Кэндес Бушнелл - Дневники Кэрри

— Отвратительно. Тряпка, — говорю я, нервно потягивая коктейль через соломинку.

— На самом деле Питер — не тряпка, — говорит Мышь. — Он, конечно, дурак, но…

— Он тряпка с хорошей прической. С прической, которую я для него придумала! — восклицает Мэгги. — Я первая сказала, что ему следует следить за волосами. На самом деле это я превратила его в привлекательного парня, а теперь его хотят другие девчонки. Я его сделала. А он мне чем отплатил? Это вопиющее безобразие.

— Послушай, Мэгги. Ты ни в чем не виновата. Питер — обычный мальчик. Самое правильное — смотреть на парней, как будто это электроны, элементарные частицы. У них есть заряд, положительный или отрицательный. И им всегда требуется ниша, в которую их этот заряд затягивает…

— Ты что, о члене говоришь? — спрашивает Мэгги, пристально глядя на меня.

— Нет, ну не о члене, это было бы слишком, — отвечает за меня Мышь, присоединяясь к моей теории. — Мы говорим не о материальных вещах. Скорее, о первобытной энергии…

Мэгги скрежещет зубами:

— Он идет с ней на выпускной вечер.

На меня наваливается такой груз вины, что приходится опереться о стойку. Нужно рассказать Мэгги всю правду. Она, наверное, после этого больше никогда не будет со мной разговаривать, но…

К нам бочком подходит мужчина и садится на табурет рядом с Мэгги.

— Похоже, вы очень расстроены, — обращается он к Мэгги, деликатно прикасаясь к ее руке. — Вы позволите мне вас чем-нибудь угостить?

А? Мы с Мышью переглядываемся и смотрим на Мэгги.

— Почему бы и нет, — говорит она, поднимая пустой бокал. — Наполните его.

— Мэгги, — предупреждаю я ее.

— Что? Я хочу выпить.

Я смотрю на нее, распахнув глаза и стараясь донести до нее тот факт, что мы не знаем этого парня и, следовательно, не должны допускать, чтобы он угощал нас выпивкой. Но послание мое до нее не доходит.

— Водки, — говорит она с улыбкой. — Я пью водку.

— Простите, — спрашивает мужчину Мышь. — Мы знакомы?

— Не думаю, — отвечает он, обворожительно улыбаясь.

Он не стар, ему, наверное, около двадцати пяти лет, но для нас он слишком взрослый. На нем толстовка в белую и синюю полоску и блейзер вроде тех, что носят яхтсмены, с золотыми пуговицами.

— Меня зовут Джексон, — говорит он, протягивая руку для приветствия.

Мэгги пожимает ее.

— Меня зовут Мэгги. Это — Кэрри и Мышь.

Она икает и поправляется:

— Я хотела сказать, Роберта.

— Приятно познакомиться, — отвечает Джексон, поднимая бокал.

— Повторите, пожалуйста, моим новым друзьям, — просит он бармена.

Мы с Мышью снова переглядываемся.

— Мэгги, — говорю я, похлопывая подругу по плечу. — Наверное, нам пора.

— Не раньше, чем я выпью, — отвечает она, пиная меня в лодыжку. — Кроме того, я хочу поговорить с Джексоном.

— Что вы здесь делаете? — спрашивает она мужчину, склонив голову.

— Я только что переехал в Каслбери.

Он кажется вполне разумным человеком, в том смысле, что не выглядит сильно пьяным. По крайней мере, пока.

— Я банкир, — добавляет он.

— О-о, банкир, — произносит Мэгги заплетающимся языком. — Мама всегда говорила, что нужно выходить замуж за банкира.

— Правда? — спрашивает Джексон, вытягивая руку, чтобы поддержать Мэгги за спину, так как есть риск, что она упадет с табурета.

— Мэгги, — говорю я отрывисто.

— Тсс, — отвечает она, приложив палец к губам. — Мне тут хорошо. Что, нельзя уже человеку себя хорошо чувствовать?

Она сползает с табурета и, воскликнув «Уборная!», пошатываясь, убегает. Спустя пару минут Джексон извиняется и тоже исчезает.

— Что нам с ней делать? — спрашиваю я Мышь.

— Думаю, надо закинуть ее на заднее сиденье машины, и ты отвезешь ее домой.

— Отличный план.

Но когда Мэгги через десять минут все еще нет, мы впадаем в панику. Идем в уборную, но там ее тоже нет. Рядом с туалетом находится небольшой коридор, а в конце его — дверь, ведущая на стоянку. Мы выскакиваем на улицу.

— Машина на месте, — говорю я с облегчением. — Далеко уйти она не могла.

— Может, она спит на заднем сиденье?

Может, Мэгги, конечно, и спит, но с ее машиной при этом происходит что-то непонятное. Она размеренно покачивается, и стекла как-то странно запотели.

— Мэгги? — кричу я, стучась в заднее окно. — Мэгги?

Мы пытаемся открыть двери. Они все заперты, за исключением одной.

Я рывком открываю ее. Мэгги лежит на заднем сиденье, Джексон — на ней.

— Черт! — восклицает он.

Мышь просовывает голову внутрь вслед за мной.

— Ты что тут делаешь? Убирайся! Вон из машины!

