– Эдди, пожалуйста… Будь избирателен в словах. Я тебя прошу.

Чуть позже, когда мы убедились, что все дети и супруга Эдварда улеглись спать в наскоро подготовленных апартаментах, деверь проводил меня в гостиную, которую уже заполнил свет первых солнечных лучей.

Эдвард стоял, оперевшись о каминную полку, разглядывал меня и нетерпеливо постукивал указательным пальцем по стеклянному бокалу с бренди. Видимо, пить с утра пораньше у них, в Америке, дикостью не считалось.

Я добросовестно пыталась найти в его ничем не примечательной внешности малейшее сходство с братом, но не могла. Волосы у него были намного светлее, коротко стриженные; тёмные глаза казались чёрными, когда он сосредотачивался; мускулистая фигура с лихвой компенсировала невысокий рост и заметную сутулость.

Мы молчали долго, и его пристальный взгляд начинал меня раздражать; именно в тот момент я поняла, что не понравилась ему с первой же секунды. Почему я была так в этом убеждена? Не знаю. Но чем дольше мы находились наедине, тем сильнее я понимала, что неприязнь эта взаимна.

Я заёрзала в своём кресле из-за неудобной, неподвижной позы, а затем всё же решилась спросить:

– Почему вы приехали без предупреждения? Я даже не знаю, что и думать.

– Хотели сделать сюрприз, – ответил он, как мне показалось, слишком угрюмо. – По большей части, то была идея моей жены. Она любит ситуации подобного рода. К тому же, так она решила свести нас с Джейсоном снова. Не прогонит он нас в первый же день, ещё и с детьми? Ха!

– А вы конфликтовали с ним?

– Да.

– Как такое возможно? – удивилась я. – Вы живёте на другом континенте! И всё-таки успели поругаться.

– Это произошло из-за его бывшей жены, Мэгги, – ответил он и сделал очередной глоток бренди. – Вообще-то, это мы с ней не поладили. А братец не смог выбрать чью-то сторону. И мы уехали на четыре года.

– Понятно.

Мне не нравилось его внезапное раздражение из-за меня, я считала это несправедливой участью. Да разве я сделала что-то плохое? Но мистер Эдвард из Америки был холоден, и последующий разговор с ним дался мне тяжелее, чем можно было бы представить.

– Знаете, а я был просто поражён, когда Джейсон написал мне, что снова женился.

Догадываясь о причине его столь яростного удивления, я даже не нашлась, что сказать на такое.

– Я был готов к чему угодно, но только не к подобной новости.

– Может быть, вы мне объясните всю ситуацию? – сдержанно спросила я.

Он помолчал, недолго глядя в окно, потом заговорил, не оборачиваясь в мою сторону; пока говорил, медленно гладил пальцами поверхность бокала:

– У нас с дедом всегда были непростые отношения. Он не разделял мой образ жизни в юности. Видимо, ещё тогда считал, что из меня не получится достойного его персоны отпрыска. А вот Джейсон оправдывал все его ожидания. Так что, когда не стало родителей, и нам пришлось переехать в дом деда, всё стало ещё хуже.

– Но вы же были его внуком! – не удержалась я от реплики. – Как он мог относиться к вам плохо?

– Ну, скажем так, он не относился. Никак. Ему было всё равно. Он даже не вписал меня в завещание! Старый маразматик!.. Я уехал, когда понял, что больше не мог подчиняться его диктаторским замашкам…

Вот откуда у младшего Готье время от времени проскальзывает властность, подумала я тогда.

– … А потом я встретил Дженни. И решил не возвращаться в Англию. Но когда получил сообщение о том, что брат женился на женщине, старше него на одиннадцать лет, тут же собрался и приехал. Мне стало интересно, что это за дама, которая так быстро завладела умом Джейсона. Я встретил её только после свадьбы, которую пропустил, и всё понял.

– Поняли что? – спросила я.

Я чувствовала: он знает что-то, возможно, именно тот секрет, который мой муж так яростно оберегает, хранит в ящике своего стола и не желает показать.

– Понял, что она стерва! – рявкнул он и дёрнулся, едва не расплескав бренди. – Она умела окрутить любого мужчину от пятнадцати и старше. И Джейсон купился на её манеры и внешние данные. О, нет, он не любил её, если вы меня спросите, нет! Он просто был слишком наивным и юным, и она заманила его в свои сети и заставила жениться. Но на меня её кокетство и притворство не действовали. На меня и на деда. Это был единственный случай, когда нас хоть что-то связывало.

Он замолчал и стал пить, небольшими глотками осушая бокал. А я обдумывала всё, что он сказал. Значит, семья выбор Джейсона не одобрила. Ха! Неудивительно! А я вдруг представила юношу двадцати лет, беззаботного и красивого студента и гордость своего строгого деда; и этот милый юноша был втянут в непонятную ему игру более опытных и коварных людей, таких как Мэгги Уолш, и это сломало его.

И, будто в подтверждение моих мыслей, Эдвард снова заговорил:

– Только дурак не увидел бы разницы между тем Джейсоном, которого мы знали до Мэгги, и тем, кем он стал из-за неё. Я видел, как он закрывался от нас, меня и деда, и даже от наших бывших приятелей. Я знал, что он плохо спал, ел мало и всё больше работал над новыми чертежами у себя в кабинете.

