– Ты о чём, учитель? – поднял на него недоумевающий взгляд скоморох.

Тот посмотрел на него долгим взглядом и вздохнул: – Ты не должен убивать своего обидчика. Ты знаешь, о ком я говорю. Убив его, ты убьёшь часть самого себя… А это непозволительно для такого человека как ты. Ты весьма скоро понадобишься нашему братству в ином качестве…

Ратмир опустил голову и глухо произнёс: – Я не смог…

– Что ты не смог, сын мой? – напрягся мужчина.

– Я не смог его убить. Вернее я уже хотел проткнуть ему горло, но тут неожиданно появился его младший сын… И я не смог…

– Слава тебе, Пресвятая дева Мария! – с облегчением выдохнул Учитель. – Само провидение остановило твою руку, Ратмир… Не печалься, сын мой. Божьего суда твоему обидчику не избежать. А я хочу сообщить тебе, что решил сократить срок твоей миссии здесь и хочу, чтобы ты сегодня же ночью выехал вместе со мной в Италию. Я приехал за тобой

– Как – за мной?! – ошарашено посмотрел на собеседника Ратмир. – Каждый раз как ты подымаешь на меня свой взор – я вижу глаза твоей матушки. Так вы схожи очами, – грустно покачал головой мужчина, прищурив свои глаза, и добавил: – Да, Ратмир, ты едешь со мной, потому что пришло время приступить тебе к иным, более важным обязанностям. – Каким, Учитель? Ты же не хочешь сказать…Мужчина взмахом руки прервал речь Ратмира и тихо, но внушительно произнёс: – Года мои уже солидные, а здоровье стало слабеть. Мы в Риме говорили на эту тем и решили, что пришло твоё время брать бразды правления братством в свои руки. Ты многое знаешь, многое умеешь, много где бывал. Твои качества помогут наши братьям и далее продвигать наше учение по всему миру.

В комнате воцарилась тишина. Ратмир поднялся с пола и, подойдя к окну, посмотрел на улицу. Потом он повернулся к собеседнику и покачал головой:

– Я не могу. Прости меня, Учитель, я не могу и не хочу становиться вместо тебя. Уверен, что у тебя ещё хватит сил на многие годы управлять братством. А я хотел бы остаться здесь, в Московии… Хотя нет, царь мне запретил быть в Москве. Тогда я уеду в Суздаль и стану жить там…

– Что происходит, Ратмир? – тихим голосом спросил ошеломлённый Учитель. – Я не узнаю тебя. Почему ты хочешь остаться здесь?

– Что-то происходит со мной, это правда. Я и сам не понимаю – что… Но здесь, в Московии, я недавно стал чувствовать себя как рыба в воде – так мне здесь привольно и хорошо дышится! Наверное, я немного устал за последнее время… Мне нужно время, чтобы понять это и всё осмыслить…

– Я всё понял, сын мой, – вздохнул Учитель. – Вот поэтому мне так не хотелось тогда отпускать тебя сюда с миссией. Я ведь знал, что это может случиться и всё-равно поддался на твои уговоры…

Мужчина с усилием провёл руками по лицу и покачал головой: – Да, природа взяла своё.

– Ты о чём сейчас, Учитель? – непонимающе посмотрел на него скоморох.

– Ты здесь родился и жил. Это – твоя родина и ничего с этим не поделать, – вздохнул тот. – А я-то надеялся, что привезу достойную себе замену.

– Если уж всё так серьёзно, то есть человек, который с удовольствием возьмётся за эти обязанности. Тем более, что в работе он весьма усерден и столько раз выручал меня. Я говорю об Антонио, – оживился Ратмир.

– Я понял, – суховато ответил Учитель и с сожалением посмотрел на Ратмира: – Очень жаль, Ратмир. Давай договоримся так – ты едешь на полгода в свой Суздаль, а потом мы с тобой опять встретимся в Риме и ещё раз поговорим.

Ратмир пожал плечами: – Хорошо, Учитель, давай так попробуем. Хотя я более чем уверен, что не изменю своего решения.

– Время покажет, – многозначительно заметил его гость и добавил: – Прикажи нашим братьям накрывать на стол. Я уеду через пару часов.

– Так скоро?! – поразился скоморох. – А встретиться с Антонио? Про других, увы, ты уже знаешь.

– Я всё знаю, – кивнул Учитель, внимательно глядя на своего ученика. – Мне очень обидно и досадно, что так получилось с Агнешкой и лордом Оуэном. Слабы они оказались перед искушением, увы… Но о моём сегодняшнем визите знают только твои слуги и ты. Никому больше не следует знать о том, что я здесь был.

– Я понял. Так ты только из-за меня проделал инкогнито столь дальний путь?!

– Из-за тебя и из-за памяти твоей матушки. Да, кстати, – встрепенулся грустный Учитель и полез за пазуху. Достав оттуда какую-то вещицу, он протянул её Ратмиру. Тот машинально протянул ладонь, и на ней оказалось украшение: букетик маленьких серебряных незабудок на серебряной же цепочке. Камешки в лепестках цветов отливали красивым синим цветом в искрах светившихся свечек.

– Я помню эту матушкину подвеску! – воскликнул Ратмир, бережно разглядывая давно не виденное им украшение.

– Она подарила мне его на память незадолго до своей кончины, – грустно произнёс Учитель.

– Так почему же ты отдаёшь его мне? Пусть оно храниться у тебя! – Ратмир протянул украшение обратно.

