Дженни Джеймсон плачет. Она с трудом говорит.

— О Боже, нет! Нет еще.

Гарри садится, включает свет.

— Дженни? Что случилось?

— Гарри, ох, Гарри. Это…

— Он же чувствовал себя лучше.

— Нет, нет! С Донни все в порядке. Это Фритци. Это случилось с ней. Гарри! Приезжай, пожалуйста. Полиция и врачи уже здесь. Донни еще спит. Я не хочу оставлять его одного. Не знаю, что сказать ему, когда он проснется.

— Выезжаю, — Гарри положил трубку и вскочил с кровати, торопливо надевая брюки. Джина встала следом, подавая ему одежду.

— Что такое? Что случилось?

Гарри прошел в ванную, застегивая на ходу брюки.

— Ты не поверишь. Что-то случилось с Фритци. Я даже не знаю, жива ли она! Дженни сказала, что там полиция. Служанка позвонила Дженни.

Джина остолбенела, раскрыв глаза и рот. Гарри, обойдя ее, прошел в ванную.

— Джина! Жену Лота ты изобразишь после, двигайся живее! Мы нужны Дженни! Надо будет там заночевать. Я больше не вынесу мотаний туда-сюда. Собирай сумку. Нет, вернемся потом и соберем вещи.

— Боже мой! — Джина едва могла говорить. Она услышала голос Гарри:

— Нет! О, нет! Не теперь!

Она встрепенулась, как будто получила чей-то приказ, и побежала в ванную. Гарри склонился над Артуро. Тот лежал на полу, как будто сраженный чем-то, глаза закатились, язык вывалился наружу. Она вскрикнула:

— Что с ним? Умер?

Гарри приложил ухо к его груди.

— Нет, он дышит, но без сознания. О Боже! Наверное, у него паралич. Что же делать?

Джина включила автопилот, положение матери семейства заставило ее взять себя в руки.

— Ты поедешь к Дженни. Я возьму его в лечебницу. Она открывается в шесть тридцать. Едем. Все в порядке. О Боже, Гарри! Возьми на всякий случай Аарона.

— Правильно. — Гарри натянул рубашку, надел кроссовки и бегом спустился в комнату Аарона.

Джина влезла в шорты, вчерашнюю горчичного цвета шерстяную рубашку, схватила кошелек и попыталась притащить Артуро по полу. Напрасные усилия. Она не могла даже сдвинуть его. Проклятый пес весил фунтов пятьдесят! Лапы его были растопырены, как у Чарли Чаплина в роли бродяги. Она зашлась истерическим смехом. Она никогда не видела ничего смешнее этой жирной гончей, распростертой на полу в ванной, похожей на старого пьяницу. Это уже чересчур. У нее, наверное, стресс.

Она выбежала из ванной. Вернулась. Схватила пса и снова попыталась тащить. Но она не сможет спустить его со ступенек! В игровой комнате Джереми она увидела в углу скейт. Схватила и бегом вернулась в ванную. Пена бежала изо рта Артуро. «О Боже! Пожалуйста! Она никогда больше не будет говорить о нем плохо. Только пусть он не умирает! Пожалуйста!»

Джина стала перед ним на колени, как ее учили в классе санитарной помощи лет пять назад, пытаясь затащить пса на скейт!

С огромным трудом она протащила его через спальню к лестнице. Что теперь? Джина снова побежала в комнату Джереми. Схватила баскетбольное кольцо, пояс от банного халата и горсть булавок, которыми застегивала рубашки. Вернувшись к Артуро, она пропустила баскетбольное кольцо через скейт и булавками закрепила сетку, чтобы не скользила. Обвязала вокруг поясом от халата, пропустила концы через грудь Артуро, закрепила их: получилось что-то вроде санок. Спустившись по ступенькам, она присела внизу и стала катить скейт на себя. Бум! Артуро поехал вперед, но сетка удерживала его.

— Давай, псина. Вперед! Это должно получиться. Еще немного…

Казалось, она молится на коленях перед этой старой лестницей. Через какое-то время у нее начался опять приступ истерического смеха. Она остановилась, борясь с ним и с желанием все бросить и наконец избавиться от всего этого абсурда, прошлого и настоящего.

Она вывезла пса на улицу, открыла заднюю дверь автомобиля. Используя всю силу своего небольшого тела, она стала опускать переднюю часть скейта так, чтобы задняя поднялась до двери. Артуро заскользил вперед. Его голова моталась на другом конце. Обеими руками она старалась перевернуть скейт, толкая его, и, наконец, Артуро оказался на полу под задним сиденьем «вольво». Скейт теперь был сверху — из под него торчали только подушечки лап и уши.

Она захлопнула дверь, прыгнула на переднее сиденье и поехала так быстро, как могла это сделать женщина в ее состоянии, прямо в Восточный Хамптон, в ветеринарную лечебницу.


— Помогите, пожалуйста! Помогите мне! Что-то случилось с моим…

Толстая приветливая ассистентка узнала ее.

— Артуро? Что на этот раз? Надеюсь, он не проглотил опять термометр?

Бодрость, живость молодой женщины успокоили Джину. Она вздохнула.

— На этот раз он серьезно болен, кажется. Мой муж предполагает, что это паралич. Он без сознания. Можно ли что-то сделать?

