– Вы знаете, как сейчас песни становятся хитами? Звучат в машинах! Хиты – это те песни, под которые приятно вести автомобиль!

– Да, но поклонники Джимми все больше на автобусе, – фыркнул Марти. – Пойдем отсюда, – сказал он, протягивая Джимми пальто, но тот встал и прошел мимо него к пианино.

Кертис улыбнулся. Марти, потерпев поражение, снял шляпу и плюхнулся обратно на свое место.

– А ты уже придумал переход? – спросил Джимми у СиСи; он щелкал пальцами и подпевал вместе с девушками.

Не прошло и суток, как Джимми и девушки стояли в гараже в автомагазине Кертиса, зажатые между квартетом музыкантов и стеной. Кертис и Уэйн, пожилой мужчина, который именовался продавцом, но на самом деле был скорее личным помощником, примостились на металлическом столе, с которого убрали все лишнее, чтобы освободить место для двухдорожечного магнитофона и микшера.

– Ребята, вы играете немного вразнобой! – крикнул Кертис музыкантам. – Давайте-ка синхронизируемся. А ты, Джимми, не голоси так. Легко и непринужденно. Мы все знаем, что ты умеешь петь в манере соул, но я хочу, чтобы эту песню ты спел легко и непринужденно.

Кертис кивнул Уэйну.

– Работаем! – крикнул Уэйн рабочему, который в дальнем углу гаража из баллончика наносил рисунок на крыло только что выкрашенного в черный цвет «кадиллака». Кертис специально нанял его, чтобы разукрасить авто. – Запись «Кадиллак». Дубль девятый.

СиСи погремел колесной цепью, чтобы акцентировать слабые доли, потом включился Джимми, ему подпели девушки, оттеняя его голос своими нежными «о-о-о!» и «кадилла-а-ак!». Кертис на микшере сгладил звучание, приглушив саксофонистов и усилив вокал. Он щелкнул переключателем, и микс зазвучал из двух маленьких динамиков; казалось, что песня льется из радиоприемника в машине. Джимми закивал, жадно вслушиваясь.

Через два дня СиСи и Уэйн на парковке «Эй энд Би Дистрибьюторс» загружали в золотой «кадиллак» Кертиса первые коробки с записью сингла «Кадиллак». СиСи чуть не прыгал от возбуждения на заднем сиденье, пока они ехали на радио, где Кертис собирался по-быстрому уговорить Элвиса Келли, одного из популярных в Детройте диджеев, поставить иглу проигрывателя на новенькую сорокопятку со штемпелем «Собственность „Рэйнбоу Рекордс"». Однако сам Кертис подозревал, что, стоит Элвису Келли услышать их хит, он тут же пойдет навстречу.

– Кертис, почему мы катаемся в этой тачке взад-вперед, словно у нас дел никаких нет? Ждем второго пришествия? – требовательным голосом спросила Эффи с заднего сиденья «кадиллака», где она сидела, зажатая между Диной и Лоррелл. СиСи сидел впереди.

Кертис ничего не ответил, просто включил радио и рулил. Эффи так громко возмущалась, что они прослушали вступительное слово Элвиса.

– А теперь прильните к вашим приемникам! – закричал тот в микрофон. – Совершенно новое звучание нашего Грома, думаю, вам понравится.

Эффи тут же замолкла, когда услышала голос Джимми, а на заднем фоне – свой и девочек. И тут их прорвало.

– Кертис, мы на радио!!! – завизжала Эффи, пытаясь обнять его, и тут радиоприемник замолчал.

– Что случилось? – спросила Лоррелл, широко раскрыв глаза.

– Черная станция… Сигнал слишком слабый, – объяснил СиСи. Он покрутил ручку приемника, но песни не было.

– Кертис, разворачивай свое корыто! Быстрее! – велела Эффи и шлепнула Кертиса по руке.

Машину занесло, когда Кертис резко развернулся на заледеневшем участке дороги. Как только они поехали к городу, песня зазвучала снова. Девушки принялись подпевать, хихикать и кричать.

Так началось их восхождение на вершину хит-парада. Но ради успеха этой песни пришлось немало попотеть. Кертису, Лоррелл, Эффи, Дине, СиСи и Уэйну пришлось самим продвигать и рекламировать свой сингл, который добрался до восьмого места в чартах эр-н-би и стал девяносто восьмым в общем рейтинге уже через неделю – неслыханный успех для эмоционального черного певца, который во время своих выступлений только и знал, что выписывать немыслимые сальто и орать во все горло. С их помощью первый и единственный хит «Рэйнбоу Рекордс» добрался до тридцать восьмого места в хит-параде журнала «Биллбоард».

Они заслужили свое право быть звездами, и никто не мог упрекнуть их в нечестной игре.

3

Глаза СиСи горели огнем. У него дрожали ноги, но он не мог заставить себя сесть, хотя Эффи нежно гладила брата по спине и снова повторяла, что кое-кто заплатит. Но СиСи знал, что никто не заплатит. Белые парни никогда не платят, когда заимствуют у негров, именно «заимствуют», поскольку в 1963 году подобное и воровством-то не считалось. Единственное, что СиСи мог сделать в тот момент, – взять в руки первый попавшийся увесистый предмет да запустить в телевизор, по которому транслировали любимую передачу молодежи «Американская эстрада». Гнев СиСи был направлен на «звездного гостя» передачи Дэйва и группу «Любимчики», состоящую из блондинистых худосочных белых девиц, о которых часто писали в «Биллбоарде» и чьи песни постоянно крутили на популярных белых радиостанциях. Дэйв и девушки исполняли песню, которую Дик Кларк описал как «их новый шедевр под названием „Кадиллак"». Стакан кока-колы полетел в деревянного Дэйва, у которого ноги-руки толком не гнутся, капли стекали по личикам «Любимчиков» и вниз по их платьицам в облипочку. Пальмы раскачивались на фоне роскошного голубого неба, нависавшего над съемочной площадкой и не пострадавшего от внезапного ливня из кока-колы.