Джексон старается нащупать над головой ручку двери. Ему удается отпереть ее, и, когда дверь неожиданно распахивается, он вываливается на мостовую. Половина одежды, как я с облегчением замечаю, все еще на нем. Мэгги тоже почти одета.

Мышь подбегает к нему и кричит прямо в лицо:

— Ты что, извращенец?

— Спокойно, — отвечает Джексон, отстраняясь. — Это не я затеял. Она сама хотела…

— Да мне плевать, — рычит Мышь. Она поднимает свитер и бросает в Джексона: — Забирай свой свитер и убирайся отсюда, пока я не вызвала полицию. И чтобы я тебя больше не видела!

Джексон, прикрываясь одеждой, поспешно удаляется.

— Что тут происходит? — спрашивает Мэгги, которая находится в состоянии полусна.

— Мэгги, — зову я, похлопывая ее по лицу. — Ты в порядке? Он что, он тебя не…

— Напал на меня? Нет, — хихикает Мэгги. — Это я на него напала. Вернее, пыталась. Но не смогла стащить с него штаны. Знаешь, — говорит она, икая. — Мне это понравилось. Это очень, очень здорово. Правда.

— Кэрри? Ты сердишься на меня?

— Нет, — отвечаю я. — За что мне на тебя сердиться, Мэгвич?

— Ну, за то, что у меня было больше парней, чем у тебя, — отвечает она, икая и улыбаясь.

— Не волнуйся. Однажды я тебя догоню.

— Надеюсь. На самом деле это здорово, знаешь. Это как… Власть. Как будто ты обладаешь властью над этими парнями.

— Угу, — осторожно соглашаюсь я.

— Питеру не рассказывай, ладно?

— Не расскажу. Это будет наш маленький секрет.

— И Мыши скажи, ладно? Пусть и для нее это останется нашим секретом.

— Конечно…

— Хотя, если подумать, — говорит она, подняв палец. — Может, и стоит рассказать Питеру. Я хочу, чтобы он ревновал. Хочу, чтобы знал, что потерял.

Мэгги кашляет и прикладывает руку ко рту. Я останавливаю машину у обочины. Мэгги выбирается из машины, ее тошнит. Я аккуратно придерживаю ее волосы, чтобы они не закрывали лицо.

Когда она возвращается в машину, заметно, что она уже почти протрезвела и в связи с этим помрачнела.

— Я сделала глупость, правда? — стонет она.

— Не волнуйся, Мэгз. Все мы иногда делаем глупости.

— О боже, я же шлюха, — заявляет она, закрывая лицо руками. — Я чуть было не занялась сексом с чужим мужчиной.

— Прекрати, Мэгги, ты не шлюха, — разуверяю я ее. — Вопрос не в том, со сколькими парнями ты спишь, а в том, как и когда ты с ними спишь.

— Что это значит?

— Понятия не имею. Но звучит здорово, правда?

Стараясь не производить шума, я загоняю машину в проезд, ведущий к ее дому. Родители крепко спят, и мне удается незаметно провести Мэгги в спальню и переодеть ее в халат. Я убеждаю ее принять пару таблеток аспирина, запив их стаканом воды. Она заползает в постель и лежит, глядя в потолок. Затем сворачивается в клубочек, как младенец.

— Знаешь, иногда так хочется снова стать маленькой.

— Да уж, — отвечаю я со вздохом. — У меня часто бывает такое же чувство.

Я некоторое время сижу возле кровати, а потом, убедившись, что она заснула, выключаю свет и незаметно выскальзываю из дома.

Уважаемая Мисс Брэдшоу.

Так начинается письмо.

Мы счастливы сообщить вам, что у вас появилась возможность принять участие в летнем семинаре, посвященном писательскому мастерству. Руководитель семинара — Виктор Грин, автор романов, лауреат Национальной книжной премии. Если вы принимаете приглашение, пожалуйста, проинформируйте нас о своем решении как можно скорее, так как количество мест ограничено. Администрация Нью Скул.

Меня приглашают! Приглашают, приглашают, приглашают! По крайней мере, так можно понять из письма. Там действительно написано, что приглашают именно меня? «Появилась возможность принять участие в летнем семинаре…» Что, в последнюю минуту? Кто-то выбыл? Я что, во втором составе? «Количество мест ограничено…» Ага. Значит, если я откажусь, пригласят кого-то другого. У них, наверное, десятки людей в очереди, может, даже сотни…

— Па-а-а-п?

— Что? — отвечает отец испуганно.

— Мне надо… У меня тут письмо… Из Нью-Йорка.

— Прекрати перепрыгивать от одного к другому и расскажи мне, в чем дело.

Я прикладываю руку к груди, чтобы унять сердцебиение.

— Меня приняли в программу по писательскому мастерству. В Нью-Йорке. И если я не соглашусь прямо сейчас, они возьмут на мое место кого-то другого.

— В Нью-Йорке! — вырывается у папы. — А как же Браун?

— Пап, ты не понял. Видишь? Здесь написано: курсы писательского мастерства, с двадцать второго июня по девятнадцатое августа. А в Брауне занятия начинаются после Дня труда. Так что времени еще много останется…

— Ну, не знаю, Кэрри.

— Но, пап…

— Я думал, писательство — твое хобби.

Я в ужасе смотрю на него.

— Нет, пап. Это то, чем мне очень хочется заниматься.