Как это могло случиться? Как сможет она вообще теперь жить без него?

Шелби плакала, пока у нее совсем не осталось сил, потом вышла в коридор. Комната Мэнипенни — тоже пустая, голая — напоминала ей о часах, которые она провела здесь во время его болезни. Это было началом самой необыкновенной дружбы в ее жизни. Обиделся ли он, что она не попрощалась с ним?

Может быть, они еще вернутся. Бывало, поезд просто не приходил! Может быть, Батч Кассиди и Санденс Кид со своей бандой нападут на него и ограбят, и тогда поезд не придет и не увезет Джефа и Мэнипенни!

Но когда Шелби вошла в столовую и увидела пачку бумаг, лежавшую на ее новой кружевной скатерти, она сердцем почувствовала правду. Джеф не вернется, даже если поезд опоздает. Это были бумаги, передающие ей его права на половину ранчо, и коротенькое письмецо, сдержанное, без всякого намека на чувства с начала до конца. Джеф напоминал ей о том, что они договорились не оставлять Вивиан Кролл своим вниманием:

«Я уверен, вы отыщете возможность облегчить ее положение, даже и без моей помощи. Только будьте осторожны!», просил ее заботиться вместо него о Чарли и заканчивал:

«Шелби, мне жаль, что все так обернулось для нас обоих, но я слишком себялюбив, для того чтобы перечеркнуть прошлое. У нас с вами были кое-какие приключения, мы вместе пережили незабываемые минуты, и мне бы хотелось думать, что жизнь наша благодаря этому стала лучше. Я буду вспоминать о вас с улыбкой, шалунишка… особенно когда услышу песенки вроде „Тем прекрасным, давним летом“.

Она огляделась по сторонам и увидела, что граммофон по-прежнему стоит на тумбочке у дивана, оставленный своим хозяином как напоминание о прошлом. Кто-то положил на него пластинку, и Шелби уже знала какую.

Сомнений не было — Джеф не вернется.

Глава тринадцатая

Баффэло Билл должен был приехать в Коди на торжественное открытие отеля «Ирма», назначенное на 18 ноября 1902 года, всего лишь через четыре дня. Утром в воскресенье, в день прибытия полковника Коди, весь город, казалось, двигался по направлению к станции, чтобы приветствовать его. Не только учреждения, но и жилые дома были украшены знаменами, вымпелами и портретами великого человека, а соседний городок Мититс прислал свой духовой оркестр, чтобы добавить великолепия этому знаменательному празднеству.

Шелби Мэттьюз и Вивиан Кролл катили рядышком на своих велосипедах, следуя в конце процессии из пары сотен экипажей, марширующих музыкантов и высших должностных лиц города верхом на лошадях, направляющихся по Шеридан-авеню к железнодорожной станции.

— Иногда я думаю — лучше бы он никогда не приезжал в Вайоминг, — заметила с тяжелым вздохом Шелби.

Вивиан озадаченно взглянула на нее:

— Полковник Коди?

— Что? А… нет, я говорю о Джефе!

Небо у них над головой было белесо-серым, и ветер, гнавший перекати-поле по улицам, безжалостно напоминал о приближении зимы. Шелби, поплотнее закуталась в кашне и добавила:

— Если бы я никогда не повстречала его, я бы не чувствовала теперь утраты.

Вивиан слегка улыбнулась подруге. Она понимала, конечно, что Шелби подавлена отъездом Джефа и вот уже, более трех месяцев продолжает тосковать по нему, но Вивиан трудно было особенно сочувствовать тому, кто наслаждался такой жизнью, о которой она могла только мечтать. Шелби ничто не угрожало, близкие любили ее, и, что самое главное, она могла сама распоряжаться своей судьбой.

— Я очень плохо веду себя?

Шелби подвела свой мужской велосипед поближе, чтобы коснуться затянутой в перчатку руки подруги.

— Обещаю, что не скажу больше ни слова об этом за весь день, пока мы вместе. Это слишком радостное событие, чтобы испортить его моими стенаниями… и, кроме того, я подозреваю, что у тебя есть трудности, о которых я не знаю. Это правда, Вивиан? И ты никогда не жалуешься, никогда даже словечком о них не обмолвишься.

Ее подруга не смотрела на нее, глаза ее были подернуты усталостью.

Мужество начало пробуждаться в ней давно, еще когда Шелби и Джеф, впервые вошли в ее скорбное существование. Она все еще была бессильна против бесчеловечного обращения Барта, но в душе ее нарастала отвага. Он мог продолжать истязать ее — и нравственно, и физически, — но это не сломит ее. Присутствие Шелби, озарявшее ее жизнь, и ее дорогого щеночка Вилли не только подбадривало ее, но и давало ей надежду на то, что впереди ее ждут лучшие дни. И все же она не рисковала полностью довериться своей подруге. Барт был способен на все. А потому она снова взглянула на Шелби и пробормотала:

— Да, ты и правда не можешь себе этого представить. Для меня было громадной победой получить разрешение приехать сюда сегодня.

— Разрешение? Как ты можешь такое говорить? Ты, кажется, его жена, а не раба.

Вивиан только вздохнула. Жизнь гораздо сложнее, чем Шелби думает, и она редко бывает безоблачной и справедливой.

Почувствовав ее мгновенную слабость, Шелби не отставала:

— Пожалуйста, скажи мне правду. Я ведь могу помочь тебе!

