Выключая телефон, я хотя бы хихикаю. Однако теперь уже все до единого в радиусе сорока футов смотрят на меня с явным неодобрением — можно подумать, я не сотовым воспользовалась, а кого-то убила прямо здесь, в библиотеке, и теперь отплясываю на трупе чечетку. Я отвечаю им высокомерным взглядом и, собрав свои вещи, ухожу.

Оказавшись на улице, на огромной зеленой лужайке, которую называют Кросс-кампус, я решаю пойти в спортзал и выкурить сигарету (именно в таком порядке). Я вознаграждаю себя сигаретой за посещение спортзала.

Я все еще дуюсь на Макса, когда натягиваю кроссовки и направляюсь во владения костлявых анорексиков. Ничто так не поднимает мой дух, как помещение, полное людей более подтянутых и менее толстых, чем я.

«Йель дейли ньюс»


Секс в большом городе Вязов

Хлоя Каррингтон


Трогательный дневник выздоравливающего шопоголика


Сегодня я посетила семнадцать занятий. Ничего страшнее в своей жизни я не переживала (исключая, разумеется, первый курс). Добро пожаловать на «закупку» предметов. Меня, похоже, никто не жалеет, потому что все проходят через то же самое. «Рождение американского политика». «Консервативная биология». «Япония до 1868 года». Да так ли уж важно, что случилось в Японии до 1868 года? Что происходило в этой стране до 1868 года? Список можно продолжить до бесконечности.

Время выбора предметов доводит меня до полного изнеможения. Более того, я становлюсь ненормальной и не выхожу из состоянии стресса. Я больше ем. Меньше занимаюсь спортом (хотя меньше, чем ничего, действительно не так уж много). Я больше пью. Больше курю. Каждый семестр время выбора предметов вносит разлад в мою жизнь.

Я заметила, что так же оно действует и на моих подруг. Несколько дней назад, когда это безумие только начиналось, мы вчетвером сидели развалившись в комнате отдыха колледжа Сейбрук. Ни одна из нас не проронила ни слова. Нам было жарко, одежда липла к телу, мы были взволнованы (нет, мы не разделись догола), поскольку только что завершили двухчасовое изучение списка предлагаемых предметов, в ходе которого осознали, что все предварительные занятия по предлагаемым в Йеле курсам проводятся в один день и в одно время. Следующие сорок пять минут мы сидели молча, лишь изредка вздыхая и время от времени умоляюще вопрошая: «Что-о-о же мне делать?»

Мои мучения длились целую неделю. Я металась с занятия на занятие, нагруженная тетрадями и конспектами. И конечно же, моим верным списком предметов. Когда я забежала познакомиться с восьмым курсом — доиндустриальной незападной историей, мне показалось, что я попала в ад. Я посмотрела направо и увидела своего друга Стива, спокойного, сдержанного, собранного, в отличном настроении (и даже хорошо одетого).

— Что-то не так?

— Что-то не так? — отозвалась я. — Да все не так! А хуже всего — этот шопинг!

(Вот это да! Никогда не думала, что соединю в одном предложении слова «хуже всего» и «шопинг». Умоляю богов простить меня. «Прада», приношу свои глубочайшие извинения.)

Стив странно на меня посмотрел и насмешливо сказал:

— Подруга, да время «закупки» самое главное. О чем ты вообще говоришь?

И тут меня осенило. Период «закупки» предметов — это сексистские штучки. Он однобок, он создан для мужчин, а не для женщин. Период выбора предметов — это воплощение мужского представления о свиданиях.

Вы когда-нибудь слышали, чтобы парень расстраивался из-за того, что ему приходится одновременно встречаться с двумя, тремя или даже четырьмя девушками?

Период «закупки» позволяет попробовать все понемногу, не беря на себя никаких обязательств.

Это как испанские закуски тапас — а мы еще удивляемся, почему так много испанцев рыщут в поисках девиц.

Женщины со своей стороны редко встречаются больше чем с одним мужчиной. Обычно мы рабы одного и только одного мужчины, даже если он проявляет к нам слабый интерес и неохотно открывает кошелек.

Несколько дней назад в обеденный перерыв я встретила свою подругу. Перед ней стояла неразрешимая задача. К ней проявляют интерес два парня (да, жизнь трудна, когда тебе двадцать и ты не замужем). Один — говорун. Обаятелен, любит искусство и науку. Второй — наблюдатель. Горячий, как кофе-латте в июле. Как тренировка в сауне. Горячий.

Она спросила, что ей делать. Она сказала, что нужно выбирать. С каждым из них она встретилась пару раз, однако же считала, что берет на себя обязательства (даже если ни один из них так не считал). Ей хотелось выбрать одного мужчину и прилепиться к нему. Преследовать его. Заставить прыгать через обруч и полностью приручить.

Да. Точно.

Эта девушка хорошо соображает в бизнесе, и все же она отказывается диверсифицировать свой портфель. И я повсюду замечаю ту же схему. Женщины слишком тактичны. Мы, по возможности, стараемся не играть чужими чувствами, не задевать их. Но при этом мы не реализуем наш оптимальный потенциал в отношении количества свиданий.

