— В стиральной машине.

— Если я приду после завтрака в большой дом, вы покажете мне, где она стоит и как ею пользоваться?

— Не волнуйтесь. Я сама все выстираю. Зачем вам на отдыхе заниматься стиркой? И если вы захотите прогуляться с мужем, я могу присмотреть за ребенком, — добавила она с хитрецой.

Она явно не могла дождаться момента, когда останется с Томасом наедине и он будет в ее полном распоряжении. Виктория вспомнила о письме, которое собиралась написать.

— Тогда я пройдусь по магазинам. У нас кончилась зубная паста, заодно куплю сигареты Оливеру. Я могла бы съездить в Криган на нашей машине, если вы согласитесь присмотреть за Томасом. Он не любит ходить по магазинам.

— Естественно. Слишком скучное занятие для малыша. — Эллен наклонилась и закивала Томасу, как будто у них был тайный уговор. — Останешься с тетей Эллен, милый? Поможешь Эллен помыть посуду?

Томас пристально смотрел в маленькое, морщинистое лицо, двигающееся вверх-вниз так близко к его лицу. Виктория с некоторым беспокойством следила за тем, как он к этому отнесется. Было бы ужасно, если бы он, раскричавшись, обидел Эллен в лучших чувствах. Но Томас и Эллен признали друг друга. Между ними была огромная разница в возрасте, но оба они принадлежали к одному миру. Томас закончил завтрак, слез со стула, поднял поросенка с пола у холодильника и понес показывать Эллен.

Она взяла поросенка и заставила его танцевать на столе, распевая своим старческим, скрипучим голосом детскую песенку. Томас заулыбался. Он положил ручонку ей на колено, и ее рука с шишковатыми пальцами легла на его пухлые пальчики.

Удивительно, как все становится просто и понятно, когда решение принято. Проблемы испаряются, трудности рассасываются. Эллен унесла Томаса и грязное белье, одним махом избавив Викторию от двух самых срочных дел. Родди и Оливер пока не появились — должно быть, все еще спали после выпитого накануне вечером виски. Виктория пошла в гостиную Родди за писчей бумагой и обнаружила не отдернутые до сих пор шторы и застоявшийся запах сигар. Она открыла окна и выбросила содержимое пепельниц в камин, в остатки вчерашнего огня.

В стойке для хранения всего необходимого для почтовых отправлений на заваленном бумагами письменном столе Родди она нашла чистые листы и листы в виде бланков со знаком Бенхойла. Виктория засомневалась, какой лучше использовать. Если писать на простом листе, не указывая адреса, миссис Арчер не узнает, где их искать. Она может заподозрить, будто им с Оливером действительно есть что скрывать.

А лист в виде бланка с тиснением выглядит более импозантно, весомо и подействует на нее успокаивающе.

«БЕНХОЙЛ, КРИГАН, САЗЕРЛЕНД».

Просто и незамысловато. Миссис Арчер должно понравиться. Она взяла бланк, нашла конверт с темно-синим тиснением. Взяла из матового серебряного подстаканника шариковую ручку. Как будто кто-то уже обо всем позаботился, чтобы облегчить ей задачу.

«Дорогая миссис Арчер!

Пишу, чтобы сообщить Вам — с Томасом все в порядке. С тех пор как мы уехали из Лондона, он чувствовал себя хорошо, почти не плакал, не просыпался по ночам. Аппетит у него хороший».

Она остановилась, посасывая в раздумье ручку и решая, стоит ли писать миссис Арчер о том, что Томас ни разу не спросил о бабушке. В конце концов, Виктория решила, что это будет нетактично.

«Как Вы поняли, мы находимся в Шотландии, здесь светит солнце, и, может быть, мы с Томасом сходим на пляж…»

Она снова остановилась и перешла к финальной, самой щекотливой части.

«Оливер не знает, что я Вам пишу. Мы говорили о письме, но он был категорически против. Будет лучше, если он не узнает о том, что я Вам написала, и Вы не будете нас искать. Напишу позже и сообщу вам, как чувствует себя Томас.

С уважением,

желаю всех благ,

Виктория».

Какая Виктория? Она не была Викторией Доббс, но и Викторией Бредшоу больше себя не чувствовала. Решив не упоминать свою фамилию, она подписалась только именем. Потом вложила письмо в конверт и сунула конверт в карман кардигана. Спустившись вниз, она тихонько прокралась в спальню, взяла сумочку и кошелек. Оливер не пошевелился. Она вышла, села в «вольво» и поехала в Криган.


Родди Данбит в длинном в синюю и белую полоску фартуке, делавшем его похожим на преуспевающего мясника, стоял у разделочного стола в своей кухоньке, резал овощи для супа на обед и старался отвлечься от мучающего его похмелья. В полдень он нальет себе укрепляющего, лечебного напитка из имбирного эля и коньяка под названием «лошадиная шея», но сейчас только без четверти двенадцать. Чтобы занять время и не впасть в искушение выпить раньше срока, он решил заняться таким успокаивающим делом, как приготовление пищи. Он любил готовить, и у него это прекрасно получалось. Еще приятней сварить обед не только для себя, но и для небольшой компании.

