Федора терпеливо выслушивала материнские истории о неповторимости их малюток. Молодые мамочки в прямом смысле слова расплывались от такого внимания со стороны госпожи и клялись в своей верности. Надо сказать, что царица ласково улыбалась в ответ на заверения в любви и преданности и говорила: я все это делаю ради продолжения рода на земле!

Помимо молодых мамочек ее особым вниманием пользовались девушки на выданье. Слуги с удивлением наблюдали за тем, как царица, облокотившись о ладошку, вместе с ними мечтала о достойных женихах, отправляла гонцов во все стороны Эллады, которые кричали о красоте невест Писидии. Бедным она помогала с приданным, богатым находила достойных женихов.

Довольно трепетно царица относилась и к представителям старшего поколения. В первую очередь это касалось старых воинов, подвиги которых несколько подзабыл Ираклий. Она выслушивала их бесконечные воспоминания о былых победах. Стоит ли удивляться, что скоро поэты на каждом углу стали воспевать ее добродетели и твердить о порядочности молодой царицы. При этом многие восклицали в сердцах: глупец наш царь, такое сокровище на какую-то клушу променять хочет!..

Словом, когда Ираклий внезапно испустил дух, сторонники вдовы в один голос заявили — боги наказали его за плохое отношение к законной супруге! На другой день после похорон царицу объявили регентшей. Во время всей церемонии, когда на голову Феодоре водружалась царская тиара, она не смогла скрыть удовлетворенный вздох. В этот миг даже самые преданные ей люди, заподозрили неладное. Но никто не стал заострять на этом внимания, да и обсуждать ситуацию смысла не виделось. К чему? Зачем лишние волнения в государстве? Поэтому все поданные склонились в низком поклоне перед своей царицей, совершенно не представляя, что ждет Писидию в самое ближайшее время.

Первым делом Федора, тех, кто был в числе ярых сторонников ее супруга и выступал против восхождения представительницы слабого пола на престол, пусть и в роли регентши, объявила врагами народа. Следствие длилось недолго. После нечеловеческих пыток несчастные признались во всех мыслимых и немыслимых грехах и были казнены на Главной площади. Чтобы успокоить народ, имущество врагов раздали беднякам. Федору ожидали бурные аплодисменты и очередные признания в верноподданнических чувствах. Чернь полностью оказалась на стороне своей царицы, а знати пришлось уйти в тень и надолго замолчать. Это вновь красноречиво подтверждает насколько умна и дальновидна была молодая царица.

Никто не вспомнил о Лисиппии, а когда вспомнили, выяснилось, что вспоминать уже не о ком. Девушку, чей стан заметно округлился еще при жизни Ираклия, нашли мертвой на дне глубокого ущелья. Бедняжка была так обезображена, что ее узнали лишь по обрывкам одежды и украшениям, которые некогда дарил покойный царь.

Почему несчастная, которая находилась на последнем месяце беременности, вдруг захотела прогуляться высоко в горах, никто особенно не задумывался. Мало ли какие безумные мысли могут прийти в голову беременной женщине! К тому же, все прекрасно знали — правящая царица к гибели соперницы отношения не имеет. Ведь она больше всех горько рыдала и причитала на похоронах несчастной, и так старалась помочь родителям безвременно погибшей…

Несчастья меж тем продолжали преследовать семью бедной Лисиппии. Родителей охватила непонятная хворь и они умерли одним днем, буквально сгорая от жара. На охоте погиб старший брат девушки, его жена не пережила смерти любимого и повесилась, предварительно убив малолетнего сына. Сразу после череды горьких событий пропал младший брат Лисиппии — десятилетний Ксантин.

Именно эта пропажа убедила поданных, что Феодора во всем, что происходит с семьей, совершенно не причем. Разве стала бы она объявлять розыск по всей стране, пообещав дать большую награду тому, кто найдет мальчика. Но ребенок исчез и все попытки отыскать его, оказались безуспешными…

Однако молодой регентше следовало отдать должное. Она оказалась умной правительницей. Ей удалось вывести маленькую Писидию на неплохой экономический уровень. Основными продуктами, что производились в стране и шли на экспорт, стали соль, гумми из ароматического дерева стиракса, благовонный корень ириса, амбладское вино, употреблявшееся как медицинское средство, маслины.

Единственное, что немного смущало верных поданных — так ее непонятная страсть к кентаврам. Эти наглые существа буквально заполонили всю страну, вели себя нагло и вызывающе. Их постоянное присутствие во дворце раздражало поданных. Но приходилось терпеть. Хотя бы потому, что в стране все шло просто замечательно. Однако судьба царице подготовила тяжелое испытание. Единственного сына и наследника престола, который не славился крепким здоровьем, сразил непонятный недуг.

