– Повезло парню, что он тебя встретил, – улыбнулся Никифор.

– Нет, Никифор. Это мне очень повезло, что он встретился на моём пути. Иначе не разговаривали б мы с тобой сейчас.

– Что правда – то правда, – согласился собеседник Ратмира.


Глава 2


На постоялом дворе уже стояла глубокая ночь, когда откуда-то издалека послышался стук копыт. Несколько всадников проскакали в огороженный высокими кольями двор. Тут же истово залаяли сторожевые собаки, будя постояльцев и всю округу. На крыльце показался заспанный корчмарь с горящей свечкой в руке. Увидев незнакомых ратников, он встревожено спросил их:

– Вы по делу али как? Корчма моя до утра закрыта. Только постояльцев принимаю без перерыва.

– Вот и скажи, корчмарь, не на твоём ли дворе остановились потешники?

– А вы кто такие, чтобы я вам про своих постояльцев рассказывал? – зевнул корчмарь.

– А мы по велению боярина Федоскина. Потешник нам нужен, Ратмиром кличут, – придерживая разгоряченного коня, ответил один из ратников.


В комнате, где спали Ратмир и старик Никифор, было темно. Сквозь открытое окно проникал загадочный лунный свет, и было слышно всё, что происходила во дворе.

– Слышишь, Ратмир? По твою душу, – прошептал старик Никифор.

– Слышу, – ясно прозвучал озабоченный голос Ратмира. Фамилия «Федоскин» ему показалась смутно знакомой, но не более. Он в темноте рывком сел на лавке и прислушался: – Вроде фамилию эту уже где-то слышал. Но я не знаю никакого боярина Федоскина… И мне это всё очень не нравится.

– Может быть, пока не поздно, предупредить наших? – напрягся старик Никифор.

– Боюсь, что уже поздно, – чутко вслушиваясь в приближающиеся к их двери чьи-то осторожные шаги, пробормотал Ратмир. Он бесшумно поднялся со своей лавки и, взяв что-то с изголовья своей постели, крадучись подошёл к двери и замер.

Кто-то тихонько постучал в дверь. Ратмир чуть расслабился – лихой человек едва ли стал бы стучаться.

– Ратмир…Ратмир, проснись. Тут к тебе с делом посыльный от боярина Федоскина прискакал, – зашептал в щель между дверью и стеной заспанный корчмарь. – Очень, говорит, срочно тебе нужно до боярина ехать.

Ратмир резко распахнул дверь. Корчмарь, стоявший за дверью со свечкой в руках, даже отшатнулся от неожиданности.

– Где этот посыльный, Митроха? – недовольно посмотрел на него Ратмир.

– Здесь я, – из темноты коридора шагнул коренастый ратник с лицом в глубоких рубцах от оспы. – Собирайся скорее, потешник, да со мной поедешь. А там, глядишь, я ещё и соснуть успею, – нещадно зевая, поторопил он скомороха.

– Никуда не поеду пока не узнаю в чём тут дело, – твёрдо ответил Ратмир. – Не знаю я никакого боярина Федоскина. И нет у меня с ним никаких дел.

– Экий ты борзый, потешник! – изумился ратник. – Или спросонья тебе малость разум отшибло? Сам боярин тебя кличет, а ты тут ерепенишься. Давно плетей не получал?

– Пошёл вон, и боярин твой мне не указ, – нахмурился Ратмир и попытался прикрыть дверь.

– Э-э, нет, шалишь! – ратник резво всунул свою ногу в грязном, кожаном сапоге в дверной проём. – Ишь ты, смелый какой! Я кому сказал – живо собирайся, чернь! А то сам же и отхлещу тебя прямо здесь плетью.

– Нет, так не годится, милок! – послышался из-за спины Ратмира голос старика Никифора. Никифор уверенно отодвинул в сторону удивлённого Ратмира и доверительно склонился к возмущённому ратнику. – Некогда нашему Ратмиру и нам вместе с ним ко всяким там боярам по неизвестным надобностям добираться.

– К-к-как это – ко всяким боярам?! – аж поперхнулся от негодования ратник.

– А так, милок, что назавтра мы званы к самому царю-батюшке потешки показывать. Сам понимать должен, что для хорошего представления нам сегодня отдых нужен и добрая еда. А всякие незнакомые бояре нам сегодня и взаправду не указ, – почесал себе нос старик Никифор. – Так что бывай, милок. А нам дозволь дальше почивать да силы беречь для батюшки-царя.

Он неторопливо прикрыл дверь перед застывшим с открытым ртом ратником боярина Федоскина. Ратмир только покачал головой и со смешком произнёс: – Тебя, Никифор, по дипломатической части надо было определить. Умеешь ты убедительные речи говорить, да нужные слова находить.

– А что? – пожал плечами тот, направляясь к своей лавке. – Разве же я неправду сказал?

– Всё так, Никифор, – усмехнулся Ратмир, также заваливаясь на лавку. – Молодец!

В коридоре послышались чьё-то перешептывание, и потом звуки удалявшихся шагов.

Через несколько минут к ним в дверь кто-то поскрёбся, и раздался тихий, тоненький голосок карлицы Авдотьи: – Эй, мужики, у вас там всё в порядке?

– В порядке, в порядке, – успокоил её старик Никифор. – Иди спать, Дуняша. Завтра всё расскажем.

– Ну, хорошо. А то мой Василий собрался идти вас выручать, – прошептала карлица в щёлочку двери и отправилась в свою комнату.


