— Не обращайте на него внимания, мои хорошие, — обратилась Джемайма к животным. — Он всего лишь мужчина, разве он способен что-нибудь понять?

Одна из коров издала звук, похожий на знак одобрения. Сэм фыркнул с отвращением. Улыбаясь, Джемайма вернулась на свое место рядом с Блубелл, быстро закончила дойку и перешла в соседнее стойло.

— А что происходит с молоком, после того как вы его собираете?

— Фильтрую и наливаю в бак с охлаждающим устройством… ой!

— Что такое?

— Света же нет! Охлаждающее устройство не будет работать, лопасти не будут вращаться, молоко скиснет.

— И?..

— И мне за него не заплатят, я потеряю деньги.

— Много?

Джемайма вспомнила о сломавшемся тракторе, о машине, которая на ладан дышала, и своем пустом счете в банке.

— Больше, чем хотелось бы, — вздохнула она.

— Может, можно что-то сделать?

Она выпрямилась, глядя на коров, терпеливо ожидающих ее внимания. Понадобится целая вечность, чтобы их подоить, и все зря…

— Надо отвести отелившихся коров к их телятам, тогда мне не придется доить их мам, пока не дадут электричество, и тем самым спасти молоко, пока бак не заработает.

— Сколько отелившихся коров?

Она вздохнула.

— Десять.

— А сколько всего?

— Двадцать одна. Мы должны немедленно ими заняться. Они начинают нервничать, потому что я опаздываю.

Прошло еще полчаса, прежде чем отелившихся коровы и их телята соединились. Остальных нужно было подоить как можно скорее. Джемайма заглянула в желоб с водой и вздохнула. Почти пустой…

— В чем дело?

— Видите желоб? Его нужно наполнить водой. Насос в колодце электрический.

— А где ближайший водопроводный кран?

— Вода в дом подается при помощи электрического насоса. У нас нет централизованного водоснабжения.

— Что?!

— Вода у нас замечательная, она поступает из водоносных пластов, вкус такой чистый, такой свежий… вы просто не поверите.

— Но ведь так гораздо сложнее…

Джемайма покачала головой.

— Будь у нас обычный водопровод, молоко имело бы другой вкус, а я продаю его на специализированную фабрику, там из него делают сгущенку и йогурт. Качество молока — это самое главное.

Сэм вздохнул.

— К чему вы клоните?

— Вода должна быть из ручья. На берегу есть удобный подход, там можно встать и черпать воду ведром. Я вам покажу.

— Жду с нетерпением, — пробормотал он себе под нос, но покорно пошел за ней, повесил фонарь на дерево между коровником и речкой и начал носить воду, пока Джемайма продолжала дойку. — Сколько нужно воды? — спросил Сэм после десятого ведра.

Она подняла глаза и почувствовала жалость. Он привалился к стене и тяжело дышал, а ведь только начал.

— Около ста пятидесяти ведер.

Сэм округлил глаза.

— Сколько?.. Сто… Это просто смешно, — сказал он без всякого выражения.

— Каждая корова выпивает около десяти-пятнадцати галлонов в день. Это по меньшей мере триста галлонов или сто пятьдесят ведер. Если таскать по два ведра, значит, придется сходить к реке семьдесят пять раз. — Заметив неподдельный ужас в его глазах, она немного смягчилась. — Сегодня столько не понадобится, и потом, я надеюсь, что к утру свет дадут.

Он молча оторвался от стены и вышел. Джемайма подоила последнюю корову, слила молоко в бак на тот случай, если каким-то чудом электричество скоро включат, и пошла помогать Сэму.

Они закончили около десяти часов. Руки у Джемаймы покрылись кровоточащими трещинами, ладони обветрились, спину ломило, и будь она одна, свернулась бы в комок и расплакалась.

Но она была не одна, а потому не заплакала.

Сэм тоже удержался, и, покосившись на него, она подумала: будь он один, вполне вероятно, тоже разревелся бы!

— Утром у вас все тело будет болеть, — предупредила она.

— Не сомневаюсь. Сегодня надо еще что-то делать?

— Осталось только поесть, если я найду какие-нибудь продукты.

— Сбегать за китайской едой?

Она посмотрела ему в глаза. Заметив в них веселые искорки, изумилась — у него еще хватало сил шутить. И это после всего, что он сделал, а ведь на вид типичный городской житель!

— Хорошая мысль. Закажу-ка я рагу из курицы с лапшой.

— Отлично. А я цыпленка с рисом и лимоном. Рогалик хотите?

Она оглядела коровник в последний раз, взяла лампу и перевела глаза на Сэма.

— О да, и крекеры с креветками.

В животе у него громко заурчало. Джемайма рассмеялась.

— Пошли, ковбой, ограбим кладовку.


Сэм устал как собака. Он в жизни так не уставал. Руки болели от тяжелых ведер, спину и плечи ломило с непривычки к физическому труду, а есть хотелось до колик в желудке.

— Я могу помочь? — предложил он, надеясь ускорить процесс.

— Нет… у меня есть немного сыра и хлеба, в холодильнике остался суп — я его разогрею. Мойте руки, но экономьте воду, бак почти пуст, лучше воспользуйтесь моей водой, вот здесь.

