– Так скоро вы растеряете весь свой авторитет, Готье. Не будьте ханжой. Мы говорили о переменах, – настаивал профессор. – Они неизбежны, меняется мир и мы.

– Я не могу не согласиться.

– Но люди растерялись, Готье. Они не видят дальше собственного носа, довольны тем, что имеют, а на самом деле не имеют ничего. Наступит новый век, новая война, изменится власть. Как жаль, что мы не имеем силы противоположной этой! Потому что люди не меняются.

Джейсон вызывающе хмыкнул, а я осталась в тёмном углу и посмотрела на него.

– Вы не слишком жалуете людей, профессор?

– Нас ждёт куда большая беда в новом веке, и, да, люди ведут себя к концу, – пожилой профессор самоуверенно выпустил табачный дым и скривил губы. – Будь моя воля, я бы смыл эту грязь с улиц наших городов прежде, чем новое время придёт. Но, увы, такой силы не существует.

– То, о чём вы говорите, ещё как существует. Вы говорите о людях. Одна армия против другой. Грязь одних людей против чистоты других… Да, раньше я бы в какой-то мере согласился с вами.

– Но не теперь?

– Нет, не теперь, – Джейсон упрямо скрестил руки на груди. – Люди меняются, я убеждён в этом. И то, что вы зовёте новым веком и сопоставляете с концом – глупости. Наступит двадцатый век, и ничего не изменится. Люди всё так же будут гулять по улицам, покупать продукты, строить здания и умирать от старости или болезней. Я нового века не боюсь, и, если надо будет, встречу его с распростёртыми объятьями. Дело в том, что технический и научный прогресс не допустят раскола…

– А не вы ли первый принесли жертву этому вашему так называемому прогрессу? – проворчал мужчина и хмыкнул. – Вспомните Африку, а? Сколько там погибло местных жителей? Вы не отрицаете кровь на ваших руках, Готье?

Я заметила во взгляде мужа вспышку ярости, но внешне он оставался невозмутим. Другие джентльмены следили за ними и почти не перешёптывались.

– Я и не затрагивал мораль. Смерти были, я не стану отрицать.

– Может быть, ваша супруга так расслабила вас, Готье? Я слышал, она собиралась стать учителем в Кардиффе. Похоже, у неё весьма независимые взгляды на место в обществе.

После этой фразы послышались короткие смешки, а Джейсон побагровел и сжал кулаки. Клянусь Богом, ещё секунда, и он бы вышел из себя, поэтому я выступила на середину комнаты, заслонив собой супруга, и сказала достаточно громко и уверенно:

– Знаете, сэр, если б таких людей, как вы, было больше, конец цивилизации и разумному обществу пришёл бы гораздо быстрее. А теперь извините меня.

Я покинула комнату почти бегом, гордо вскинув голову. На небольшом балконе второго этажа, под которым находилась лужайка заднего двора, было прохладно, и я замёрзла уже через пару минут в своём прямом платье без рукавов. Но мне необходим был свежий воздух. Вскоре пришёл Джейсон и осторожно положил мне на плечи свой пиджак.

– Мне очень жаль, что ты это услышала, – произнёс он расстроенным голосом. – Он просто пьян. На самом деле, женщин он уважает гораздо сильнее. Ты отлично поставила его на место, хотя это и не останется незамеченным.

Я продолжала молчать и смотреть в тёмные окна соседних домов.

– Кейт, пожалуйста. Не стой так и не игнорируй меня. – Когда я обернулась, он запустил руку в свои волосы. – Мы с тобой оба знаем, что твоё упрямство нам не поможет. Не будь такой холодной, ты же любишь меня…

– Если ты помнишь, ты сам просил меня сказать это.

– А разве это что-то меняет? Ты солгала?

Его внезапный эгоизм, излившийся в бесполезном разговоре с профессором-грубияном, а после отразившийся на мне, просто бесил, и я хотела уйти, но Джейсон взял мою руку в свою и настойчиво сжал запястье.

– Кейтлин, перестань! Ты моя жена всё-таки, верно? Ты могла бы и слушаться меня. И я просил верить мне!

– А я просила не врать! – прошипела я со злостью. – Неужели ты не понимаешь, что делаешь?

– Я знаю лишь то, что ты снова ведёшь себя, как ребёнок! – рявкнул он. – Этот разговор ни к чему не приведёт, потому что ты меня не слышишь. Всё было так хорошо, зачем ты ворошишь моё мерзкое прошлое, от которого я пытаюсь нас оградить?

– А почему? – спросила я мягче.

Он испытующе посмотрел на меня и отпустил мою руку. Его глаза закрылись, губы скривились, будто он страдал от боли. Когда я коснулась ладонью его щеки, он поцеловал мои пальцы, взглянул на меня, наконец, и сказал:

– Будто ты и сама не знаешь причину.

Таков был его ответ, и тогда этого было достаточно. Но не мне, я ждала большего. Я через силу улыбнулась, чувствуя горечь во рту, и дрожащим голосом произнесла:

– Я больше не стану вытягивать из тебя ответы. Вижу, что так я заставляю тебя страдать, хотя и не знаю, почему. Прости, что вынудила тебя жениться на мне…

– Кейтлин, прекрати… – он попытался возразить, но я продолжила:

– И, возможно, надо было позволить тебе и мистеру Браму вернуть Коллет. Она-то наверняка является образцом прекрасной жены. Да, она бы слушалась тебя и не пыталась выяснить, почему ты так боишься Мэгги Уолш и своего прошлого. Кстати, я слышала ваш разговор тогда, в опере. Да, я видела её и тебя тогда… Но ничего. Ничего, что ты обманул меня и ничего не сказал. Ты оказался терпеливей, чем я.

