — презрительно повторил Андрэ. — Лордишка, который не может прекратить воровство в своих владениях.

Ворвавшийся в окно порыв ветра заставил Энни заморгать.

— Это снова произошло? — как ни в чем не бывало, спросила она. — Бандиты опять напали на обоз с его дарами королеве?

— Да, и теперь этот глупец посылает в Лондон свои извинения вместо монет. Он играет со смертью так же, как его отец.

Энни повернулась и посмотрела на Андрэ:

— Вы подозреваете в краже самого Оуэна?

— Даже он не настолько глуп, чтобы воровать деньги у королевы, — в голосе Скалия звенело раздражение: за время, проведенное в Уэльсе, он так и не смог отыскать воров.

Девушка устроилась у окна удобнее и оперлась подбородком на ладони.

— Но если вы не нашли преступников, то должны остаться здесь, пока не обнаружите их, — бросив искоса взгляд на Андрэ, сказала она.

Его спина выпрямилась.

— Я приехал сюда не затем, чтобы получать от тебя приказы, Энни Блайт. Ты будешь делать то, что я скажу!

Энни уже давно поняла, что Андрэ был не тем человеком, которого легко подчинить себе. Его слова прозвучали для нее, как удар хлыста, но она не отвела взгляда от его жестокого лица.

— Вы прибыли сюда еще и затем, чтобы поднатаскать меня в науках и светских манерах, не так ли? Мне кажется, слуга королевы должен выполнить свои обязанности.

— Достаточно! — он рубанул рукой по воздуху и, подавшись вперед, приблизил к ней лицо. — Я — это все, что отделяет тебя от великого несчастья. Ты сделаешь то, что я сказал, — с этими словами он пересек комнату и остановился у противоположного окна.

— А если я не соглашусь?

— Если ты не будешь доверять мне, то в дальнейшем я не смогу пользоваться твоими услугами, другими словами, ты мне будешь, не нужна.

— Пользоваться? — от обиды у Энни перехватило дыхание. — Если вы собираетесь пользоваться моими услугами, то я могу требовать за это плату.

— Моя дорогая, ты не в том положении, чтобы требовать чего-то. Если ты так думаешь, то мне придется отправить тебя обратно к твоему опекуну, Родриго Бискайно.

Энни едва не задохнулась. Она рассказала Скалия о Родриго лишь очень немногое: только то, что он благородный, честный человек и очень хорошо к ней относится. Она никому не объясняла, почему ушла от Родриго и никогда больше не сможет вернуться к нему.

— Позвольте мне остаться здесь, Андрэ. Если вы не доверяете Оуэну, пусть Эван Кэроу найдет для меня безопасное место.

— Эван Кэроу! — в голосе Андрэ прозвучала насмешка. Даже не поворачиваясь, она знала, что его лицо выражает крайнее неодобрение. — Лучше бы ты поменьше общалась с чернью!

— Ах, чернь! — она резко повернулась. На щеках выступила краска. — А также человек, благодаря которому казначейство Англии не обанкротилось! Вы хотите, чтобы я стала королевой, Андрэ. Но как я могу ею стать, если вы отгораживаете меня от людей этого королевства?

На тонких губах Андрэ заиграло нечто вроде восхищенной улыбки.

— Но ты же не ответила, устроит ли тебя жизнь здесь?

— Вероятно, нет, — был ответ. — Но двор? Наследники английского престола — особенно не прямые — никогда не были в почете у Тюдоров. Леди Джейн Трей, Эдвард Куртеней, Джон Перрот — их притязания заканчивались плахой. Саму Елизавету, признанную дочь короля, едва не казнила сестра, Мария Тюдор. А ее шотландская кузина, Мария Стюарт, без сомнения, примет смерть от руки палача. Вы сами так говорили.

— Я хотел, чтобы ты имела реальные представления о своем положении, — возразил он.

— О, эти представления у меня есть. Скажите, какие преимущества имею я, Анна Блайт — дочь внебрачного сына короля Генриха VIII, перед моими врагами в Совете, у которых есть свои претенденты на престол?

— Когда-то, — напомнил ей Андрэ, — единственным сыном Генриха был Фитцрой — его внебрачный ребенок, возведенный в титул герцога Ричмонда. Генрих считал его своим наследником, пока Джейн Сеймур не подарила Англии принца.

— Да, а юный Фитцрой тоже плохо кончил, не так ли? Говорили, что у него чахотка. Но я бы не удивилась, окажись чахотка ядом.

— Тебе ничего не грозит, клянусь.

Андрэ подошел к Энни и взял ее за руку: жест редкий и даже пылкий для такого сдержанного человека, как он.

— Елизавете вовсе не обязательно знать, что ты — именно та, кого она разыскивает. По меньшей мере, не сейчас. Она все еще думает, что наследник…

— Что?

