Элизабет побелела как полотно:

– Что ты хочешь этим сказать? Эндрю в полном порядке. Ты сам говорил, что он совершенно здоров.

– Конечно, с ним все в порядке. Ты даже не представляешь, насколько он здоровый ребенок. Когда я сказал, что он отличается от других детей, то имел в виду совсем другое. Учитывая то, что Марк его отец, – в его мозгу должны присутствовать волны, которых нет у других детей.

– Волны? Какие волны могли быть у Марка и почему… – Она замолчала. – У Марка не было опухоли мозга? Ты ведь…

– Нет, конечно. Но он был не такой, как все остальные. – Голос Джона смягчился. – Ты же сама знаешь, Бет, насколько его умственные способности были выше, чем у кого-либо. Если бы он прожил еще лет десять, то его идеи наделали бы шума больше, чем открытия Эйнштейна. А проживи он еще дольше, равных ему не было бы во всем мире.

Потрясенная Элизабет смотрела на него с изумлением.

– Ты просто сошел с ума, – прошептала она наконец. – Конечно, Марк был незаурядным человеком. Но ничего сверхъестественного в его знании не было.

– Я знал, что ты отреагируешь на мои слова подобным образом. Уверяю тебя, я нахожусь в здравом уме и твердой памяти. И генетически любые отклонения в душевном состоянии исключаются – это учтено и запрограммировано Генетическим комитетом Кланада. Но зато генетически в моем характере имеются такого рода качества или свойства, которые не столь замечательны сами по себе.

– Кланад? – машинально повторила Элизабет. – Что это такое?

– Сообщество, к которому принадлежал Марк. – Джон помолчал. – И к которому принадлежим и я, и Гунер.

– Ты хочешь сказать, что Марк являлся каким-то… сверхчеловеком? Что он представлял собой опасность для людей?

– Никакой опасности он не представлял. Но такой тип, как Бардо, не может признать это. Для них быть другим – уже само по себе представляет угрозу. В сущности, для них это одно и то же. А поскольку Марк был гарванианцем, они без особых размышлений сочли, что он представляет угрозу для Соединенных Штатов.

– Марк не был американцем?

Джон покачал головой:

– Как ни один из нас. Мы все родились в Гарвании. – Его губы тронула улыбка. – Думаю, что ты назовешь нас незаконно вторгнувшимися иноземцами. Мы сбежали сюда два года назад из института, который находится в Саид-Абубе. Нашли тихое, неприметное местечко, чтобы переждать, когда утихнет шум. Никому из нас не приходило в голову, что Национальный комитет безопасности так быстро выйдет на наш след.

Элизабет в замешательстве потерла виски.

– Я никогда даже не слышала о существовании такой страны, как Гарвания.

– На свете найдется очень немного людей, которые знают ее. Эта крошечная страна располагалась между Саид-Абу-бой и Тамровией. – В его голосе послышалась грусть. – Как видишь, я употребил прошедшее время. После переворота, случившегося в Саид-Абубе, военные диктаторы решили заодно «аннексировать» и соседнюю Гарванию. И никто в мире даже не отреагировал на случившееся. Но мы-то сразу ощутили перемены.

Эти мерзавцы знали, зачем они идут.

– А чего они добивались?

– Мирандиты – химическое вещество, которое удается получить после обработки растения, произрастающего в Самарианских джунглях. Гарванианские ученые открыли его свойства пять лет назад и проводили разного рода эксперименты с группой добровольцев вплоть до вторжения захватчиков. Растение, над которым велась работа, – исключительно редкое. Вытяжка из него готовится долгие годы. Нападавшим не удалось найти ничего, кроме уже оскудевших плантаций. Зато они обрадовались тому, что смогут увидеть результаты воздействия этого химического вещества на тех, кто добровольно участвовал в этих опытах.

Элизабет дрожала так, что едва держалась на ногах. Повернувшись к дверям, она пробормотала:

– Не понимаю, какую цель ты преследовал, когда рассказывал мне эту чушь. Может быть, для того, чтобы я легче смирилась с той ложью, которой ты меня пичкал до сих пор. Но я не настолько глупа, как это может показаться.

Взяв Элизабет за плечи, Джон повернул ее лицом к себе.

– Ты должна выслушать меня до конца. Мне это тоже не так-то легко дается. Единственная причина, которая толкнула меня на это: нежелание больше лгать тебе. Терпеть не могу изворачиваться. И тебе придется выслушать все. Ты не обязана верить каждому слову, но я не стану больше обманывать тебя. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Это химическое соединение позволяло нам совершать необычный прорыв в сознании. Ты знаешь, что люди реализуют только десять процентов возможностей своего мозга. Вытяжка из растения позволяла задействовать по крайней мере еще тридцать процентов мозговых клеток, а может, и более. Только время покажет. И при этом не повреждая клеток. Как бы там ни было, этот состав изменяет нашу ДНК, то есть изменения происходили на генетическом уровне. Военная хунта Саид-Абубы мечтала о том, чтобы увеличить свой собственный потенциал. Но когда они поняли, что до химического вещества им не добраться, то решили воспользоваться Кланадом. Они обращались с нами, как с животными, заставляли выполнять невыносимые задания. – Джон судорожно перевел дыхание. – Только через три года нам удалось вырваться из их рук и сбежать в США. Нас в Кланаде осталось пятьдесят три человека. С Марком было пятьдесят четыре.