– СиСи! – завопила Эффи, а Лоррелл подбежала и выключила телевизор. – Нас из-за тебя всех тут током долбанет, тоже мне придумал, поливать электроприбор шипучкой, а!

– Да чтоб он треснул, этот твой телик, Эффи, этот белый парень поет мою песню! Мою песню! – сказал СиСи, для пущей убедительности тряся кулаками. – Поверить не могу!

Он бросился к входной двери и распахнул ее настежь. Девушки аж подпрыгнули, когда СиСи захлопнул ее за собой. Они услышали, как взревел мотор машины и колеса чиркнули по асфальту, когда СиСи умчался куда-то в ночи.

Кертис услышал, как взвизгнули тормоза, когда СиСи остановился на парковке перед автомагазином, но смотрел перед собой, глубоко затягиваясь сигаретой. Уэйн видел, как семнадцатилетний парнишка хлопнул дверью машины и, перейдя дорогу, направился в дирекцию. Уэйн поднялся со своего места и передвинулся поближе к Кертису; на его лице читалось беспокойство.

– Как они могли? Это же моя песня, Кертис. Наша песня, – потребовал объяснений СиСи, ворвавшись внутрь и нависнув над Кертисом.

Кертис, не шелохнувшись, смотрел сквозь СиСи, выпуская дым в и без того затхлый воздух.

– Марти говорит, что такое случается сплошь и рядом, – покачал головой Уэйн. – Стоит только песне выйти…

– Что за вздор! – СиСи перебил оправдания Уэйна. – Марти должен был защитить нас. Они украли наш хит. Никогда не думал.

Кертис смотрел в сторону, но упоминание имени Марти задело его.

– Ни слова о Марти. Теперь за вас буду думать я, – сказал Кертис и медленно поднялся; его тело оказалось в паре сантиметров от СиСи, и тот отпрянул. Затем, понизив голос, Кертис добавил: – Все под контролем.

В эту минуту зазвонил телефон. Кертис схватил трубку:

– Алло! – Затем целую минуту он молча слушал невидимого собеседника, наконец произнес: – Хорошо. – И аккуратно положил трубку. Затем снял со спинки стула пиджак, подошел к двери и придержал ее: – Езжай домой. С утра пораньше будь у меня. В костюме. Есть работенка.

СиСи был сбит с толку, но сообразил, что к чему, и лишних вопросов задавать не стал. Он медленно побрел к двери, бросил взгляд на Уэйна, потом на Кертиса, затем перевел на пол. Может, парень и был молод, но достаточно умен, чтобы понять, когда стоит заткнуться и делать, что говорят. Он считал Кертиса своим наставником. Несмотря на то что опыт продавца автомагазина в шоу-бизнесе ничуть не богаче, чем у него самого, у СиСи возникло ощущение: если он станет держаться за Кертиса, тот придумает способ, как заставить публику оценить юного композитора по достоинству.

Сначала СиСи увидел рекламный щит – его трудно было не заметить, учитывая, что он занимал всю витрину автомагазина. «Мы закрываемся. Тотальная распродажа». СиСи припарковался, вышел из машины и остановился с выражением недоумения на лице, глядя, как Кертис пожимает руки молодым чернокожим супругам и вручает ключи от новенького кремового «кадиллака», который Уэйн вывез из гаража. Парочка практически запрыгнула в свое новое авто. СиСи поймал взгляд Уэйна и жестом спросил: что происходит? Уэйн указал подбородком на Кертиса и пошел к следующему клиенту – пожилому мужчине в костюме с иголочки, который с интересом посматривал на подержанный красный автомобиль – СиСи собственными глазами видел пару дней назад, как эту машину приводили в порядок.

Кертис жестом пригласил СиСи к себе в кабинет и велел садиться.

– Вот что тебе нужно сделать: никто из клиентов не должен уйти отсюда без комплекта ключей, понятно?.. – спросил Кертис. – Я хочу, чтобы все машины были проданы в течение следующих десяти дней.

– Но как же твой бизнес?.. – начал было СиСи.

– Теперь мой бизнес – это музыка, – перебил Кертис. – И я, то есть мы, не можем сочинять музыку здесь, в штаб-квартире «Рэйнбоу Рекордс», если тут же приходится стоять и убеждать народ купить авто. Мой ведущий композитор и руководитель группы не может работать в такой обстановке, – сказал он, похлопав СиСи по спине. – А теперь мне нужно, чтобы ты пошел и помог мне очистить помещение. Приступай.

Губы СиСи медленно растянулись в улыбке. Черт побери, подумал он. Все эти годы, пока СиСи сочинял песни и молил Господа, чтобы стать известным, он на самом деле никогда не думал, что ему повезет услышать свои произведения где-то, кроме местного конкурса талантов, свадьбы или выпускного вечера, на которых время от времени выступали «Дримфетки». Но за последние три месяца Кертис кардинально изменил жизнь СиСи, продвинув хит на радио, причем не только потому, что ему нравилось творчество СиСи, но и потому, что сам страстно любил музыку. Они часами просиживали за пианино – бренчали по клавишам и обдумывали тексты, спорили, кто лучше, Билли Холлидэй (любимица Кертиса) или Сара Воон (кумир СиСи). СиСи не встречал никого столь преданного музыке, никого, кто понимал бы, через что СиСи пришлось пройти, чтобы его музыку услышала вся страна. Ни одного человека. И СиСи нутром чуял, что у Кертиса более грандиозные планы.