Она отряхнула руки, взяла полотенце. Сэм подошел к мойке, заглянул в тазик с водой, на куске мыла виднелись красные разводы. Посмотрев через плечо, он заметил, как осторожно Джемайма прикладывает полотенце к пальцам, и покачал головой.

Он тщательно вымыл руки, вытер их полотенцем, подошел к девушке, забрал у нее сыр, отложил в сторону, потом взял ее руки в свои и перевернул ладонями вверх.

Ладони потрескались, в трещины въелась грязь, кожа огрубела и покрылась ссадинами, хотя кровь идти перестала. Джемайма стояла молча, закрыв глаза.

— Джемайма? — тихо окликнул он.

— Грязь быстро не отмоется, — произнесла она, словно защищаясь. — Вы можете сами приготовить ужин, если вас это беспокоит.

— Дело не в этом. У вас есть крем?

— Я хочу есть.

— Где у вас крем?

— Я потом намажусь. Сначала хочу поужинать, чтобы еда не пахла гардениями.

Сэм отпустил ее, и она принялась хлопотать: нарезала хлеб, накрыла на стол, накормила собак, заварила чай…

— Джемайма, идите садитесь.

Она поставила две кружки с чаем на стол, села и накинулась на сыр. Сэм умял тарелку куриного супа и два большущих ломтя хлеба с толстыми кусками сыра и смотрел, как она ест уже вторую тарелку супа и третий огромный бутерброд.

— Куда в вас столько влезает? — изумился он, когда она принялась за фруктовый торт.

— Я сегодня не обедала, — пояснила она с набитым ртом. — Попробуйте, это ваша бабушка пекла.

Он не заставил себя уговаривать. Торт оказался превосходный. Просто замечательный. Он взял себе еще один кусок, выпил еще одну кружку чая. Интересно, что вызвало у него такой зверский аппетит: холод или физический труд?

Наконец он отвалился от стола. Джемайма собрала тарелки, сложила их в мойку.

— Руки, — велел он, поймав ее на пути назад от холодильника.

— Ладно. — Она потянулась за тюбиком, лежащим рядом с мойкой. Это был обычный косметический крем. Сэм взял у нее тюбик, покачал головой и отложил в сторону.

— Антисептический есть?

Она открыла шкаф, достала то, что он просил. Сэм усадил ее на стул, сел напротив и начал втирать крем в ее ладони.

— Почему вы это делаете? — спросила она.

Он ничего не сказал, так как и сам не знал. Просто продолжал очень осторожно втирать крем в потрескавшиеся пальцы, пока он не впитался, потом наложил еще один слой.

— Есть что-нибудь более сильнодействующее, чем это? — спросил он, кивнув в сторону крема.

— Нет. Только бальзам, которым лечат коровий мастит. Он в коровнике, на полке у двери. Может, пригодится?

— Пойду принесу.

— Можно завтра…

Сэм встал, положил ее руки ей на колени.

— Я принесу, — повторил он и надел куртку и сапоги. Потом взял фонарь, оставив ей лампу, и пошел через двор к коровнику. Снег по-прежнему летел почти горизонтально, но была ли это метель или поземка с полей — сказать было трудно. Как бы там ни было, заметно подмораживало, и Сэм был рад очутиться под крышей.

Внутри было тепло и уютно от тихого шелеста соломы, сонного дыхания и чавканья животных. Одна из коров — Блубелл? — подошла и опасливо обнюхала вошедшего. Тот протянул руку, и она лизнула ее шершавым и на удивление мягким языком.

Возможно, коровы не так уж и плохи, подумал Сэм, задумчиво почесав щеку. Блубелл с минуту наблюдала за ним, потом попятилась и присоединилась к остальным коровам, и он подумал, что глаза у нее похожи на глаза Джемаймы — огромные, нежные и настороженные. Он нашел на полке крем — там, где она и сказала, — и двинулся назад, через ледяную пустыню на зовущий огонек, горящий в окне кухни.

Джемайма спала, свернувшись в кресле у огня. Нудл лежала у нее на коленях, Джесс — у ног. С минуту Сэм стоял неподвижно, наслаждаясь теплом, и смотрел на эту мирную картинку. Похоже, сон Джемайме нужнее, чем крем. Если так, проснется ли она, если он займется ее руками?

Сэм отвернул крышечку, взял правую руку девушки и нанес слой крема ей на ладонь. Она пробормотала что-то во сне и затихла, а он стал осторожно втирать крем в ссадины и трещины. Нудл обнюхала крем и снова задремала.

Джемайма больше не шевелилась, просто лежала, склонив голову набок.

Она измучена до предела, понял Сэм. У нее масса проблем, слишком много работы, а денег не хватает. А тут еще снегопад и отключение света.

Что бы она делала без него?

Ответ пришел сам собой: справилась бы. Сэм знал это совершенно точно, как знал и то, что не оставил бы ее одну в таком трудном положении.

Он сделал себе еще чаю и выпил его, сидя в кресле напротив Джемаймы. Джесс привалилась к его ноге, а он рассеянно чесал ее за ухом и смотрел на спящую девушку. Какая она мужественная, думал он, как непохожа на тех легкомысленных и слабых женщин, которые окружают его в жизни.