Элизабет перестала что-либо понимать. В голове ее все смешалось. Она попыталась бежать от этого обрушившегося на нее шквала нелепостей.

– Пусти меня. Я ничего не хочу больше слышать.

– Подожди еще немного. Мой рассказ близится к концу. Марк покинул группу после того, как встретил тебя и вы поженились. Ничего запретного по уставу нашего сообщества он не совершил. Наши генетики намеревались вести наблюдения за ребенком, которого ты родишь. Вот почему было так важно не нарушить твоего равновесия, душевного покоя, уверенности, что все идет как надо. Поэтому мы сообщили тебе то, что лежало на поверхности.

– Как мило с вашей стороны, – иронически заметила Элизабет.

– Может быть, это звучит несколько самонадеянно, но я верил, что ты поймешь, если… – Он замолчал. – Как видишь, я тебе не говорил ничего такого о нас самих. Поскольку мы такие же, как все остальные люди. Просто у нас чуть больше возможностей. Когда ты забеременела, Марк хотел, чтобы у тебя были защитники, и связался с нами.

– Ты закончил? Я могу идти?

– Нет. Ты не услышала того, что касается Эндрю.

Она насторожилась:

– Какое это все имеет отношение к нему?

– Это первый ребенок, который родился у члена Кланада с человеком со стороны.

– И…

– Нам кажется, что ребенок унаследует способности к развитию. Ученые убеждены, что это многообещающее начало. Если это верно, то это означает, что мы перестаем быть элитной группой и со временем наши способности могут проявиться и в наших потомках. Господи, ты не представляешь, как нам хочется, чтобы так оно и было.

Элизабет рассмеялась.

– Итак, вы считаете, что Эндрю некий вундеркинд, а я всего лишь самка, которая выносила гениальное дитя. Твой рассказ с каждой минутой становится все более диким. И, сам понимаешь, я не могу поверить ему.

– Сейчас – нет. – Джон снова перевел дыхание. – Но со временем тебе придется признать мою правоту, потому что все сказанное здесь – истинная правда. И больше я не собираюсь лгать тебе, Бет.

– Слишком поздно. Как я могу верить тебе? – Она закрыла глаза. – Послушай. Сейчас я говорю с тобой так, как говорят с разумным существом.

– – Я очень… очень разумный… человек.

С ее ресниц скатилась слеза.

– Пожалуйста, не продолжай. Мне кажется, я больше не в состоянии вынести этого.

Джон послушно отступил в сторону.

– Хорошо. Переведи дыхание. Но только не отворачивайся от меня. Мы принадлежим друг другу.

Смех ее был печальным.

– Это решение твоего драгоценного комитета?

– Да. И я понял это в ту самую минуту, как только они показали видео-кадры. – И он уже более спокойно продолжил:

– Мне не нравилась идея генетически подходящих друг другу пар. Но в случае с нами нет никаких сомнении, насколько это верно.

– Пожалуйста. Мне мучительно больно слышать это, черт возьми! – Элизабет отвернулась от Джона. – С меня хватит этих сказок. Я так верила тебе! Мне казалось, что я даже… – Элизабет замолчала. Рыдания теснились в груди. Но она не могла плакать. Открыв дверь, Элизабет бросилась бегом вверх по лестнице. Безумие. Все встало с ног на голову. И во всем мире ей уже не на кого было опереться.

Но она должна найти какую-то точку отсчета. И, конечно, это Эндрю. Хотя, учитывая все сказанное Джоном, именно вокруг Эндрю и заварилась вся эта каша. Нет, в это просто невозможно поверить. Эндрю, ее дитя, сын Марка. Милый, ясный, чистый ребенок. Она вдруг почувствовала желание немедленно взглянуть на него, дотронуться до него и убедиться, что все слышанное – сплошной бред. Открыв дверь детской, она увидела Гунера, сидевшего в кресле с ребенком на руках. Ее всегда поражало, как умело он обращался с малышом. Мужественный, смелый, отважный, он держал ребенка с такой нежностью и с такой любовью, на какую способна далеко не всякая заботливая нянюшка. Он взглянул на Элизабет, и солнечная улыбка заиграла на его лице.

– Привет! Он что-то захныкал, и я взял его на руки, чтобы покачать немного. Эндрю быстро успокоился и снова заснул. Придется сделать кресло-качалку на такой случай. – Он осторожно поднялся, чтобы положить малыша в его импровизированную колыбель.

Элизабет стояла, беспомощно глядя на него. Гунер не мог обманывать ее. Это просто немыслимо представить. Он стал ей другом. За последние недели он стал ей ближе, чем кто-либо на свете, не считая Марка и Джона.

Гунер опустил малыша в колыбель. И Элизабет вдруг заметила, что в его нежности просматривается какое-то смятение.

– Дети такие восхитительно простые создания. Они хотят есть, смеются, сердятся. У них нет никаких комплексов. Наверное, поэтому я испытываю такую радость рядом с ним. – Он не отрывал взгляда от лица Эндрю. – Он рассказал тебе обо всем? Ты очень огорчилась?