Кристин Ханна - Домашний фронт

— Почему вы пошли в армию, Джолин?

— Мне было восемнадцать, и в этом мире у меня никого и ничего не было. В том числе денег. Армия стала для меня якорем.

— Семьей.

— Да, — помолчав, согласилась она.

— Но в этой семье легко жить, правда? Устав предписывает, как действовать в любой ситуации. В этой семье нет ни обид, ни разбитых сердец. Всегда известно, кто ты и что должен делать. Если ты попал в беду, товарищи придут на помощь. Ты знаешь, что тебя не бросят.

Джолин немного расслабилась. Он понимает. Может быть, ей наконец — наконец — удастся откровенно рассказать о пережитой боли, а если она сможет рассказать ему, то расскажет и Майклу, и тогда рана, возможно, начнет заживать.

— Можно вас кое о чем спросить?

— Конечно.

— Вы были в плену. Значит, вам многое пришлось перенести. Как вы поняли, что окончательно вернулись?

— Отличный вопрос. После возвращения домой я много лет злился. Это были потерянные годы. Думаю, я понял, что начинаю выздоравливать, когда был готов помогать другим.

Джолин знала, как это происходит: ты погружаешься в пучину гнева, горя, печали или вины и просто тонешь. Она вспомнила о письмах, которые получила в реабилитационном центре, особенно об одном, от юной Сары, морского пехотинца, потерявшего ногу. Она не ответила на просьбу молодой женщины о помощи.

— Раньше я всегда помогала людям.

— Вы можете снова стать такой женщиной, Джолин.

— Ладно, — медленно проговорила она. — Я хочу начать с ночных кошмаров…

Во вторую пятницу декабря Лулу проснулась рано, пошла прямо к окну спальни и прижала нос к стеклу.

— Снега нет, — огорченно сказала она.

— Может, Господь ждет Рождественского сочельника, — сказала Джолин. — Снежное Рождество — это было бы здорово, правда?

Худенькие плечи Лулу поникли, и она отвернулась от окна.

— Я думала, сегодня не нужно будет идти в школу.

— Но ты же любишь школу, Лулу.

— Знаю… — Голос у нее был грустный. — Но сегодня я хотела быть с тобой.

Джолин подхватила младшую дочь на руки, поцеловала в щеку, потом хлопнула по попке.

— Одевайся, котенок! Придется тебе подождать моей новой красивой ноги. Ты же любишь сюрпризы, да?

— Наверное, — с сомнением произнесла Лулу.

— Хорошо. Идем будить твою сестру. Ты же знаешь, как она не любит опаздывать.

Джолин с Лулу пошли по коридору к комнате Бетси, а затем все трое спустились в кухню.

В меню значились овсяные хлопья.

— Хочу кукурузные, сладкие, — потребовала Лулу, забираясь на свой стул. — Потому что сегодня особенный день.

Джолин улыбнулась дочерям:

— Знаешь, Лулу, сегодня и правда особенный день.

В кухню вошел Майкл, растрепанный, с сонными глазами. Щетина на подбородке делала его похожим на рок-звезду.

— У тебя усталый вид, — сказала Джолин, прижимаясь к нему. Он прислонился к столу и поставил чашку, чтобы освободившейся рукой обхватить жену за талию и прижать к себе.

— Я устал. — Губы его разъехались в ухмылке. — Последнее время я мало сплю.

— Фу, гадость, — подала голос Бетси.

Лулу оглянулась.

— Где гадость?

Рассмеявшись, Джолин высвободилась. Поворот на громоздком протезе вышел довольно ловким. Она поставила перед девочками апельсиновый сок и принялась упаковывать ланчи в школу.

Майкл поцеловал девочек и пошел наверх, в душ. Непринужденность, с которой Джолин справлялась с утренними обязанностями, скрывала внутреннее волнение.

Всю неделю она старалась не думать об этом дне. Снова и снова предупреждала себя об опасности завышенных ожиданий, о том, что нужно обуздывать надежду, и, честно говоря, до сегодняшнего утра у нее неплохо получалось.

— Удачи, мама! — по очереди сказали девочки, выбегая из теплого дома на мокрую дорожку, в конце которой останавливались желтые школьные автобусы.

Джолин выходила вместе с каждой на террасу и махала рукой, пока автобус не скрывался за поворотом.

— Ну? — Майкл подошел к ней сзади, обнял, поцеловал в шею. — Готова?

Джолин повернулась к нему:

— Давно, уже несколько месяцев.

— Тогда идем.

Они сели в машину и поехали в Сиэтл. По дороге в реабилитационный центр Джолин смотрела в окно на непрекращающийся дождь. Надежда теперь казалась ей лифтом, сорвавшимся с тросов. И она летела вниз вместе с кабиной.

В холле реабилитационного центра их с Майклом ждал Конни.

— Ну-ну, прилично ходите на этом уродливом заменителе ноги.

— Вы же говорили, протез совсем не плох, — поддела его Джолин.