— Конечно. Я уже распорядилась.

Джина села. Ей не хотелось смотреть, как его будут вытаскивать из машины.

Во-первых, они могли решить, что она мучает животных, или, что еще хуже, она могла расхохотаться снова. Она чувствовала комок в горле. Наверное, это первая собака, которую привезли на скейте, привязанной к баскетбольному кольцу поясом от халата. Она опустила голову, пытаясь успокоиться. Служащий лечебницы подошел к ней.

— Не плачьте. Думаю, все не так плохо. Нужно, чтобы вы подписали эту бумагу.

Джина выпрямилась. Она подписала бумагу и снова опустила голову.

— Кофе готов. Отдохните. Мы скоро вернемся.

На столе рядом с ней было радио. Она включила его. Читать было нечего, а она была слишком расстроена, чтобы просто сидеть, и думать об Артуро и Фритци Феррис.

Радиорепортер брал интервью у не назвавшего свое имя фундаменталиста. Фундаменталисты теперь протестуют против Первой поправки и так далее… Джина заметила про себя: что за забавный пример американского стремления со всеми вступать в контакты.

Джина отпила большой глоток кофе. Он оказался чересчур горячим и обжег ей внутренности. Слезы выступили у нее на глазах.

— Все плачем? — спросила неожиданно появившаяся жизнерадостная молодая женщина.

— Нет. Я в порядке. А как он? Он?.. — Джина задержала дыхание.

Девушка рассмеялась.

— С ним все отлично.

— Что же это было? Я считала, я была уверена, что он умрет.

— Мы промыли ему желудок, и он пришел в себя.

Джина вскочила.

— Промыли желудок?!

— Миссис Харт, я должна сказать вам, это у нас первый случай. У Артуро наркотическое опьянение.

— Наркотическое опьянение? Вы имеете в виду какие-то таблетки?

— Видимо, да. Похоже на успокоительное или снотворное.

— О Боже! У нас была бутылочка снотворного на всякий случай… Но я смотрела в ванной… Там ничего не было.

— Потому что он ее съел. Мы нашли только куски пластмассы в его рвотной массе. Наркомания впервые в истории собак. У нас была сиамская кошка, которая проглотила хозяйкины таблетки для снятия родовых болей, но наркотический эпизод у нас впервые. Хотите посмотреть на него? Он еще дурной, но это не опасно.

Джина последовала за ассистенткой. Артуро лежал, положив морду на лапы. Он поднял на нее глаза, полные раскаяния.

Девушка вышла выписать счет. Джина и Артуро смотрели друг на друга. Между ними всегда были отношения любви-ненависти, и она поняла, что это навсегда.

— Артуро, в следующий раз не будет скейта. Будет окно. Держу пари, ты сыграешь в ящик или кончишь свои дни курьером в притоне наркоманов в Бронксе. Отвратительно, Артуро. У тебя отвратительный характер. Идем. Твоя секс-богиня в еще более тяжелом состоянии, чем ты.

Артуро сполз со стола и поплелся за Джиной…


Гарри было поручено сказать Донни о Девушке его мечты. Он сел на край кровати, ожидая, пока Донни проснется. Он выглядел гораздо лучше. Худой, но почти похожий на прежнего Донни. Ему перестелили больничную кровать, накинули на нее одеяло. Гарри смотрел, как он спит. Он чувствовал сильное желание поставить Донни на ноги и увезти прочь. Найти для него теплое, безопасное место и оберегать от всего мира. Гарри хмыкнул. Ведь это и было теплым, безопасным местом, защищающим его от всего мира. Какой он фантазер!

Так как же он скажет лучшему другу, что на его первую любовь напали и проломили голову! И кто?! Ее молодой любовник.

Френк Кэрш и Боско еще были там, когда приехал Гарри. Малыш был так потрясен, что не мог стоять на ногах.

Сейчас все хотели, чтобы он сказал Донни правду. Дженни чувствовала себя доверенным лицом. Фритци учила ее ухаживать за ним, даже как давать ему лекарства. Марти Хабер заходил посмотреть его. Главное для Донни было чувствовать, что они справятся. Если он заметит растерянность или отчаяние, он выкинет что-нибудь безумное. Что именно, Гарри даже не мог представить. Лето так воздействует на людей, что это может быть что угодно.

Полиция вызвала Френки на допрос. Никто не знал, что случилось на самом деле. Рикки Боско выискал какого-то отчаянного адвоката, и тот так поддерживал Френки, что копы должны были буквально оттащить его, когда забирали Френки с собой. «Ничего никому не говори», — прошептал Рикки на ухо Френки и вскочил в свой причудливый итальянский автомобиль, чтобы ехать за ним следом.

Дженни поехала с Аароном в больницу. Фритци уже увезли, когда они приехали. Никто не знал, в каком она состоянии, и даже — что случилось.

Донни шевельнулся. Гарри подвинулся ближе. Казалось, Донни улыбался во сне. Может, все к лучшему… Смерть принесет ему несказанное облегчение… Он ведь тоже смотрел обозрения «Сегодня».

Уиллард Скотт и его полароиды. Столетние старцы, смотревшие из своих инвалидных кресел в разных инвалидных домах Америки… Кому захочется такое?