Жасмин резко села. Боже, да она совсем забыла о вчерашнем! Беды и неприятности приняли обличье Джеймса Лесли, человека, которого король Яков сделал опекуном ее четверых детей. Джеймс Лесли, тот, кто должен был стать ее мужем!

В висках запульсировала боль, и Жасмин бессильно опустилась на подушки. Необходимо подумать. Потолковать со Скай. Впереди трудный день.

Дверь открылась, и на пороге возникли служанки. Рохана несла маленький серебряный поднос, на котором стояли кувшин с чаем и небольшая пиала из бело-голубого фарфора. Поставив поднос, Рохана налила в пиалу золотистую жидкость и протянула ее госпоже. Та поблагодарила и, глубоко вдохнув волшебный аромат, сделала первый глоток, чувствуя, как горячий напиток приятно согревает внутренности.

А в это время Торамалли выбирала утренний наряд хозяйки — черную бархатную юбку, корсаж из серебристо-белой парчи, к которым полагались шелковые чулки, простые черные бархатные туфельки и драгоценные украшения. Рохана поспешно готовила ванну в маленькой смежной комнате, которую Жасмин, приехав впервые в Бель-Флер, отвела под ванную. В каморке установили насос, а вода подогревалась на маленьком очаге, прежде чем подавалась наверх.

Допив чай, Жасмин встала с постели. До нее донеслось благоухание масла с ароматом ночного жасмина, которое служанка добавляла в воду.

— Дети проснулись? — озабоченно спросила она.

— Уже в зале, — ответила Рохана, помогая госпоже надеть халат.

— Няньки узнали о приезде лорда Лесли, — добавила Торамалли, — и одели малышей как подобает при встрече знатного гостя.

Жасмин кивнула, но не стала расспрашивать женщин.

— Я не могу больше мешкать, — вздохнула она наконец, — и если немедленно не спущусь, то меня посчитают плохой хозяйкой. Бабушка уже встала?

— Мадам Скай предпочла остаться в постели. Эта древняя старушенция Дейзи потребовала принести почтенной леди завтрак.

Жасмин торопливо вымылась, оделась и насилу дождалась, пока Рохана уложит ее волосы. Застегнув на шее ожерелье из огромных жемчужин и вдев в уши такие же серьги, она поспешила вниз и, еще не дойдя до холла, услышала веселые детские голоса. Не замеченная остальными, она остановилась на пороге, наблюдая за происходящим.

Джеймс Лесли, одетый в черный бархат, с зачесанными назад волосами, едва доходившими на затылке до края белого жабо, сидел у камина в кресле с высокой спинкой.

— Превосходно, милорд Генри, — похвалил он юного маркиза Уэстли. — Ваш придворный поклон улучшается с каждой попыткой. Вы не посрамите покойного отца и нас с матерью, когда придет время представляться ко двору и приносить королю клятву верности. Но постарайтесь запомнить, о джентльмене судят прежде всего по репутации и уж потом по манерам.

— А как насчет кошелька? — дерзко вмешалась леди Индия.

Уголки губ Джеймса чуть дрогнули.

— А уж это, миледи Индия, никого не должно касаться, хотя, бьюсь об заклад, слухов будет немало, когда такой блестящий и красивый молодой джентльмен, каким, несомненно, вскоре станет ваш брат, появится в обществе.

— А вы научите меня делать реверанс, как уже научили Генри кланяться? — не отставала Индия.

— Ваша матушка позаботится о безупречности ваших манер и знании этикета до того, как мы вернемся в Англию, миледи. Я сам попрошу ее об этом.

— Вы все, еще хотите жениться на маме? — удивился Генри.

— Да, — кивнул граф. — Это приказ короля.

— А вы любите маму? — допытывалась Индия. — Отец очень ее любил, и она его тоже. Как жаль, что этот подлый ирландец убил нашего отца, милорд. Я так тоскую по нему!

— Поразительно, что вы еще помните его, миледи Индия. Вы были совсем маленькой, когда он погиб, — заметил граф.

— Он был настоящим златовласым великаном и подбрасывал меня к потолку. Генри совсем его не знает, он тогда еще не умел говорить. Мама часто рассказывает об отце.

Но тут Федерс, озорной спаниель, разразившись звонким лаем, метнулся к двери и вцепился в юбку Жасмин. Той пришлось подхватить песика на руки.

— Да замолчи ты, противное создание, — притворно нахмурилась Жасмин. — Доброе утро, дорогие. Вижу, вы уже поздоровались с нашим гостем. Доброе утро, милорд.

Джеймс Лесли поднялся и, целуя ее руку, шепнул:

— Здравствуйте, мадам. Надеюсь, вы хорошо спали. Они направились к столу, где слуги уже расстилали скатерти.

— Пойдемте, дети, — позвал граф, — сегодня вы можете позавтракать вместе с нами.

Леди Фортейн Линдли, четырех с половиной лет, несколько раз дернула за рукав мать. Наконец та обратила на нее внимание.

— Что случилось, дорогая?

— Это мой отец, мама? — пролепетала девочка, но прежде чем Жасмин успела ответить, вмещался Джеймс Лесли:

— Нет, дитя мое. Твой отец в раю, но я заменю его вам, если позволите.

— Ay вас есть такие же мальчики и девочки? — поинтересовалась Индия.

— Были когда-то, — с грустью ответил Джеймс.

— Индия! — предостерегающе окликнула мать, но девочка словно не слышала.

