Татьяна Герцик - Дорога к себе

– Что-то она меня вконец запутала! – пожаловался Андрей на жену невидимым зрителям в углу кухни. – Зачем Виталию ее муштровать, если он на нее и внимания-то не обращает?

– Я неверно выразилась. Он Аське наверняка как-то сказал, вполне возможно, еще до женитьбы, что она шебутная, что от нее беспокойство одно, или что-то в этом роде. Вот она и пытается соответствовать его представлению об идеальной женщине. В меру своего понимания, разумеется.

Андрей решительно тряхнул газетой, закрываясь ею от настырной жены.

– Вот и пускай соответствует. По крайней мере, и нам жить стало гораздо спокойнее. Знаешь, что ни в какую переделку не ввяжется.

Он уткнулся в газету, а Галя скорбно проговорила куда-то в воздух:

– А мне она прежняя гораздо больше нравилась. Открытая и веселая. Не то что сейчас.

Немного подумав, снова отодвинула газету от носа благоверного и заявила:

– Ты помнишь того парня, что на танец ее сегодня приглашал?

Андрей с досадой уточнил:

– Какого парня? Ее сегодня несколько парней танцевать звали.

– Высокий такой, симпатичный, с каштановыми волосами. Костюм у него темно-серый.

– А-аа, вспомнил. Ну и что?

– Это Борис! – Галина произнесла это торжественно, с победными нотками в голосе.

– Какой Борис? Никаких Борисов я не помню.

– Да ты еще Аську ругал, что она с ним путается. Он еще ее в Москву возил и в Турцию.

Андрей помрачнел.

– А, этот? И что ему надо на этот раз?

– Думаю, что ничего. Но Аську он по-прежнему любит. И подходит он ей гораздо больше, чем этот ее великий хирург.

Андрей свирепо погрозил ей пальцем.

– Что за глупости, подходит, не подходит? Раз замужем, значит, никаких хахалей в принципе быть не должно!

– Я тебе не про хахалей говорю, а про жизнь. Было бы здорово, если бы она ушла от Виталия к этому Борису. Намного счастливее бы была.

Муж разозлился, видимо, примерив подобную перспективу на себя.

– Ладно, хватит ерунду пороть! Виталий нормальный парень. Не знаю, с чего он тебе не нравится. А что Аську он не любит, это ты сама выдумала. Не любил бы, так и не женился бы. И то, что Борис ее любит, тоже твои выдумки! И хватит мне лапшу на уши вешать!

Разобидевшись, Галина ушла в маленькую комнату, оставив Андрея дочитывать газету в одиночестве. Включив телевизор, несколько минут молча смотрела какую-то передачу про животных, потом стукнула кулаком по спинке дивана и воскликнула:

– И все-таки он ее любит! Так смотреть может только влюбленный человек! И Аська к нему неравнодушна. Она этого еще не понимает, но, надеюсь, все-таки поймет. И чем скорее, тем лучше.

Валентина зашла в комнату отдыха с круглыми от возбуждения глазами. Предусмотрительно прикрыла дверь и драматическим шепотом поведала:

– Слушайте, что я узнала! Я своим ушам поначалу не поверила! Дочь Пал Палыча и не его вовсе!

Сидевшая за столом печальная Ольга удивленно на нее посмотрела, а Василиса потребовала пояснить, с чего она это взяла.

– Очень просто! Вы же знаете, квартиры сотрудникам нашей станции давали в одном доме. Все рядом, за стенкой! А дома у нас недаром называются музыкальными шкатулками. Нина, наша диспетчерша, живет рядом с Пал Палычем, и порой из чисто спортивного интереса слушает их разговоры. Она не подслушивает, просто кухонная вытяжка одна на все этажи, поэтому хошь не хошь, да услышишь. Вот сидит она вчера на кухне, суп варит. Вдруг сверху от Пал Палыча доносится чей-то мужской голос. Не Пал Палыча, он тихо разговаривает, деликатно. Этот орет: как ты посмела, стерва, моему ребенку приписать другого отца! Кира верещит: я, мол, никого никому не приписывала. А тот: я что, зря за тебя почти пять лет в кутузке отпахал! Смотри, сама туда угодишь, будешь еще кобениться! Кира эта великолепная тут же на попятной пошла. Что ты, говорит, я тебя все эти годы ждала, ты же моя единственная любовь! А докторишка этот так, чтобы пристроиться было к кому, пока ты не выйдешь. А дальше ничего не слышно стало. Понятно, чем они занялись.

Василиса озадаченно покачала головой, не зная, верить этой потрясающей новости или нет. С одной стороны, вряд ли бы у Нины хватило воображения выдумать столь пикантную историю, а с другой, уж очень она была неправдоподобна.

Ольга с сожалением заметила:

– И ради такой шлюшки Пал Палыч свою семью оставил! Жену, любящую и верную, бросил, как собачонку!

Почему-то Асе показалось, что Ольга говорит это больше о себе, чем об Ирине.

– Вот это ты верно сказала! – Валентина вся загорелась при мысли о справедливом возмездии. – Вот ему и аукнутся ее слезоньки!

Раздалась команда на выезд, Василиса поспешила к своей машине. Запрыгнула в салон и вспомнила, как ездила когда-то с Виталием. Сейчас в кабине рядом с водителем сидел неразговорчивый прокуренный пузан, не вызывавший у нее никаких добрых чувств. В салоне тоже пахло куревом, наверняка он спал здесь на носилках между вызовами. Василиса не понимала, как можно проповедовать здоровый образ жизни, а самому делать все наоборот.

