Судьба свела Ратну и Сону в Варанаси, в приюте для вдов, которые после смерти мужей остались живы. Ратну от восхождения на жертвенный костер спас еще нерожденный ребенок. Никто не догадывался, что отец малыша – вовсе не пожилой торговец, а его младший сын.

Ребенок спас жизнь матери, но не смог уберечь ее от горькой участи вдовы. Родные покойного отняли у нее новорожденную малышку, а Ратну отправили во вдовий приют. Там девушку до глубины души поразила стойкость и самоотверженность красавицы Соны, брахманки, которая с удивительным терпением переносила полную лишений жизнь в приюте. Сона даже не догадывалась, что она еще встретит истинную любовь.

Когда Сона поняла, что ни дня не сможет прожить без любимого Аруна, она решилась на неслыханную дерзость – побег из приюта. Ратна последовала за подругой – она готова была заплатить любую цену, чтобы вернуть дочь… Невольно герои оказываются в самом центре кровавых столкновений колониальной армии с гордыми повстанцами-сипаями.

Испокон веков Индия делилась на мелкие княжества, которые вели друг с другом непрекращающиеся войны. Захватившие страну англичане быстро осознали преимущество ружей и пушек перед саблями. Но европейцев было совсем мало, потому основной силой колонизаторов стали отряды сипаев – индийских наемников. Но пренебрежение захватчиков к традициям местного населения стало причиной восстания. Бекитт мастерски описывает сложность и неоднозначность исторических событий, чудовищную жестокость обеих сторон.

Среди этого хаоса в сердце Ратны вспыхивает запретная любовь к офицеру-англичанину. А Сона теряет возлюбленного и вынуждена просить подаяние, чтобы спасти от голодной смерти ребенка. Путь к счастью этих женщин окажется долгим и тернистым. Разлука с друзьями и возлюбленными, человеческая жестокость будут следовать за ними. Но даже смерть бессильна перед их любовью.

Роман заставит вас забыть проблемы и заботы, подарит незабываемые эмоции и переживания. Тонкое знание человеческой души, самых сокровенных тайн женского сердца помогли автору создать удивительно яркие, живые образы героев. Итак, добро пожаловать в таинственную и романтичную Индию!

Глава I

Город делился на две половины – обветшалую, унылую и яркую, праздничную. В одной были белые, как слоновая кость, здания, золотой блеск шафрана, женщины в ярких сари, ухоженные до кончиков ногтей, тогда как в другой – покосившиеся хижины, помои, грязное белье, скверная пища, полуголые дети и множество проблем, бывших сродни дырам, которые никак не удается залатать.

В детстве Ратна не замечала границы, при пересечении которой менялся даже воздух, потому что город стоял на берегу Ганга, а она знала: эта река принадлежит всем и каждому. А еще вода, как и огонь, уничтожает всю грязь и скверну.

Гул площадей, шум рынков, голос ветра, крики птиц и животных, журчание реки сливались в единую песню, которой Ратна внимала с восторгом и нежностью. То была жизнь многообразная, противоречивая, жизнь вечная, окружавшая ее с раннего детства.

Детство закончилось рано: она была старшей дочерью в бедной семье и ее воспитала мачеха. Родная мать Ратны умерла очень давно и не оставила о себе почти никакой памяти.

Девочке приходилось возиться с младшими братьями и сестрами, похожими на стайку вечно голодных воробьев, помогать по дому. И все же, когда Ратна стояла на берегу Ганга, наблюдая, как алое солнце медленно опускается в темную воду, и ее лицо овевал влажный и теплый ветер, она чувствовала себя счастливой.

Это продолжалось до тех пор, пока однажды Мина, мачеха, не велела падчерице выстирать сари, причесать волосы и вообще привести себя в порядок, добавив, что вечером ожидается важный гость, которому она, возможно, понравится.

Ратна недоумевала: кому может понравиться девушка-шудра[1] в старом сари, не звенящая дорогими браслетами и не благо ухающая цветочным маслом? Она еще не знала, что естественная, сияющая, как солнечный день, красота способна заменить любые украшения.

Мина приготовила все самое лучшее, что когда-либо появлялось в их доме: дал, роти и даже карри[2].

Ратна сидела смирно, сложив руки на коленях, и не знала, что ее ждет. Рави, отец, суетился и явно нервничал.

Когда вошел гость, девушка почувствовала, как холодеет ее душа. Это был грузный старик с кустистыми бровями, мясистым носом и торчащими из ушей волосами. Его внешность не могли спасти ни добротная одежда, ни кольца на пальцах, ни запах благовоний.

Он внимательно оглядел Ратну, словно оценивая длину ее волос и ресниц, свежесть губ и стройность тела. Потом задал отцу девушки несколько вопросов, таких, какие задал бы торговец на рынке. После этого ей велели уйти, а назавтра Мина сообщила падчерице, что ее ждет. Зрачки Ратны расширились от страха, и она сложила руки в мольбе.

– Прошу, не отдавайте меня за него!

Мина подбоченилась.

– С чего бы вдруг? Тебе будет там хорошо, гораздо лучше, чем дома! Поплывешь по Гангу на красивой лодке, с цветочной гирляндой на шее! Родители господина Горпала давно умерли, тебе не придется жить со свекровью. Будешь хозяйкой в собственной кухне.