– Вы пытались поговорить с ним? – спросила я, наконец.

– Конечно! Но это ничего не дало. Он то и дело твердил, что ему нравится Мэгги, и что они счастливы. Но я всё видел… Как она разгуливала по увеселительным заведениям в городе в компании брата и его друзей. Одна уезжала в Лондон! Одна посещала приёмы и ужины у соседей! В общем, жила неплохо за счёт Джейсона и деда.

Эдвард устало потёр покрасневшие глаза, и я вслед за этим заметила, что начала зевать. Я хотела вернуться в комнату мужа и проведать его, но чувствовала, что моему новоиспечённому родственнику было, что сказать.

– Я пытался даже Мэгги запугать. Просил объяснить, почему Джейсон так поплохел. Но она улыбалась в своей излюбленной змеиной манере и молчала… Потом умер дед, брат унаследовал его сбережения и дома, и мне не оставалось ничего, только уехать.

– Вы бросили его? Как вы могли?

Резким движением он поставил пустой бокал на полку над камином, подошёл ко мне со всей решимостью и опустился передо мной, положив руки на подлокотники кресла; тёмные, глубокие глаза пугали меня, казалось, что он готов был меня оскорбить, но он только произнёс:

– Я знаю, что я не самый лучший старший брат, мадам, – голос его звучал угрожающе. – Я признаю, что совершал ошибки. Но на этот раз я буду внимательнее. Я не спущу глаз ни с вас, ни со своего брата. И я увижу, что вы из себя представляете, что вы делаете с ним и как влияете на него. Пусть снаружи вы маленькая и безобидная, но это всего лишь внешние качества.

Потом он, с важным видом джентльмена, поднялся, поправил пиджак и уже спокойнее сказал:

– Спасибо за беседу. Не смею больше вас задерживать.

И просто покинул гостиную. А я ещё несколько минут сидела неподвижно в кресле, пытаясь осознать всё, что он сказал. Чувствовала ли я себя оскорблённой? Немного. Возмущена ли была? В какой-то степени, да. Однако, в глубине души понимала, что Эдвард просто пытался защитить брата.

Видимо, Джейсон сказал ему, как состоялась наша помолвка. В таком случае, я действительно выглядела несколько не в лучшем свете в глазах старшего брата. Если Эдвард знал, что Джейсон хотел жениться на Коллет, а мы обманули его, то подобное беспокойство вполне оправдано. После Мэгги он имел право мне не доверять.

С хмурыми мыслями я вернулась в спальню мужа; он крепко спал, его лицо больше не было бледным, дыхание оставалось спокойным и ровным, так что я сразу ушла к себе. Мне предстояло познакомиться с его семьёй и каким-то образом завоевать доверие Эдварда. Я чувствовала, что обязана была сделать это.

***

За несколько дней Джейсон поправился и вскоре отправился на стройку, несмотря на уговоры подождать ещё немного. Я понимала, что без дела он усидеть не мог, и даже вездесущие племянники, которые были способны лишить сил любого, не удержали его дома. Так что мне приходилось узнавать их, помогая их матери.

Дженни была настоящей леди, очень хрупкой и женственной, и порой, глядя на неё, я боялась, как бы кто случайно не сломал её или разбил, будто фарфоровую куклу. Она и была похожа на куклу: золотистые кудри всегда блестели на солнце; кожа была белой и тонкой, так что на её руках я могла разглядеть каждую вену; с собой она привезла свои лучшие наряды, так что она всегда выглядела прекрасно и утончённо. Сложно было подумать, что она являлась матерью пятерых детей.

Двоих близнецов, семи лет от роду, звали Бобби и Пакстон. Именно их я увидела первыми. Младших мальчишек звали Стен и Родни, и они всегда вели себя тише и спокойнее. С мальчиками я едва ли могла найти общий язык, и только мать знала способы с ними справиться. Но я нашла своё сокровище в лице трёхлетней крошки по имени Элизабет. Она была точной копией Джейсона, об этом твердили все, кто видел её, и я поняла это, стоило мне взглянуть на неё. Она улыбалась и протягивала ко мне ручки, когда я хотела подержать её; она была очаровательной и послушной, и мне ничего не стоило нянчиться с ней.

Я видела, как мой муж играл с девочкой, когда её родители уже спали; он сажал её на колени и повторял короткую считалочку, отчего ребёнок радостно визжал и хлопал в ладоши. Становясь частым свидетелем подобной сцены, я убеждалась, что Джейсону нужны собственные дети. Потом мне становилось страшно. А смогла бы я дать ему такое счастье? Я не была похожа на Дженни, я была не такая сильная, и я до сих пор не могла понять, что чувствовала к супругу.

Мы не отдалялись, просто нашу жизнь разнообразили детские голоса, их смех и капризы. Я училась быть нянькой… и училась выдерживать на себе мрачные взгляды Эдварда. Он всё ещё относился ко мне, как к чужой, но я терпеливо игнорировала такое отношение.

– Прости его, Кейтлин, – извиняющимся тоном повторяла Дженни иногда. – Он просто очень мнительный, и хочет убедиться, что его брат счастливей, чем несколько лет назад.