Парнишка свалился с жутким жаром, никого не узнавал, страшно бредил. Маленькое тельце буквально напополам разрывал непрестанный кашель, да такой сильный, что, казалось, все внутренности вывалятся наружу. В минуты облегчения он просил пить и никак не мог напиться. Бедная родительница забросила все государственные дела и ни на минуту не отходила от сына. Доктора, приглашенные со всей Ахеи, толпились в царских покоях. Каждый из них предлагал свой рецепт лечения. Ничего не помогало: ни травяные настои, ни холодные ванны, ни молитвы, ни жертвоприношения…

Аби таял на глазах. Мальчик лежал на своем ложе, широко раскинув руки, и тяжело дышал. Не было сомнений — с каждым вдохом жизнь покидает его. Феодора кляла себя почем свет стоит. Только она виновата во всем случившемся! Зачем позволила кушать фруктовый лед! Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы кто-то из докторов вдруг не посоветовал отвезти ребенка в храм Асклепия на остров Кос.

— Если жрицы примут вас, значит, у мальчика есть шанс выжить! — сказал он.

Глава 6

Феодора вняла совету. Впрочем особого выбора у нее не имелось. Счет жизни ребенка идет на часы. Приказала запрячь лошадей и под охраной кентавров понеслась к указанному месту. Царица постоянно кричала вознице: быстрее! быстрее! Точно также она торопила и гребцов на корабле, который вез ее на Кос. Едва судно причалило к берегу, как безутешная мать подхватила ребенка на руки и поспешила в сторону храма. Войдя в помещение, бережно положила мальчика под ноги статуи бога врачевания. Затем упала на колени и завыла в голос: если есть грех, то пусть боги накажут меня, но спасут ненаглядного сыночка! Выскочившие на шум служители поначалу категорически отказались принять маленького пациента.

Но царица настолько трогательно смотрелась в своем белом одеянии, что Верховный жрец-лекарь решил осмотреть больного, который к тому времени совершенно обессилил и даже не мог открыть глаза. Лекарь прижался ухом к груди мальчика, затем пощупал пульс и удивленно промолвил: странно, как вам удалось привести к нам живым. Раз он жив до сих пор, значит, можно попробовать его отнять у смерти.

Мать с надеждой кинулась целовать жрецу руки, обещала засыпать храм золотом и серебром, после чего он окончательно сдался. Доктор велел матери уложить парнишку в одной из лечебных комнат, а самой отправиться приносить очистительные жертвы, раскаяться и молиться об искуплении грехов. В молельном зале женщина упала на колени, и поклялась оставаться в подобной позе до тех пор, пока слуги не принесут добрую весть о выздоровлении любимого сына…

В те редкие минуты, когда сознание возвращалось, Аби, словно через пелену, видел, как его укладывают на белое ложе, укрывают белыми покрывалами, обкладывают тело хорошо промытой овечьей шерстью и оставляют одного, предварительно напоив чем-то ужасно горьким и терпким. В памяти отчетливо остался эпизод: стены храма раздвинулись и оттуда вышел сам бог врачевания, державший перед собой чашу, обвитую змеей.

Мерзкая гадина широко открыла свою пасть и угрожающе зашипела. Мальчик несколько раз дернулся в страхе и попытался спрятаться, но сил не имелось. Грозный аспид ужалил парнишку прямо в горло. Аби от боли зашелся криком и тут невероятно красный ком вывалился из его нутра прямо на белоснежнейшие простыни. После чего комната мгновенно наполнилась жрецами в белых одеяниях, которые принялись внимательно осматривать выпавшую из него гадость и удивленно цокать языками. Самый младший из лекарей попытался влить пациенту в рот жидкость, жутко отдающую плесенью и совершенно дурную на вкус.

Аби из последних сил пытался сопротивляться, но тщетно. Чьи-то сильные руки открыли ему рот и мерзкая жидкость полилась в горло. Как ни странно, буквально сразу внезапное облегчение мгновенно охватило тело, измученное жаром и болезнью. Ему безумно захотелось выспаться. Не тут-то было! Один из косцев закинул парнишку черед плечо и стремительно потащил куда-то в самую глубь темных залов. За ними понеслась остальная толпа жрецов, размахивающих серебряными светильниками, где горели душистые лечебные травы.

Царевич опомнился у входа в непонятное сооружение, как потом выяснилось лабиринта, наподобие того, что имелся в Эпидавре. Мальчика поставили на ноги и велели самостоятельно войти во внутрь. От этого похода в сознании остался только страх не заблудиться в переходах. И если бы не клубок, что предусмотрительно сунутый ему в руки, вряд ли бы нашел обратную дорогу. На выходе из лабиринта его подхватили все те же жрицы, уложили на носилки и вновь понеслись, сломя голову. Аби испугался — второй самостоятельной прогулки по лабиринту не вынести. Однако его ожидало куда более худшее испытание, чем прогулка по переходам. Ребенка принялись с головой опускать в купель, наполненную ледяной морской водой. Мальчик вырывался, кричал, захлебывался. Купание было похоже на пытку и, казалось, будет длиться бесконечно. Продолжалось это до тех пор, пока соленая вода, как ему показалось, не начала выливаться отовсюду — ушей, носа, рта…