— Я никогда не буду такой проворной, как Анни Оукли — пожаловалась Шелби дяде, когда они готовили мишени.

— Если только ты не собираешься превратить стрельбу в дело своей жизни, тебе и незачем добиваться такой ловкости, как у нее.

Он понизил голос, так чтобы Коди не мог услышать. Старый директор направлялся в другой конец арены, чтобы поработать с группой бизонов и их дрессировщиком.

— Пока что восемьдесят процентов твоего успеха — это твоя внешность, и обаяние и умение расшевелить и подзадорить публику, Шел. Я никогда еще не видел, чтобы зрители принимали кого-нибудь так, как они принимают тебя. Их лица сияют. Мужчины влюбляются, а женщины хотели бы, чтобы ты стала их сестрой. — Он почесал в затылке. — Я просто не устаю удивляться.

Шелби уже два часа тренировалась на весеннем солнышке, когда заметила, что Бродяжка вдруг потрусил туда, где стояли ее друзья. Впервые пегий пони отошел от нее, и Шелби тотчас же угадала причину. Прикрыв от солнца глаза, она увидела Джефа, тот стоял между Белым Пером и Хаджи Шерифом. Лошадка подошла прямо к нему, ласково потерлась о его лицо и золотистые волосы, потом повернулась к Чарли, дожидавшемуся в сторонке.

— Смотри, Бен, как это мило! Лошади снова вместе. Прямо как в старые времена.

В душе ее поднялась нежность. Прошло два дня после ее серьезного разговора с Джефом, и она начинала бояться, что он мог сдаться, попавшись в паутину аристократических предписаний.

— Пойди-ка ты лучше к нему, — проворчал Бен. — Отдохни. Если ты попробуешь продолжать, зная, что он стоит там то, пожалуй, отстрелишь мне ухо или еще что похуже!

На Шелби был перешитый велосипедный костюмчик: белая блузка с коротеньким клетчатым жилетиком и юбка-брюки до колен, а также серые гетры и белая соломенная шляпка с голубой лентой. Коса подпрыгивала и взлетала за ее спиной, когда она бежала к Джефу.

Он бы с радостью обнял ее, но, Не Имеющий Лошади и другие артисты поглядывали на чужака с подозрением. Шелби взяла его за руку и представила остальным, отчасти с помощью забавных ужимок и жестов — для тех, кто не знал английского. Все они вежливо закивали, но не двинулись с места, решив оберегать Шелби.

— Ты не против, если мы прокатимся вокруг Эрлс-Корта? — шепнул Джеф. — Они разрешат?

— Дурачок! — Она постаралась не рассмеяться. — Я же взрослая женщина.

Для Не Имеющего Лошади она добавила:

— Герцог — это, совсем особенный друг!

Тем не менее, ее добровольные няньки были, казалось, не очень-то довольны, когда Шелби и Джеф привязали Бродяжку и Чарли к коновязи и вместе отправились на велосипедную прогулку.

Когда они обрели равновесие — Джеф, вращая педали, а Шелби, примостившись на раме, — он удивленно воскликнул:

— Просто не верится, но, по-моему, это тот самый велосипед, а?

— «Наполеон» из магазинчика Джеки Швуба? Да.

Тоска кольнула его в сердце.

— Как там мой приятель Джеки?

— Прекрасно. Он хочет баллотироваться в сенат штата Вайоминг через годик-другой.

Они как раз огибали угол, и она ухватилась за руль.

— Я видела Джеки на вечере в честь открытия гостиницы «Ирма», он скучает по тебе, Джеф. Он убедил меня попытаться еще раз увидеться с тобой и вскоре после этого вечера приехал с роялем, который ты заказал для меня летом.

— Может быть, тебе еще удастся на нем поиграть… Шелби задумалась, что бы это могло означать.

Тон его был спокойный, рассеянный, словно он раздумывал о чем-то другом. Может, он хочет сказать, что она вернется в Вайоминг без него? И пришел, чтобы сообщить ей об этом?

— Я бы хотел устроить поле для крокета у себя на лужайке, выходящей на Темзу, — заметил он. — Ты согласна?

Она кивнула, и шляпка ее задела за его куртку. Теперь она уже просто терялась в догадках, не в силах понять ни его настроения, ни намерений. Они въехали в рощицу молоденьких кленов, посаженных на довольно большом расстоянии от площадки для выступлений. Неподалеку находились конюшни, но поблизости никого не было, кроме японского мага, упражнявшегося в своих таинственных фокусах под сенью ивовых ветвей.

Джеф немного наклонил велосипед, так чтобы Шелби могла сойти с него, потом прислонил его к стволу дерева. С минуту он стоял, задумчиво глядя куда-то в пространство.

— Все, больше я не могу этого вынести! — взорвалась она. — Если ты собираешься распрощаться со мной, лучше уж сделать это сразу, а не избегать моего взгляда и не затягивать пытку!

Он растерянно посмотрел на нее:

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты делаешь слишком поспешные заключения?

— Всегда. Но ты знаешь об этом.

В своем светло-коричневом костюме Джеф был особенно элегантен и неотразим. Его золотистые волосы были зачесаны назад, и это удивительно шло ему, делая его лицо еще более привлекательным. Мягкие карие глаза смотрели на Шелби, и внутри у нее что-то напряглось и затрепетало.

— Малышка моя, если у меня и был рассеянный вид, то только потому, что я пытался найти самые нужные слова.

— Слова? — переспросила она тихонько.