Ратна в отчаянии бросилась к отцу и повторила свою просьбу. Отвечая дочери, Рави отвел глаза.

– В нашей семье слишком много девочек, – сказал он, – и всем нужно приданое. Где его взять? А господин Горпал берет все расходы по свадьбе на себя.

– Лучше я пойду в услужение! – воскликнула Ратна, но Рави покачал головой.

– Если ты выйдешь замуж, с тобой не случится ничего дурного, муж станет заботиться о тебе, все решать за тебя. А если попадешь к чужим людям…

Он не мог взять в толк, что брак с господином Горпалом и был самым худшим, что могло произойти в ее жизни, и что она предпочла бы сама отвечать за свою судьбу.

Однако об этом можно было только мечтать. Обрадованная Мина раззвонила соседкам о предстоящей свадьбе и о том, что им с Рави повезло – они смогут обойтись без приданого для Ратны.

В последующие дни девушке чудилось, будто она утратила способность воспринимать краски, звуки и запахи. Все казалось однообразным, глухим и серым. Даже Ганг, символ великого прощения и неиссякаемой любви, казалось, замедлил свое вечное движение. И каждый глоток воды из него, в коем прежде ощущалась святость, теперь был горьким.

Ратна убежала бы, если б знала куда и если б у нее хватило смелости. Однако она выросла в условиях, где каждый шаг был скован неким правилом и запретом.

В назначенный день господин Горпал приплыл, как и обещал, на крепкой лодке, с цветочными гирляндами и деньгами.

Ратна, не поднимая глаз, молчала. Мина преподнесла девушке в качестве подарка от жениха алое, с золотыми блестками сари и тяжелые украшения, но та осталась безучастной. При этом ее сердце стучало гулко, как кузнечный молот, а душа словно сжалась в комок.

Ее причесали и умастили. Украсили, будто священное дерево. Жрец произнес над ней и мужчиной, который должен был стать ее мужем, соответствующие обряду мантры. Потом Ратну посадили в лодку и отправили в неизвестность.

Мимо проплывали деревни с разбросанными по берегам Ганга хижинами и степенно гуляющими коровами. Пахло землей, водой и навозом. Женщины с полными кувшинами – один на голове, другой на боку – шли домой, оживленно болтая. Обгоняя их, куда-то мчались неугомонные дети. Мужчины в дхоти[3] возвращались с полей с мотыгами на плечах.

На прощание Рави сказал дочери, что они будут связаны Гангом, как тайной нитью, но сейчас река представлялась Ратне порванной артерией, из которой хлещет невидимая кровь.

За всю дорогу она не проронила ни слова, но, казалось, ее новоиспеченный муж и не ждал, что она заговорит. Наверное, как и большинство мужчин, он привык к покорным и безмолвным женщинам.

Между тем была середина XIX века и властвовавшие в Индии англичане предлагали местному населению свободу и счастье по своему рецепту, согласно которому женщина не была столь бесправна, как прежде. Но только мало кто из индийцев был способен это принять.

Когда лодка причалила к какому-то берегу, господин Горпал сказал:

– Твоя мать расхваливала тебя как хорошую хозяйку. В моем доме как раз нужна такая. Я вдовствую несколько лет. У меня двое сыновей. Младший живет со мной.

Он подал Ратне руку, но та сделала вид, будто не заметила этого.

Девушка не задавалась вопросом, из какой он касты. Это не имело значения. Важным было то, что господин Горпал олицетворял ужас, в котором ей суждено жить. Отчего-то она сразу почувствовала, что в его груди бьется черное сердце.

Очутившись в доме мужа, Ратна через силу глотала пищу, и каждый кусок казался ей отравленным. На пиру присутствовали соседи, какие-то родственники и младший сын Горпала, взор которого был полон любопытства и, возможно, даже сочувствия. Это был миловидный и кроткий юноша; впрочем, погруженная в себя девушка не обратила на него никакого внимания.

Большой дом был обставлен мебелью из ротанга и устлан цветными циновками, что в среде, где выросла Ратна, считалось роскошью.

Когда настало время идти в спальню, девушка побледнела, ее лицо стало белым, будто его присыпали рисовой пудрой.

Здесь горели лампы, а ложе казалось распахнутой бездной. Тело Ратны словно окаменело. Она ни за что не разделась бы сама, однако жадные руки господина Горпала разорвали на ней свадебное сари. Девушка похолодела от ужаса и была не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, а он, взгромоздившись на нее, кряхтел и пыхтел, однако так и не смог сделать того, что должен делать муж в первую брачную ночь.

В конце концов, произнеся несколько ругательств, он грубо отшвырнул Ратну, повернулся на бок и захрапел.

Девушка долго лежала, прислушиваясь к себе. Ее преследовали непонятные и мрачные видения, картины грядущей жизни в этом незнакомом городе, рядом с чужим человеком. В ту ночь сердце Ратны покрылось невидимыми рубцами.

Каким-то чудом ей удалось заснуть, а на рассвете, открыв глаза, она увидела, что мужа нет рядом. Ратна испытала большое облегчение.