— Мальчик. И не знает, что Дрейк и Кэроу привезли тебя в Англию.

— Но королева уже давно дала им это поручение. Наверняка она ждет результатов.

— О результатах докладываю я. А я скажу, что наследник жив, но обнаружить его не удалось.

— Но поверит ли королева в то, что Эван и Дрейк, которые смогли выкрасть несметные сокровища из самого сердца Новой Испании, оказались не в состоянии выполнить главное поручение, — доставить человека, за которым были посланы?

— Я заставлю ее в это поверить.

Странно, но в этом Энни не сомневалась. Несмотря на внешний облик человека старого, Андрэ Скалия был хладнокровным и опытным интриганом.

— Но тебе, по крайней мере, любопытно побывать при дворе? — спросил он.

Действительно, родство с Тюдорами имело для Энни своеобразное очарование. Возможно, девушка каким-то образом чувствовала кровные узы, связывающие ее с королевой и короной.

— А как вы объясните мое появление? — поинтересовалась она.

— Ты будешь представлена, как летописец. Многие благородные леди занимаются этим. У тебя будет возможность наблюдать за людьми и задавать вопросы, не вызывая подозрения. И ради Бога, носи чепец. Рыжие волосы не Бог весть какая редкость, но ты слегка напоминаешь королеву в молодые годы.

Энни раздраженно посмотрела на головной убор, забытый на столе.

— Вы говорите так, будто думали об этом несколько месяцев.

Андрэ поднес руку девушки к губам и сухо поцеловал костяшки пальцев.

— Несколько лет, миледи, несколько лет.


Служанка помогла Энни собраться в дорогу и упаковать багаж. У девушки было мало вещей: платья и чепцы, подаренные Андрэ, пара серебряных сережек, которые она никогда не надевала, кое-какие бумаги и книги. Втайне от Андрэ она еще хранила кольцо, которое дал ей отец: дар Генриха VIII женщине, которую он любил.

Перебирая вещи в сундуке, Энни нашла кожаную перчатку для соколиной охоты. После той, первой своей попытки поохотиться она больше не ездила с Оуэном, а перчатку забыла вернуть.

— Я должна вернуть это лорду Перроту, — девушка показала служанке перчатку.

— Как угодно, миледи.

Энни поспешно спустилась вниз. К ее большому разочарованию, утренний дождь превратил внутренний двор в грязную лужу. Опасаясь запачкать платье, она все же решила отнести рукавицу Оуэну сама.

Девушка раньше никогда не была в его личных покоях. Несмотря на всю свою привлекательность, он никогда не вызывал в ней любопытства. Она постучала в тяжелую дверь.

— Это ты, Катл? — крикнул Оуэн. — Мы же договорились подождать…

— Это я, — Энни открыла дверь и вошла.

Оуэн сидел за большим письменным столом с наклонной крышкой. Перед ним стоял открытый ларец, и лежала стопка бумаги. Когда он увидел ее, то, как показалось Энни, сильно побледнел и тут же вскочил на ноги.

Однако он быстро оправился от замешательства и одарил Энни очаровательной улыбкой:

— Входите, дорогая.

— Я напугала вас, Оуэн. Простите.

— Вам не за что извиняться.

Он вышел из-за стола и встал так, чтобы закрыть от девушки ларец. Он окинул ее взглядом и поднес руку к груди:

— Видит Бог, мне будет не хватать вас, Энни. С каждым днем вы становитесь все прекраснее.

— Думаю, что нет. Скорее, ваша лесть становится все более откровенной, милорд.

— Мадам, вы раните меня. Так не отвечают на комплименты.

Энни улыбнулась.

— Извините, — она направилась к столу. — Я нашла эту перчатку, когда собирала вещи, и решила вернуть ее вам.

Оуэн прислонился к столу и задел локтем ларец, который скатился по наклонной поверхности и с грохотом упал на пол.

— Ах! — воскликнула Энни, бросившись на колени. — Это я виновата! Позвольте мне помочь…

Она не договорила, удивленно глядя на рассыпавшиеся драгоценности и золотые украшения.

Трясущимися руками Оуэн собрал сокровища вместе.

— Не утруждайте себя, я все уберу сам. Оставьте перчатку, Энни. И извините меня — у меня много работы.

Девушка подняла с полу пару золотых пуговиц и нахмурилась, глядя на них.

— Я вижу на них эмблему в виде орла — это эмблема наместника короля в Новой Испании, — увидев еще несколько точно таких же пуговиц, девушка подобрала и их.

— Его потеря, — сказал он грубо.

— Так это ваша доля сокровищ, которые привез Эван?

— Да.

— Я думала, вам пришлось большую часть отослать в Лондон.