Он неожиданно опустился на одно колено и снял с ее руки перчатку. Затем, держа ее пальчики в своих сильных руках, Джеф, глядя ей в глаза, произнес:

— Шелби, я все уладил по совести и имею теперь право сказать тебе, как страстно я люблю тебя. Ты — мое солнце, и каждая минута, когда мы не вместе, ввергает меня в холод и мрак.

— О! — выдохнула она, чуть не плача. — Джеф, как это чудесно!

— Тш-ш-ш! Ты не должна перебивать, когда тебе делают предложение. — Он ослепительно улыбнулся ей и продолжал: — Я только надеюсь, что ты любишь меня достаточно, чтобы оказать мне величайшую честь и дать согласие стать моей женой.

— Да… Я была бы чудовищем, если бы отказалась, зная, что без меня ты до конца своих дней будешь томиться в потемках!

— Бессердечная ветреница! — Он притворился рассерженным. — Как ты можешь насмехаться надо мной в такую минуту?

— Я очень нехорошая, да?

Шелби, повинуясь внезапному порыву, стремительно упала на колени, желая быть поближе к нему. В глазах ее стояли слезы, а щеки разрумянились от счастья.

— Ох, Джеф… Ну конечно я выйду за тебя замуж. Я ничего так не хочу, как только каждую минуту быть с тобой.

Он обнял ее ласково, крепко, поцелуями вбирая слезы, катившиеся по ее зардевшимся щекам. Потом спохватился:

— Шелби, что ты тут делаешь, внизу, вместе со мной? Ты — женщина, и это я должен стоять перед тобой на коленях

— A!

Она поднялась, отряхнула свой велосипедный костюмчик и положила свою ладонь в его руку:

— А так?

— Гораздо лучше.

Джеф сунул свободную руку в свой нагрудный карман и бережно надел изумительное по красоте кольцо на ее протянутый пальчик. Оно было с грушевидным бриллиантом и двумя маленькими сапфирами по бокам, и Шелби тотчас же влюбилась в него.

— Ох, Джеф… это просто чудо!

Он встал, поморщившись от боли в коленях.

— Я хотел, было оставить только один бриллиант, но когда увидел цвет этих сапфиров, я понял, что они прекрасны, Ты заметила, что в них есть зеленые отблески, совсем как в твоих глазах? Это очень редкий сорт.

Шелби, восхищенная, не отрывала глаз от кольца.

— Я ничего не видела прекраснее в своей жизни.

— Ты прекраснее, — прошептал он. Наклонившись к ней, Джеф коснулся губами ее горла, потом ее полуоткрытых губ, и языки их слились в мучительном, ненасытном поцелуе.

— Ты прекраснее всего на свете.

Рука его обхватила талию Шелби, потом скользнула вверх, к ее груди.

— О Боже!

— По-моему, Бог был бы сейчас здесь лишним. Японский фокусник по ту сторону дорожки прекратил свои колдовские опыты и, кажется, пытался разглядеть, что происходит в кленовой роще.

— Это, случайно, не один из твоих телохранителей? Мне может угрожать опасность.

— Дядя Бен будет искать меня, — сказала она, поднимая свою шляпу с кучи пожухлых листьев.

— Не могу же я позволить, чтобы меня считали прохвостом который пытается воспользоваться слабостью дамы только потому, что надел ей кольцо на палец.

Джеф с тоской и желанием посмотрел на ее нежное, как лепесток, ушко.

— Ты поужинаешь со мной сегодня вечером? Мэнипенни не терпится увидеть тебя.

— Милый, милый Перси! А можно, я возьму Вив? Ее мучают кошмары, и она тревожится, когда я оставляю ее одну.

— Ну, разумеется. Почему бы и нет? Только напомни мне, что у нас с тобой целая жизнь впереди, чтобы беспрепятственно предаваться радостям плоти.

— Поверьте мне, ваша светлость, я так же мечтаю об этих радостях, как и вы! — В ее серо-голубых глазах плясали озорные искорки. — Но разве нам не следует вести себя прилично? Мне ведь нужно заботиться о своей репутации, если я собираюсь стать герцогиней Эйлсбери!

Джеф заехал за Шелби, и она была вне себя от восторга, когда они ехали по улицам Лондона в кремовом «мерседесе».

— Это самый счастливый день в моей жизни! — воскликнула она.

— И в моей, мой дорогой шалунишка.

— Мне не терпится самой научиться водить машину! Когда ты научишь меня?

Он искоса взглянул на Шелби, но не осмелился отговаривать ее.

— Скоро. Надеюсь, Вивиан не обиделась на то, что я предложил ей приехать чуть позже. Я попросил своего старого друга Чарльза Липтон-Лайенза заехать за ней и привезти ее к семи часам.

— Она нисколько не обиделась, но что мы будем делать до этого времени?

— Посетим мою мать.

Он чуть поежился, делая это признание, но с облегчением обнаружил, что Шелби улыбается.

— Прекрасно. Я и сама хотела познакомиться с ней, чтобы, не пришлось потом день за днем тревожиться из-за этого. Как я выгляжу?

— Потрясающе.

Это была правда. На ней было чудесное, очень простое, но изящное платье из бледно-желтого крепа, отделанное кремовым шелком и бельгийскими кружевами. Цвета эти прекрасно оттеняли ее темно-рыжие волосы, которые были убраны кверху, под шляпу с широкими полями и легкими перьями. Единственное украшение, которое надела Шелби, было ее новое обручальное кольцо; она то и дело или смотрела на него, или касалась его.