— Где же они, милорд? Где ваши ребятишки? Они будут играть с нами, когда вы станете нашим отцом?

— Мои дети, малышка, на небе, вместе со своей матерью, — вздохнул Джеймс. — Это было очень давно, так давно, что я уже забыл их лица, — тоскливо пробормотал он и, отодвинув стулья, усадил Жасмин, а потом девочек.

— Генри, запомни на будущее, когда ты обедаешь за главным столом, сначала нужно позволить женщинам сесть, — объяснил он мальчику, стараясь сменить тему разговора.

— Да, сэр, — кивнул тот.

Жасмин была поражена. Лишь сейчас до нее дошло, что дети говорят по-английски не только с графом, но и между собой. И одеты прилично, а на ногах башмаки. Такими вежливыми и почтительными она давно их не видела.

— Их манеры оставляют желать лучшего, — тихо заметил граф и, не повышая голоса, велел детям передавать друг другу хлеб, а не отщипывать куски от каравая и не бросать их через весь стол, Жасмин страшно хотелось посмеяться над ним, но она сумела сдержаться. Кроме того, ей почему-то стало неприятно, что дети так легко приняли Джеймса Лесли. Она почти ревновала, хотя сознавала, что если малыши поладят с отчимом, то в семье будут царить мир и согласие. Детям совсем не обязательно разбираться в тонкостях отношений между Лесли и матерью. Судя по тому, что Жасмин видела сегодня утром, граф справедлив и станет хорошо относиться к Генри, Индии и Фортейн. Приходилось признать, что ее семейство нуждается в крепкой мужской руке.

Жасмин рассеянно скормила Федерсу кусочек ветчины и погладила пса по голове, когда тот облизал ее пальцы.

— Вижу, и его успели избаловать, — заметил граф.

— Федерс — подарок Рована в день моего восемнадцатилетия. Собственно говоря, его настоящим даром были Магвайр-Форд и примыкающие к нему земли. Помню, как рассердился дядя Патрик, когда Рован отдал мне документы на право владения. Но тогда я не придала этому никакого значения. Сейчас я желала бы, чтобы он ничего не дарил, кроме моего милого Федерса.

Задумчиво хмурясь, она почесала спаниеля за ухом.

— С тех пор вы не были в Ирландии? — спросил Джеймс. Жасмин покачала головой.

— Нет. Сын бывшего владельца, Рори Магвайр, управляет поместьем от моего имени. Там мирно уживаются католики и члены англиканской церкви. Я развожу лошадей, вернее, это делает за меня Рори. Возможно, когда-нибудь я подарю поместье Фортейн, поскольку она там родилась. Вы не находите, что это будет для нее прекрасным приданым?

— Наверное, — согласился он, — но, мадам, нам необходимо поговорить.

— Только не в присутствии детей, милорд, умоляю, — чуть слышно ответила Жасмин. — Все наши беседы кончаются криками и ссорой, а я не хочу, чтобы они это видели.

— Конечно, мадам, вы совершенно правы, им ни к чему знать о наших распрях. Однако хотя бы ради детей мы должны прийти к согласию.

Его золотисто-зеленые глаза бесстрастно смотрели на Жасмин. Но она не отвела взгляд.

— Не лучше ли будет провести некоторое время в обществе друг друга, прежде чем обсуждать дела? К тому же мне хотелось бы спросить совета у бабушки.

Ложка Джеймса замерла над яйцом-пашот, сваренным в сливочном соусе с марсалой4 и перцем. Блюдо оказалось необыкновенно вкусным, и он никак не мог понять, служит ли повар лично у Жасмин или в Бель-Флер. Вытерев губы салфеткой, он заметил:

— В последний раз ваше стремление посоветоваться с бабушкой закончилось бегством во Францию. Подобное решение трудно назвать мудрым.

— Идея принадлежала не ей, а мне, — спокойно пояснила Жасмин, — а она не возражала лишь потому, что считала, будто я собираюсь вернуться к концу лета. Пожалуйста, не вините бабушку. Неужели вы считаете меня безмозглой дурочкой, не способной отвечать за свои поступки? Ради Бога, сэр, не надо меня оскорблять.

— Пожалуй, я подумаю над этим, но каким образом, мадам, мы, по-вашему, должны возобновить наше знакомство?

Джеймс произнес это совершенно спокойно, но в глазах светились издевка и вызов. И… и еще, кажется, веселые искорки.

Жасмин пыталась сохранить присутствие духа и не выказать гнева перед сыном и дочерьми, хотя руки так и чесались дать Лесли по физиономии.

— Не хотите ли после завтрака увидеть сына принца Генри, милорд? — осведомилась Жасмин. Она не станет отвечать на его глупые намеки!

Граф Гленкирк подавил смешок. Похоже, она не поддалась на уловку и не вспылила. Как мало, оказывается, он знает Жасмин! Мысль остаться во Франции и поближе познакомиться с маркизой привлекала его все больше. Лесли проглотил кусочек окорока и запил его превосходным сидром.

— Надеюсь, мой самый юный подопечный в добром здравии, мадам?

— Как и остальные дети, милорд. Я постоянно переписывалась с бабушкой, а она обо всем сообщала королеве. Не хотела, чтобы родители Хэла волновались зря; они и без того расстроены из-за скандала с Робертом Карром и его женой.

Лесли уже хотел что-то ответить, но в этот момент заметил, как маленький Генри поспешно направляется к выходу.