Глава 3


– Ну, что же? Не вернулся ещё Прохор-то? – встревоженный старческий дребезжащий женский голос послышался из угла богато обставленной большой кельи. Там, в полумраке горящих свечей, среди раскиданных по обтянутой атласом широкой перине подушек сидела, опершись спиной на несколько пуховых подушек седая, простоволосая грузная женщина семидесяти пяти лет. Её широкое, с нездоровой бледностью лицо блестело от мелких капелек пота. Опухшими глазами, полными отчаянья и ужаса, она смотрела на свою помощницу – келейницу Ефросинью и, тяжело дыша, то и дело проводила рукавом исподней рубахи по взмокшему лбу.

– Да нет, схимница Серафима, не видать пока, – утирая слёзы, отвечала ей та, также не сводя с хозяйки полных горя глаз. И вдруг резко кинулась к маленькому оконцу, заделанному слюдой. – Ай, вот-вот, слышу отпирают ворота…Ага… Вот они уже скачут сюда, матушка!

Через несколько минут в келье показался тот самый ратник, что приезжал какое-то время назад к Ратмиру, и упал на колени: – Не гневайся, схимница Серафима! Не привёз я тебе того скомороха, что мой боярин тебе описал.

– Ах ты, Боже мой! Что же так, Прохорушка?! – сдавленным голосом воскликнула тяжело дышавшая женщина, в отчаянии простирая к нему трясущиеся руки. – Как же быть–то теперь?! Иль не нашёл ты его, Прохорушка?!

– Да нашёл, матушка, нашёл. Только ведь он отказал мне.

Келейница Ефросинья охнула и, обхватив лицо руками, тихонько завыла.

– Цыц, Фроська! – прикрикнула на неё матушка и вновь обратилась к ратнику: – Как же простой смерд посмел отказать боярскому посланнику? – искренно удивилась она. – Ты бы его вожжами отхлестал, да, связав по рукам-ногам, сюда бы и доставил!

– Думал я про то, мать Серафима. Только их старший сказал мне, что званы они на завтра на царский двор свои потешки представлять, и потому сегодня будут отдыхать, да готовиться к тому представлению, – развёл руками ратник. – Какие уж тут вожжи?

– Прямо к самому царю званы?! – поразилась женщина. – Знаю, что царь Иоанн привечает скоморохов и сам с ними подчас вытанцовывает-куролесит – нечистого тешит. Что же за оказия такая – что этот жалкий скоморошишка так вдруг всем понадобился ?! Как же быть-то мне теперь?

– А, может, я тебе сгожусь для помощи? – осторожно спросил ратник Прохор.

– Ты?! – изумлённо округлились опухшие глаза женщины. – Ты же ратник!

– Ну, скоморох, чином много ниже, чем ратник боярина, – уязвлено пожал плечами Прохор. – Ты же ищешь его помощи. Так какая беда-то приключилась у тебя, схимница Серафима?

– И думать не смей! – неожиданно прикрикнула на него фальцетом женщина и крикнула своей келейнице: – Фроська, подавай одежду, да вели повозку запрягать.

– Куда же ты, матушка, в такое время собралась?! Едва дышишь вон, – всплеснула руками зарёванная келейница Ефросинья.

– Не твоё собачье дело! Прости меня, господи! – воскликнула тяжело дышавшая женщина, сползая с перин на деревянный, добела скоблённый ножом пол. – А ты, Прохор, поедешь со мной стражником моим.

– Как скажешь, схимница Серафима, – согласно поклонился тот. – Так я пойду на двор. Там тебя буду ожидать у повозки. А куда поедем-то схимница Серафима?

– Так к нему же и поедем. К скомороху этому. Ты же сам сказал, что знаешь, где он живёт…

– Знаю, схимница Серафима. Только как же ты сама к нему поедешь? – пришла очередь дивиться ратнику Прохору.

– А что же мне делать прикажешь?! Вот сейчас сама поеду и в ноги к нему кинусь. Просить, умолять буду, чтобы он помог мне в этом страшном деле, – тяжело дыша, женщина присела на лавку и протянула одну опухшую ногу своей помощнице: – Давай быстрее, Фроська. Обувку мою доставай из-под лавки. А ты, Прохор, иди к повозке, да жди меня там со своими товарищами.

Ратник Прохор недоумённо хмыкнул и шагнул за дверь кельи.

– Ишь, любопытный какой, – недобро проговорила женщина и сама себе пояснила вполголоса: – Ежели этот скоморох и впрямь такой умелец по сыску, то я не только умолять его буду. Я в ногах у него валяться стану, чтобы только помог он мне в беде моей. Только бы чтобы никто о том не узнал… Господи, да как же ты позволил такому совершиться?! – неожиданно для себя воскликнула женщина и, поймав, удивлённый взгляд келейницы, запричитала: – Да что же ты смотришь на меня с укоризной, дура окаянная?! Чего только в сердцах не скажешь! А тут горе такое – любой разума лишится, увидев этакое! И себя мне жалко, и тебя, и их в первую очередь.

– Да, матушка, прости меня, если что не так подумала. Я ведь тоже до сих пор в горести от увиденного. Всё же родная кровь! – запричитала в свою очередь келейница, трясущимися руками пытаясь натянуть на распухшие ступни своей хозяйки вязаные шерстяные чулки.

Через короткое время повозка с женщиной и её помощницей пронеслась по залитой лунным светом степи от мощного деревянного забора, уставленного пиками, в сторону Москвы. Рядом с ней проскакали вооружённые ратники боярина Федоскина…


Ратмир опять проснулся от того, что на деревянный настил постоялого двора со скрипом стала заезжать какая-то повозка, и послышался глухой стук копыт верховых лошадей. Раздались мужские и женские голоса, опять появился отсвет от зажженной корчмарём свечи.