Его растерянность и бледность, и пристальный взгляд серых глаз, от которого мне хотелось плакать, говорили о том, что мне удалось задеть его. Но я не ощущала себя победителем. У упрямства был приторно-горький привкус, и я чувствовала себя хуже, чем раньше. Я кивнула Джейсону на прощанье и, одёрнув портьеру, вошла в комнату.


Глава 18. Больше никаких тайн… почти


Среди ночи меня разбудил шум, словно где-то неподалёку разбилось стекло. Протерев глаза и коснувшись ладонью соседней подушки, я поняла, что Джейсона рядом не было. А скорее всего, он и вовсе не ложился. Меня бы не беспокоила эта мысль, если бы тогда вечером я не поставила мужа в неловкое положение, выведя его на чистую воду. И после того, как мы вернулись домой, он не сказал ни слова. Я ушла спать, а Джейсон заперся в своём кабинете, и я заснула, не дождавшись его. Мне стало гораздо легче, стоило только признаться, что я знала о его разговоре с Мэгги, и словно тяжёлый груз был сброшен с души.

Но Джейсон был непредсказуем, и эта мысль мигом согнала мой сон.

Я взяла брошенные на крышку старинного сундука белые чулки, наскоро натянула их и накинула на плечи халат. В коридоре горели несколько ламп, и я так торопилась в рабочий кабинет Джейсона, что не заметила невысокую фигуру, направляющуюся туда же, но со стороны лестницы. Я почти врезалась в чьё-то плечо, а, подняв глаза, увидела Эдварда. С тем же выражением удивления на лице, что и у меня, он сам открыл дверь кабинета и вошёл в комнату первым.

Окно было распахнуто, и сильный ночной ветер толкал одну из портьер; на красивом, узорчатом ковре были разбросаны бумаги, а кое-где даже разлиты чернила. Рядом с письменным столом, под одной из опрокинутых книжных полок, я увидела осколки графина. Мой муж полулежал в кресле, спиной к нам; я заметила только его лежавшую на подлокотнике руку. Длинные пальцы нервно постукивали по мягкой обивке.

Видимо, я впала в некий ступор, и Эдвард отреагировал гораздо быстрее и спокойнее: он просто прошёл через комнату, не беспокоясь о том, куда наступал, закрыл окно и подошёл к креслу.

– Он в порядке, просто пьян, – сказал Эдвард, присмотревшись к брату.

Попытка привести Джейсона в чувства ни к чему не привела. Я была рядом с деверем, а супруг просто лениво шевелил пальцами и иногда поворачивал голову. Его глаза были закрыты, чёрные волосы лежали в полном беспорядке, и от него пахло виски. Когда совершенно неожиданно Эдвард размахнулся и ударил Джейсона по лицу, я вскрикнула, а муж дёрнулся и открыл глаза. Пощёчина была такой сильной, что звук удара несколько секунд стоял у меня в ушах.

– Зачем вы это сделали? – спросила я.

– Во-первых, братец это заслужил. Во-вторых, никто ещё не бил его настолько сильно, поверьте мне, – голос Эдварда звучал глухо и почти безэмоционально. – К тому же, учинив погром, он разбудил Элизабет и близнецов. А он и сам прекрасно знает, как тяжело будет уложить их снова.

К тому моменту мой муж уже вполне владел собой и смотрел на нас прояснившимся взглядом. Однако отвечать он не торопился. Он медленно протирал глаза и качал головой, видимо, чтобы окончательно проснуться.

– Думаю, мы вернёмся в постели. Вы не против, Кейтлин? – спросил Эдвард любезно. – Кажется, ваш муж больше не способен ничего сломать или разбить.

Когда мы отошли на несколько шагов, я дёрнула мужчину за рукав его рубашки и заставила посмотреть на меня.

– Как вы можете оставить его сейчас, в таком состоянии? Нельзя же просто так уйти!

– Конечно, можно! – прошипел он и кивнул в сторону кресла. – Вы не представляете, что сделал со мной алкоголь в своё время, мадам. Это чуть не погубило меня, но, слава Богу, я встретил Дженни. А сейчас, когда я смотрю на то, во что превращается мой брат, я ясно вижу прошлого себя, и это отвратительно!

За дверью вдруг послышался какой-то шорох, и деверь отвлёкся: он выглянул из комнаты в коридор, но никого там не увидел. Только тени внизу и на лестнице, и звук торопливо удаляющихся шагов.

– Прекрасно! – Эдвард всплеснул руками и нахмурился ещё сильнее. – Теперь вся прислуга в этом доме в курсе последних событий! Миссис Фрай!

К моему удивлению, экономка пришла быстро, она оказалась на пороге комнаты уже через несколько секунд, будто так и дежурила рядом.

– Прошу вас, миссис Фрай, заставьте их всех разойтись и лечь спать, наконец! – повысил голос Эдвард. Он был действительно раздражён. – И не притворяйтесь, что ничего не слышали. Мне уже надоели все ваши перешёптывания на кухне, между ланчем и ужином.

– Хорошо, сэр.

После того, как экономка ушла, прикрыв за собой дверь, я повернулась к своему хмурому родственнику и спросила: