СиСи и Мишель подошли поближе, но Кертис убрал макеты обложек.

– Однако прошу заметить, что речь идет не о магазине грампластинок по соседству, а о магазине, расположенном в районе для белых.

Он снова протянул макеты. На одной из обложек был изображен Джимми, прильнувший к микрофону, а девочки стоят сзади и с обожанием смотрят на него. На второй – силуэты мужчины и трех женщин, лиц и одежды не видно из-за темноты, поэтому они скорее похожи на тени. И наконец, на третьей – какой-то веселый паренек и три сексуальные цыпочки неопределенной расы. Мишель одобрительно кивнула, глядя на третью обложку. Кертис собирался было спросить мнение СиСи, но в этот момент из-за занавески вышла Дина в узком длинном платье, расклешенном от колена. Ее худенькая фигурка визуально казалась пышнее благодаря специальным подушечкам, которые Ронда по просьбе Кертиса подшила под подол и в лиф. Кертис выпучил глаза, пораженный красотой Дины. Девушка вертелась перед зеркалом, а он не мог отвести глаз. Дина поймала его взгляд и повернулась так, чтобы было лучше видно.

СиСи, все еще разглядывающий макеты обложек, не обратил внимания на импровизированный показ мод, зато Ронда и Дженис все видели и переглянулись. Они услышали, как по коридору идет Эффи и поет песню СиСи. Зайдя в торговый зал, она уже горланила во все горло, обращаясь к Кертису:

– Ты для меня идеал, я люблю тебя!

– Ну, хватит, – сказала Дженис, – спой-ка лучше ту, другую.

– А эту СиСи специально для меня написал. – Эффи взяла Кертиса за руку.

– Что скажешь, Кертис? – спросил СиСи, наконец оторвавшись от макетов.

– Цепляет, но слишком уж простенькая, – ответил Кертис. – Да, нам нужны легкие песенки, но не настолько.

СиСи, пораженный тем, что Кертис так быстро и грубо отверг песню, над которой он столько работал, обиженно сел. Но он не собирался спорить с Кертисом, особенно в присутствии стольких свидетелей. Возможно, подумал СиСи, я дам послушать ее еще раз, когда мы останемся наедине. Возможно.

– Ну ладно… – протянула Эффи. – А если мы ее подправим, ты включишь меня в шоу?

– Сначала о деле. Нам нужно забронировать для Джимми места в Майами, даже если для этого придется купить собственный отель. – Кертис попытался сменить тему.

– Но ты же обещал, что я не буду всю жизнь работать бэк-вокалисткой, Кертис.

– А ты и не будешь, детка. Неужели ты думаешь, я дам пропасть такому голосу?

Кертис старательно избегал смотреть Эффи в глаза, и его взгляд встретился с Дининым. Девушка улыбнулась и снова спряталась за занавеской.

Увидев боковым зрением какое-то движение, Кертис посмотрел в окно и увидел, как Марти выскочил из машины и хлопнул дверью.

– Эффи, просто доверься мне, – сказал Кертис, хотя его внимание уже переключилось на Марти.

– Мы можем вернуться к этому разговору вечером? – спросила Эффи.

– Конечно. Вечером, – бросил Кертис, направляясь к дверям.

Марти шел навстречу.

– Парень, да ты настоящая змея! Дешевый второсортный делец, ничем не лучше уличного мошенника! – завопил Марти.

– Марти, я не знаю, о чем ты, но давай пройдем в мой кабинет.

– Стоило мне на неделю отлучиться, а ты уже без меня выступления отменяешь?! – перебил Марти. – Я полгода все утрясал и готовил это турне!

– Джимми не того пошиба, чтобы выступать по всяким мелким клубам. Я думаю, что смогу договориться о выступлении в «Парадайс» в Майами-Бич, – ответил Кертис, сохраняя хладнокровие.

– В Майами? – Марти не поверил своим ушам. – Ну, ты заливаешь, болван! Да туда даже Сэмми Дэвиса-младшего не пустят. Это место белое насквозь, нашим ребятам даже машины там парковать не разрешают.

– Я добился приглашения на прослушивание, – коротко ответил Кертис.

Марти эта новость поразила до глубины души.

– Ну, тебе повезло, парень. Дуракам всегда везет. Энергичным дуракам, – махнул он рукой.

– И это только начало. – Кертис проигнорировал насмешку. – Я не вижу причин, почему бы Джимми не выступать в «Копакабане», «Американе» или даже на съемках «Американской эстрады».

– Я слишком долго занимаюсь этим бизнесом, чтобы слушать всяких самовлюбленных придурков, которые несут ахинею, – огрызнулся Марти, срывая с себя шляпу.

– Это не ахинея, это перемены, – ответил Кертис. – Я говорю о переменах. Оглядись, приятель. Время пришло! Но Джимми нужна новая программа. Что-то более модное с более изысканным звучанием.

– Чтобы прокатило для белой публики? – ухмыльнулся Марти.

– Чтобы он занял достойное место и зарабатывал достойные деньги, – сказал Кертис, слегка повысив голос. – Джимми в поп-чартах. Он звезда. И мы можем это для него сделать.

– Мы? Мы с тобой ничего делать не будем, приятель! – завопил Марти. – Джимми мой. Так что отвали, Кертис. Джимми мой!

Ни тот ни другой не заметили, как Джимми подошел к Марти со спины.

– Джимми, – сказал он, – никому не принадлежит.

Марти резко повернулся.

– Ты защищаешь этого торговца машинами, Джимми? – закипел он. – Ты что, не видишь, что он тебя использует?

– Никто не использует Джимми, никто, – настойчиво повторил Джимми.

– Эй, дружок, ты помнишь, с кем вообще говоришь? – почти прошептал Марти. – Это я, Марти. Человек, который нашел тебя, десятилетнего, когда ты пел за копейки.

– Да, я помню, Марти, – сказал Джимми. – Но настали другие времена, да и я уже не тот десятилетний мальчик.

Марти покачал головой, потом резко развернулся на каблуках лицом к Джимми:

– Хочешь забрать его, братишка? Ну, валяй. Я умываю руки. – Он обошел Джимми и направился к своей машине.

– Послушай… – начал Джимми.

– Нельзя усидеть на двух стульях, малыш! – крикнул Марти через плечо.

– Прошу тебя, Марти. Я не хочу, чтобы ты уходил.

– Я люблю тебя, Джимми, но на двух стульях не усидеть.

– Вернемся к работе, – сказал Кертис.

Но и он, и Джимми смотрели, как Марти надевает шляпу и садится в свой старенький «плимут». Джимми, который дружил с Марти много лет, чувствовал себя раздавленным.

4

– С днем рождения тебя-я-я-я-я! – хором пропели Джимми, Эффи и СиСи, а Лоррелл застыла над тортом – на сахарной глазури розовым кремом было написано ее имя и огромная цифра «18».

Улыбаясь, как четырехлетняя девочка, которая собирается окунуть пальчик в густой крем, Лоррелл под аплодисменты друзей захлопала в ладоши, завизжала и задула свечи.

– А желание загадала, детка? – с хитрым видом спросил Джимми.

– А то, – сказала Лоррелл; улыбка выдавала фривольные мысли, не дававшие ей покоя с самого отъезда в Майами-Бич. Она не могла выкинуть Джимми из головы. И в особенности перестать думать о том, что Джимми нашептывал в ту ночь, когда они покинули Детройт.

«Ты такая юная, детка, но как только тебе исполнится восемнадцать, ты станешь моей, – шептал он, пока девушка устраивалась у него на груди. – Ты будешь совсем взрослой и готовой к Джимми, да? Я терпеливо жду. Джимми умеет ждать». – «Неужто целых три дня потерпишь?» – хохотнула Лоррелл. «Черт побери, для меня это целая вечность, но тебе повезло, что я такой терпеливый. Не заставляй меня ждать слишком долго, слышишь?»

И вот они стояли, томясь в ожидании, когда же выпадет шанс выступить, в гостиной трехэтажного дома мисс Барбары, который она ловко переоборудовала под роскошный отель, отделенный от цепочки отелей «только для белых» пляжем; здесь черные группы ждали своего часа. Джимми весь день нашептывал поздравления и мурлыкал «С днем рождения!», постоянно напоминая, что она теперь «стала женщиной». Лоррелл отлично понимала, к чему он клонит, но не была уверена, что готова вручить девственность женатому певцу, который так отчаянно хочет сбежать подальше от своей жены и откровенно гордится тем, что постоянно занимается сексом с поклонницами, и которого только что бросила совсем юная девица. Лоррелл как-то раз грозилась все это ему высказать, но тут на защиту Джимми встала – ни за что не поверите! – Эффи: «Девочка, Джимми взрослый мужик, а у взрослых мужиков свои потребности. А такие, как Джимми, получают то, что им нужно. К тебе это не имеет никакого отношения. А теперь если перестанешь ломаться, то тогда сможешь высказывать свое „фи" по поводу того, куда он сует свой член. А пока что просто отвернись и запомни: пока ты не готова ему отдаться, единственная, кто имеет права на Джимми Эрли, – это миссис Эрли».

Когда Лоррелл задула свечи на торте, она уже знала, что готова стать девушкой Джимми во всех смыслах слова. И словно знак, ниспосланный самим Творцом, – когда она открыла глаза, перед ней стоял на коленях Джимми, держа на ладони маленькую коробочку. Лоррелл жадно схватила коробочку, разорвала подарочную упаковку и завизжала от восторга. Все в комнате ахнули, когда именинница продемонстрировала кольцо с изумрудом размером с костяшку пальца. Лоррелл запрыгала и бросилась обнимать Джимми, не успевшего подняться с колен. Она впилась ему в губы, и от этого поцелуя у Джимми тело стало как ватное.

Их жаркие объятия прервала Дина, которая тихонько спустилась по лестнице, но потом откашлялась, чтобы обратить на себя внимание.

– Простите, что я задержалась, – сказала она, подошла к Лоррелл и чмокнула ее в каждую щеку.

– Вот что бывает, когда переодеваешься по четыре раза, – ухмыльнулась Эффи, разглядывая свои ногти.

Дина стрельнула в нее глазами, но пропустила комментарий мимо ушей. Когда она обнимала Лоррелл, Эффи встала между девушками и Кертисом.

– Кертис, а правда, что ты плакал, когда впервые услышал Билли Холлидэй? – спросила она, выпячивая бюст и улыбаясь ему в лицо.

– Очень интересно, кто тебе это сказал, – пробормотал Кертис, бросая взгляд на своих сестер Ронду и Дженис, которые хором захихикали.

– Ну, может, ты сам мне расскажешь. м-м-м. наверху, – промурлыкала Эффи, беря его за руку.