Компания, то ли по уговору, то ли случайно, в лучших традициях Бенхойла, куда-то испарилась. К тому времени, как Родди, наконец, встал, девушка по имени Виктория и ребенок исчезли. Родди был им за это благодарен. Нет ничего хуже слоняющихся по дому от скуки гостей. Ему нужно было побыть наедине с собой в тишине и покое и не спеша заняться делами по хозяйству.

Но он все же пошел в большой дом, чтобы осторожно осведомиться об этом. Эллен сказала ему, что Виктория уехала на «вольво» в Криган. Ребенок остался с Эллен — помогает ей развешивать белье и копается в корзинке с бельевыми прищепками.

Появившийся, в конце концов, Оливер с полным равнодушием воспринял сообщение о подобном независимом поведении членов его семьи. Более того, Родди показалось, что он был рад отделаться от них на час-другой. Они с Оливером плотно позавтракали вдвоем и решили съездить во второй половине дня в Уик. Там некий друг Родди, устав от ожесточенной конкуренции на юге и бесконечных разъездов, решил организовать скромную типографию, специализирующуюся на издании небольших тиражей художественно оформленных книг в переплете, изготавливаемом вручную. Родди интересовало все, что связано с виртуозной работой истинных мастеров, он давно собирался как-нибудь съездить посмотреть на печатные станки в действии, побывать в переплетном цехе. Оливер воспринял идею с неменьшим энтузиазмом.

— Викторию возьмем с собой? — спросил Родди.

— О, ей, скорей всего, захочется заняться чем-нибудь с Томасом.

Они позвонили в Уик и договорились о встрече. Помаявшись немного бездельем, Оливер признался, что охотно бы поработал. Снабдив его блокнотом, Родди отправил его в библиотеку большого дома, где Оливер, если ничего не случится, может спокойно провести утро.

Родди же, оставшись наедине с собой, развел большой огонь, написал пару писем и принялся за приготовление супа. В воздухе начал распространяться бодрящий, острый запах сельдерея, в окно светило солнце, из транзистора тихо лилась музыка Вивальди. Зазвонил телефон.

Родди выругался и продолжал резать сельдерей, как будто телефонный аппарат без его участия может сам ответить на звонок. Но, естественно, ему все-таки пришлось отложить нож, вытереть руки о посудное полотенце и пойти в гостиную.

— Родди Данбит.

— Родди, это Джон Данбит.

У Родди подкосились ноги. Хорошо, что за спиной оказался стул. Его словно громом поразило.

— Я думал, ты в Бахрейне.

— Я вернулся вчера утром. Мне так жаль Джока и так жаль, что я не успел на похороны.

— Не волнуйся, старина, все понятно. Спасибо за телеграмму. Откуда ты звонишь? Из Лондона? Тебя так хорошо слышно, будто ты говоришь из соседней комнаты.

— Я не в Лондоне. Звоню из Инвернесса.

— Из Инвернесса?

Мысли в голове Родди, заторможенные выпитым накануне коньяком, ворочались туго.

— Ну, ты даешь. Когда ты приехал в Инвернесс?

— Я выехал вчера вечером экспрессом. Прибыл сюда сегодня утром. Провел утро с Робертом Маккензи. Он сказал, что хорошо бы позвонить тебе… приехать в Бенхойл.

— Разумеется. Отлично! Погостишь несколько дней. Останешься на субботу-воскресенье. Когда тебя ждать?

— Где-нибудь после обеда. Я взял напрокат машину. Можно приехать сегодня во второй половине дня?

— Замечательно, — начал Родди и тут вспомнил о неожиданном препятствии. Он хлопнул себя по лбу театральным жестом нахлынувшего воспоминания, абсолютно бесполезным, поскольку зрители отсутствовали.

— О черт. А меня не будет. Я уже договорился ехать в Уик. У меня тут приятель гостит, и мы решили съездить туда, посмотреть типографию. Но это неважно. Мы ненадолго, а дома останется Эллен.

— Как она?

— Несокрушима. Мы все у нее по струнке ходим. Я предупрежу, что ты приедешь. Попрошу тебя встретить.

— Надеюсь, я не очень вас обеспокою?

Родди вспомнил, что Джон всегда отличался безупречными манерами.

— Ничуть не обеспокоишь. — И добавил: — Чего уж там, ты теперь хозяин Бенхойла. Тебе нет нужды спрашивать разрешения приехать в свой собственный дом.

После короткого молчания Джон серьезно сказал:

— Пожалуй, я как раз хотел побеседовать с тобой на эту тему. Нам нужно о многом поговорить.

— Вот и поболтаем после ужина. С нетерпением жду встречи — мы ведь так долго не виделись.

— Да, слишком долго, — согласился Джон.


Минут через десять вернулась Виктория. У Родди как раз был готов суп, он прибрался на кухне и потягивал долгожданное бренди с имбирным элем. Он сидел у окна, наблюдая за стаей черно-белых уток-пеганок, кормящихся на берегу озера, когда послышался звук приближающегося автомобиля. Вскоре снизу раздался шум открываемой и закрываемой двери. Он окликнул:

— Виктория!

— Да, это я.

— Я здесь наверху. Один. Присоединяйтесь.