Услышанная новость распирала, хотелось поделиться ею с Виталием, и она решила не ходить сегодня в спорткомплекс. Да и возможная встреча с Борисом ее не прельщала. В ресторане она была скованной и застенчивой, будто это не она, а он послал ее ко всем чертям. Она не понимала, что такое с ней случилось. Боится она его, что ли? Но еще не родился человек, которого бы она боялась!

Стараясь скрыть за бравадой беспокойство, пришла домой. Как обычно, когда она приходила вечером после дневной смены, Виталий был дома.

– Ты не пошла сегодня в бассейн? – Виталий был удивлен. Он знал, как жена любит плескаться в воде. – Что-то случилось?

Василиса бросила на ходу:

– Сейчас расскажу! – и помчалась переодеваться.

Едва натянув домашний костюм, прибежала в комнату, где ее ждал муж, и рассказала то, что услышала от Валентины.

– Как ты думаешь, это может быть правдой?

– Я не сомневаюсь, что это правда. Вспомни, какая неприятная физиономия у Киры? Тупо-высокомерная. Я и раньше не понимал, как взрослый умный мужчина мог клюнуть на такую дешевку.

– Кризис сорокалетних?

– Не знаю. По-моему, этот самый кризис здорово преувеличен.

Василиса кивнула.

– Я тоже так думаю. Но что теперь будут делать Кира и Пал Палыч?

– Кира уйдет к этому типу, столь многим для нее пожертвовавшим. Как говорится, там очень весомые аргументы. А Пал Палыч вернется в семью.

Ася призадумалась.

– Я сомневаюсь, чтобы его приняли обратно. Я бы на месте Ирины его не приняла. Да и парни уже почти взрослые. Вряд ли они его простят.

Виталий пожал плечами.

– Все возможно. Тогда его подберет кто-нибудь еще. В нашей стране мужики на дороге не валяются. Тем более главврачи.

Василиса хихикнула. Образ валяющегося на дороге Пал Палыча вверг ее во фривольное настроение.

– Забавно было бы посмотреть, как его будут поднимать. И кто.

– И что в этом забавного? – Виталий явно примерил этот образ на себе, и он ему не понравился. – Не вижу ничего смешного.

– Мужская солидарность? – Ася не смогла удержаться от некоторого ехидства.

– Нет, просто уважение к хорошему человеку. Ошибиться может каждый. – Виталий отрубил так, словно она его намеренно оскорбила.

Василису будто холодной водой окатили. Ей показалось, что Виталий сказал это вовсе не про Пал Палыча, а про себя. Глюки у нее, что ли? Как у Ольги?

– Ладно, я ужин готовил, тебе на кухне убирать. Все справедливо.

Непонятно чем разобиженный Виталий ушел в комнату, Василиса принялась за уборку. Никакого труда это не составляло, но почему-то руки двигались так медленно, будто их связали веревками. Что будет, если Ольга разведется? Виталий уйдет к ней? Или нет? Сможет ли она его удержать? Ведь она его так любит! Нет, она никому Виталия не отдаст! Вот костьми ляжет, а не отдаст! Даже к бабке пойдет, если нужно будет его приворожить. Хотя ей, как медработнику, и не положено верить в привороты всякие, но она выросла в деревне и знает несколько потрясающих случаев, когда на ее глазах в семьи возвращались самые гулящие мужики.

Прибрав, пришла в большую комнату к мужу. Из-за стенки от соседей донесся восторженный вопль: «Гол!!!» Ася осторожно спросила у читавшего «Медицинский вестник» Виталия:

– По телику матч какой-то транслируют. Посмотреть не хочешь?

Он отмахнулся.

– Времени нет всякую муру смотреть. К тому же мне его завтра в подробностях наш фанат футбола Иван Федорович перескажет. Он уверен, что я многое теряю, не видя эти судьбоносные баталии. Кстати, он уверен, что смотреть их не даешь мне ты.

Василиса поразилась.

– Почему я?

– У него с женой постоянно разборки шли, что смотреть, пока они второй телевизор не купили. Похоже, он считает, что ты поклонница мыльных опер.

– Конечно, а из-за чего еще мужчина футбол не может посмотреть? А ты ему не говорил, что это тебя футбол не интересует?

– Не говорил, и говорить не буду. Он всех мужиков, что футбол не любят, считает кем-то вроде геев. Он любовь к футболу расценивает как принадлежность к некоей элите, своего рода критерий настоящего мужика. Не хочу попасть в отщепенцы. Потом житья не будет. Он тот еще балабол.

Василиса припомнила коротконогого громкоголосого Ивана Федоровича и согласилась, что спокойнее будет промолчать.

– Ладно, похожу в домашних тиранах. Надо будет для правдоподобности при нем рыкнуть на тебя пару раз.

– Лучше не надо. Что о тебе люди скажут?

Василиса засмеялась.

– Уговорил, буду ласковой и покорной. Как исламская женщина.

– Что-то я в наших мусульманках никакой покорности не замечал. Уж скорее наоборот.

– А в России в любой религии женщины у руля. Климат, наверное, такой.

Виталий захлопнул журнал.

– Ладно, согласен с тобой. Спать пошли!