— Я…

Вивиан вдруг оборвала себя. «Ни слова больше», — подумала она. Она не должна больше ничего говорить, или она не сможет остановиться — и он как-нибудь проведает! Если она впутает в это Шелби, то лишь навлечет опасность на них обеих. А потому Вивиан постаралась переменить тему, указывая на гостиницу «Ирма», украшенную даже большим количеством флагов, чем остальные здания в городе.

— Ты посмотри только, какая красота!

Шелби проглотила свои мольбы и уговоры, зная уже по опыту — если Вивиан заупрямится, ее ни за что не удастся переубедить. Она только ласково улыбнулась ей и кивнула.

— Вот подожди, ты еще увидишь великолепный бар, который королева Виктория прислала полковнику Коди пару лет назад в благодарность за то представление в Лондоне, что он давал для нее. Задняя стенка, вся в зеркалах, сделана из чудесного резного вишневого дерева, и дядя Бен говорил, что бар было ужасно трудно доставить сюда. Его сделали во Франции, потом пароходом перевезли в Нью-Йорк, потом на поезде в Ред Лодж, в Монтану, а затем им пришлось разобрать его и привезти сюда на лошадях, в фургоне. Удивительно, правда? — Она радостно улыбнулась. — Мы, конечно, увидим этот бар на церемонии открытия отеля в среду вечером.

— Я просто не могу дождаться, когда ты мне расскажешь обо всем, — сказала Вивиан. — Обещай, что приедешь ко мне на следующий день! Надеюсь, у Барта найдутся дела на ранчо, и мы сможем спокойно поболтать. Теперь, когда снова наступает зима, — так быстро! — у него все меньше и меньше дел на улице, и этот маленький домик кажется таким… тесным!

— Но, Вив, я хочу, чтобы ты поехала на этот вечер со мной! — воскликнула Шелби. Она притормозила и полезла в карман пальто за приглашением, в верхней части которого было отпечатано изображение золотого бизона [8].

— Смотри, полковник Коди разослал таких тысячи, и на них не проставлено имя. Ты можешь пройти как наша гостья! Как же я смогу веселиться, если тебя там не будет?!

Вивиан отказалась взять приглашение с печатью, она лишь взглянула на него печально, уловив слова «Полковник У. Ф. Коди от всего сердца приглашает вас на торжество».

— Я не могу, Шелби. В четверг — День Благодарения. Это невозможно. Я знаю, Барт просто не разрешит мне. — Она помолчала. — Я боюсь оставлять Вилли, с Бартом. По правде говоря, мне и сегодня не стоит задерживаться.

— Но это же смешно! Что он может сделать — побить тебя, если ты его не послушаешься?

Она тут же пожалела, что так неосмотрительно сказала это: Вивиан побледнела как смерть, и ее глаза, всегда грустные, обреченные, наполнились слезами.

— О, Вив, прости меня! Но я не понимаю! Я знаю, что он грубиян, но ведь не может же он ударить тебя! То есть я хочу сказать, это так ужасно, что просто невозможно себе представить!

Маленький, нежный подбородок Вивиан дрожал, когда она снова садилась на велосипед.

— Ты просто не понимаешь, какая ты счастливая! Тебе есть, за что благодарить судьбу!

Шелби смотрела, как Вивиан отъезжает от нее, догоняя торжественную процессию, встречающую полковника Коди. Она была потрясена, испугана, ее мучила совесть — все смешалось в ней; как могла она быть настолько слепа? А теперь, когда правда открылась, что она может сделать, чем помочь?

«Ох, Джеф, как же мне плохо без тебя!» — думала Шелби. Однако она попыталась проглотить комок, застрявший в горле, и спрятала приглашение в карман, прежде чем нажать на педали, чтобы догнать Вивиан. Придется ей как-нибудь обойтись без Джефа и найти способ спасти своего дорогого друга от мужа, который оказался, куда большим негодяем, чем Шелби могла вообразить.

* * *

— Господи Боже, Шел, перестань же ты без конца говорить об этой Вивиан Кролл! — взмолился Бен, когда племянница помогала ему завязывать галстук. Они стояли в кухне среди остатков праздничного, в честь Дня Благодарения, обеда, с аппетитом съеденного всеми мужчинами ранчо «Саншайн».

— Сегодня такой торжественный день, и ничего хорошего не получится, если мы испортим его себе, непрестанно переживая из-за нее! То есть мне тоже, конечно, жаль ее, но ведь не я же на ней женился!..

Чувствуя, как ее грозный взгляд прожигает его насквозь, Бен оборвал себя на полуслове.

В сердце все время жила боль, ей было больно при каждом вздохе, но она понимала, что в одном дядя Бен прав: сегодня особенный вечер, и ничего не изменится к лучшему, если он будет испорчен ее тревогами из-за Вивиан или тоскою, по уехавшему Джефу.

— Боже милостивый! — воскликнул Тайтес, входя в комнату. — Ну и красавцы же вы оба! Ох, Шелби, дорогая, если бы только родители сейчас тебя видели! Как они гордились бы тобой! Ты так же хороша, как твоя мать, а, должен сказать, я всегда считал ее самой очаровательной женщиной в мире!

— Вы ужасно любезны, мистер Пим.

Она чмокнула маленького корнуолльца в его обветренную, красную щеку.