Нет ничего плохого в том, чтобы иметь целый список мужчин вместо всего лишь одного утвержденного кандидата. Парни, не колеблясь, встречаются с пятью девушками, используя образующиеся «окна». А если мы в один день получаем предложение от спортсмена и актера — все летит в тартарары. Мы не знаем, что делать, и каков же ответ? Мы выбираем одного.

Поэтому, чтобы положить начало нынешнему учебному году, хочу дать вам небольшой совет. Да, я редко это делаю, но надо же что-то сказать. Трудные времена требуют серьезных мер.

Занятия-закупки похожи на свидания: вам нет нужды принимать решение, вырабатывать окончательное расписание до тех пор, пока не подойдет крайний срок и вам не будет грозить штраф в размере тридцати пяти долларов. Используйте все свои возможности; оно того стоит.

Да, и раз уж я уже начала давать советы, — первокурсники, положите ваши студенческие карточки в бумажники, а ключи прикрепите к цепочкам. Вся эта композиция на шее — вполне в духе Зака Морриса выпуска примерно 1995 года.

3

Грохочет музыка.

— Эй! Эй! — говорю я, делая знак Кену, бармену.

«Не забудь: мы будем праздновать. Праздновать и танцевать».

— Могу я получить водку с содовой, лимоном и лаймом? — пытаюсь я перекричать музыку.

— Уже несу, Хлоя!

«Рядом с тобой я чувствую себя таким свободным. Давай же праздновать, праздновать и танцевать».

Заведение «У Жабы» — это непременный атрибут. Это главный элемент — как маленькое черное платье, бриллиантовые серьги, «Миллер хай лайф» (лучшее из лучших, своего рода шампанское среди пива).

«Жаба» похожа на хлев, и пахнет здесь, как в хлеву. Более того, и ритуал знакомства здесь почти такой же. Но это передаваемая из поколения в поколение лучшая вечеринка в городе. Это увеличенная техно-хип-хоп-версия «Чирза». Здесь все знают твое имя, и перемещение вокруг расположенного в центре бара — социальный эквивалент автогонок Инди-500. Каждая группа занимает свое определенное место у стойки бара. Игроки в лакросс крутятся с правого края, поближе к выходу. Если вам повезет, то кто-нибудь из них угостит вас «Броском лакросса» — бурдой, отвратительней которой мне никогда не доводилось пить. Их бармен — жемчужина по имени Кен — подает большую часть напитков, которые они получают за субботний вечер (между прочим, это он изобрел «Бросок лакросса»). В настоящий момент добавляет содовую в непропорционально большом количестве — в мой коктейль.

На противоположном конце — царство хоккеистов, и у них на посылках Дейв. Ближайшая часть стойки принадлежит футболистам, а танцпол и дальний край оккупированы баскетболистами, у которых нет своего бармена, — зато они коллективно выполняют его обязанности лучше, чем все остальные спортивные команды, вместе взятые.

В «Жабе» также проводится что-то наподобие стриптиз-конкурса, и в 2001 году «Плейбой» признал его лучшим университетским баром. Поэтому верьте мне, когда я говорю, что лучше не бывает.

За этот короткий вечер я уже шесть раз подсаживалась к бару, высматривая Кристала (Криса), моего Любимого Парня (ЛП). Мы пришли сюда вместе в надежде поднять мне настроение после досадного промаха с Максвеллом. И поскольку в результате моего последующего путешествия по магазинам у меня осталось всего двадцать три доллара, я приняла его приглашение — при условии, что он угощает. Но разумеется, прошло всего тридцать семь минут вечеринки, а Кристал уже затерялся в толпе мужчин, половина которых одета в облегающие черные футболки, а другая — в спортивные штаны-хаки и бейсбольные кепки. Угадайте, как одет мой ЛП?

Я не сержусь на Кристала за его постоянные исчезновения — он всегда ко мне возвращается. Никто не может встать между девушкой и ее любимым парнем (разве только другой мужчина). Понимаете, убежденные гомосексуалисты — самые любимые мною люди на земле.

Мы с Кристалом родственные души. В одно мгновенье он может раскритиковать мою прическу, разделить мою тайную любовь к Мэтью Бродерику (периода до «Продюсеров») и поддержать любую серьезную критику в адрес «Сатанинских стихов» Рушди. Собственно, на этой почве мы и познакомились… в какой-то мере.

Что ж, позвольте мне сделать небольшое отступление. Познакомились мы в начале прошлого года на занятии под названием «Обреченная любовь в западном мире». Если заменить «западный мир» на «Йельский университет», получится приблизительная история нашей жизни. Мы с Кристалом провели семестр, поедая чизкейки и пасту-фреска (потрясающее совпадение — она оказалась нашим любимым блюдом), при этом выражая друг другу сочувствие в связи с вырождением мужского пола и обсуждая причины, по которым «Анну Каренину» можно считать величайшим романом всех времен. Только Кристал в курсе, что единственный человек, с которым я смогла бы спать — с живым или мертвым, — это Лев Толстой. Опустите руки, все захваты разрешены. Кристал заслуживает абсолютного доверия.