— Я лгал. — Конни протянул руку. — Идемте.

Втроем они пошли по широкому белому коридору к центру протезирования.

Джолин чувствовала запах пластмассы. Искусственные руки и ноги окружали ее со всех сторон.

— Здесь Джолин Заркадес! — крикнул Конни, повернувшись к подсобке.

Через секунду в кабинете появилась женщина азиатской внешности; в руках она держала протез.

Глаза Джолин широко раскрылись от удивления. Искусственная нога была изящной, почти красивой, а ступня годилась даже для туфель с каблуком.

Конни взял протез из рук женщины и опустился на колени перед Джолин. Он снял тяжелый и неуклюжий временный протез и отбросил в сторону. За несколько месяцев культя сильно съежилась, и Джолин приходилось использовать все больше и больше гелевых носков. Конни снял их все, бросая на пол, за исключением последнего, который тщательно разгладил, следя за тем, чтобы не осталось морщин. Затем вставил культю в протез.

— Ух ты! — Джолин недоверчиво покачала головой. Конечно, нога не настоящая, но очень похожа. Сделав шаг, она с удивлением отметила легкость и подвижность протеза. — У меня как будто отросла новая нога. — Сияющими глазами Джолин посмотрела на Майкла. — Теперь я могу танцевать. — Она повернулась к Конни. — А бегать?

— Всему свое время, — мягко ответил он.

Следующий час она провела в физиотерапевтическом кабинете с Конни, а Майкл составлял вопросы для предстоящих показаний свидетеля.

Джолин обнаружила, что может прыгать. Она не играла в классики с самого детства, но теперь не могла остановиться. Она так часто и громко смеялась, что другие пациенты, наверное, считали ее чокнутой, но ей было все равно.

— Ну вот, Джолин, — сказал Конни в самом конце занятий, — было приятно с вами познакомиться.

У Джолин перехватило горло. Как выразить благодарность человеку, который помог ей пройти весь этот путь? Она подошла к нему, почти не хромая и не чувствуя боли в ноге. — Вы спасли меня, Конни. Без вас…

— Это все вы, солдат. У вас сердце победителя. — Он наклонился и поцеловал ее в щеку. — Я тоже буду по вас скучать, но все равно не стоит устраивать сцену.

— Я никогда не устраивала сцен. — Глаза Джолин блестели от слез.

— Жизнь меняет нас. С этим не поспоришь.

Джолин смотрела на него и подумала, что Конни чем-то похож на ее боевых товарищей. Главное — совершенное дело, а не благодарность. Она еще раз кивнула, понимая, что ее взгляд сказал все, взяла Майкла за руку и вышла.

На улице их поглотила пелена дождя. И тут Джолин удивила саму себя — пригнула голову, крепче сжала руку Майкла и побежала к машине.

Побежала!

Разумеется, ее движения не были идеальными, нога не гнулась так, как нужно, но Джолин бежала. Сев в машину, она стряхнула капли дождя с волос.

— Когда вы бежите на своей новой ноге, миссис Заркадес, — это очень сексуально.

— Мне все будут завидовать.

Всю дорогу Джолин любовалась новым протезом, приподнимая штанину. И не могла сдержать улыбки.

Майкл притормозил у почтового ящика, забрал почту и поехал по дорожке к дому. В гараже Джолин повернулась к мужу:

— Ты вернешься к ужину?

— Даже раньше. — Он протянул ей почту. — Как только закончится снятие показаний по делу Байера, сразу же домой. Может, поужинаем в ресторане над портом?

— С удовольствием! — Джолин наклонилась, поцеловала его, вышла из машины и вприпрыжку побежала в дом.

Внутри было тихо. Заварив себе чашку чая, она принялась разбирать почту.

И обнаружила еще одно письмо от Сары Мэррин, морского пехотинца, потерявшего ногу в Ираке.

Джолин села за кухонный стол и вскрыла конверт.

Джолин долго смотрела на неровные строчки.

Холодным, дождливым днем в середине декабря Джолин и Майкл сели на борт самолета, направлявшегося в Вашингтон, и заняли свои места в третьем ряду.

Майкл откинулся на спинку удобного кресла из синей кожи и пристегнул ремень. Джолин отвернулась от него и стала смотреть в окно, где вокруг самолета суетились техники. По плотно сжатым губам жены Майкл понял, что она вспоминает прежнюю жизнь: службу в армии и ту женщину, которой она была до войны.

Он взял Джолин за руку. В последнее время она редко грустила, но в те минуты, когда меланхолия все же брала верх, Джолин не сопротивлялась. На ее тонком запястье поблескивал браслет часов, которые Майкл подарил ей на день рождения. Они странно контрастировали с простым обручальным колечком. Когда Джолин впервые надела часы, Майкл смутился. Предложил заменить на что-то другое. «Не следовало мне их покупать, — сказал он. — Но тогда я этого не понимал. Нужно было пойти на вечеринку».