– Нет, Ратмир, – покачал головой мужчина и отвёл его руку в сторону: – Я не знаю, сколько мне осталось, поэтому пусть оно остаётся у тебя. Так будет вернее. Подаришь потом своей жене или дочери…

Учитель ещё раз внимательно посмотрел на своего ученика, вздохнул и тоном, не терпящим возражения, добавил: – Ты остаёшься здесь, Ратмир, как ты и пожелал. Но с тобой всегда рядом будут двое наших братьев. Пока это Марко и Александр. Через два года, если ты не передумаешь оставаться в этом государстве, их сменят двое других братьев. И так будет каждые два года, хочешь ты этого или нет.

– Да, Учитель, – покорно склонил перед ним голову скоморох…


Ночью, проводив Учителя в обратный дальний путь, Ратмир долго не мог уснуть. Вся его жизнь вспомнилась ему… Заснул он только под утро, но уже через пару часов его разбудил встревоженный слуга Александр:

– Хозяин, вставай скорее! Там гонец от царя прибыл. Тебя требует ко двору. Марко уже готовит коня тебе и сам с тобой поедет.

Ратмир вскочил как ужаленный и стал торопливо одеваться. Он быстро сбежал по ступенькам вниз и глянул на рослого опричника ожидавшего его у входной двери:

– В Александрову слободу?

– Нет, в Кремль, – нехотя пробурчал тот.

– Что-то с царицей? – тревожно спросил Ратмир.

– Там сам всё увидишь, – опять буркнул опричник и они оба поскакали по тёмным заснеженным московским улочкам.

В Кремле Ратмир не увидел особого оживления, только несколько повозок стояли у ворот. Он поспешил подняться по ступенькам в царские покои. Опричник едва поспевал за ним. Неожиданно Ратмир почувствовал запах ладана и вскоре услышал негромкий, распевный мужской голос, читавший молитвы. Нехорошее предчувствие охватило скомороха, и он ускорил шаг. В дверях в покои царицы он столкнулся с почерневшим от переживания братом царицы Салтанкулом:

– Что случилось? – только и спросил его Ратмир. Тот глянул на него покрасневшими от слёз глазами и отвернулся.

– Да где же носит этого Ратмира?! Она уже который раз о нём спрашивает! – прервав читавшего молитву дьякона, послышался возмущённый голос Великого государя.

– Я здесь, Ваше величество, – громко отозвался Ратмир и прошёл в царские покои. Там на уже знакомой ему царской постели под балдахином он увидел лежавшую на пуховых подушках государыню. Глаза её были полузакрыты. Бледное с серым оттенком лицо резко выделялось на красном атласе подушки. Она тяжело, хрипло дышала неровным, прерывистым дыханием. Крылья её тонкого носа трепетали при каждом вдохе.

Чуть поодаль стоял дьяк с молитвословом в руках и выжидательно смотрел на царя.

– Вот Ратмир, царица моя, – склонился над больной, сидевший с краю постели Великий государь. Он держал свою супругу за руку и не спускал с неё заплаканных глаз. Потом глянул на скомороха и подал ему знак подойти поближе.

В это момент царица медленно открыла запавшие глаза. Синяя кайма залегла под нижними веками. Разглядев Ратмира, она прошептала фиолетовыми, почти чёрными губами: – Я упросила государя помиловать тебя. Побожился, что пальцем тебя не тронет…

– Что же раньше меня не позвали?! – воскликнул Ратмир. – Когда же ты заболела, Великая государыня?!

– А ты никак лекарь, Ратмирка? – послышался откуда-то из угла голос князя Вяземского.

– После той охоты худо ей стало, – не поворачивая головы, произнёс царь. – Думали – обойдётся. Крепкая же всегда была. А тут, видать, так промёрзла, что… – Великий государь внезапно замолчал и поднёс к губам руку царицы…

– Отдай ему тот перстень, Великий государь, – едва слышно, сквозь хриплое дыхание прошептала царица и посмотрела долгим взглядом мимо Ратмира куда-то ему за спину.

Ратмир хорошо знал, что означает подобный взгляд и, стиснув зубы, с отчаянием повторил: – Что же вы меня раньше не позвали?!

Великий государь протянул ему один из перстней царицы: – Велела передать тебе на вечную память.

В этот момент дыхание царицы участилось, она захрипела, запрокидывая голову назад. Дьяк истово закрестился и торопливо забормотал слова отходной. Все присутствующие тоже стали креститься, стараясь не смотреть на умиравшую женщину.

Через несколько мгновений она перестала дышать, глаза её приоткрылись, и наступила гнетущая тишина. Великий государь сам прикрыл ей ещё тёплые веки и, встав с постели, поклонился умершей в пояс: – Преставилась матушка моя. Спи покойно, лебедь белая. На всё воля Божья…

Потрясённый увиденным, Ратмир, не видя никого и ничего, вышел из царской опочивальни. В правой руке он сжимал перстень Великой государыни…


ЭПИЛОГ


Прошло шесть месяцев. Стояли тёплые июньские дни. Яркое солнце светило с неба, радуя всех своим теплом и светом. Маковки суздальских храмов издалёка горели золотом.

Путники, направлявшиеся в славный град Суздаль, разглядев эти маковки, начинали истово креститься и поневоле прибавляли шаг.

– Куда путь держите? – спросил возница на крепкой телеге плохо одетого бородатого мужика с двухлетним, светловолосым мальчишкой на руках. Он пожалел их и разрешил ехать вместе с ним до самого Суздаля.