– Нет, – признаю я. – Я не в порядке.

Я начинаю вытаскивать из волос шпильки. Папа наблюдает за тем, как я кладу их на стойку, а затем снова подает голос:

– Это был Джейс?

Он говорит медленно, как будто боится моего ответа. Скорее всего, так оно и есть. Он понятия не имеет, что делать, если у его дочери возникнут проблемы с парнями и свиданиями или если кто-то разобьет ей сердце. Для него это такая же новая территория, как и для меня. Поэтому я спешу его успокоить:

– Нет. Это был не Джейс. Джейс просто молодец. Пикник был замечательным, и я действительно повеселилась на танцах. Он вел себя как настоящий джентльмен.

Мой голос определенно противоречит моим словам, и я не могу винить своего отца, когда он недоверчиво хмурится. Но мне не хочется рассказывать подробности. Не сегодня. Сегодня я слишком устала.

Мой отец – умный человек. Он смотрит, как я одну за другой вытаскиваю шпильки, и наконец произносит:

– Значит, это Эрик.

Когда я слышу его имя – у меня сжимается сердце, а на глазах выступают слезы. Я встречаюсь с выжидающим взглядом отца, и мой желудок завязывается в узел.

– Я не хочу об этом говорить, – бормочу я и отворачиваюсь. Я не помню, когда в последний раз не могла смотреть в глаза собственному отцу. От этого мне становится еще хуже.

Я начинаю выдергивать шпильки с таким отчаянным остервенением, что одна из них запутывается в моих волосах. Еще минуту папа наблюдает за моими усилиями, а потом тяжело вздыхает. Он обходит кухонную стойку и осторожно снимает с моей головы запутавшуюся заколку.

– Давай я.

Он начинает вытаскивать шпильки из моих волос, и наконец по моим щекам стекает несколько слезинок. Я люблю своего отца. Я так его люблю. Он на меня не давит. Я сказала, что не хочу ни о чем говорить – и он не пытается меня заставить. Но папа всегда готов меня поддержать, и он делает все возможное, чтобы я чувствовала себя любимой.

– Я могу тебе как-то помочь? – тихо спрашивает он.

Я подавляю рыдание, но не могу сдержать всхлип.

– Ты уже помогаешь.

Какое-то время мы проводим в тишине. Высвободив мои волосы из прически, папа встряхивает светлые локоны, чтобы проверить, не пропустил ли он несколько шпилек.

– Думаю, это все, – говорит он, отступая назад. Я поворачиваюсь к нему, несмотря на то что по моему лицу все еще размазана косметика. Он не обращает на это внимания.

– Хочешь посмотреть кино? Мы можем сделать попкорн. У нас осталась только эта дрянь без вкуса, но я уверен, что не произойдет ничего страшного, если мы отступим от диеты и растопим немного масла.

Папа перешел к серьезным мерам. Он знает, как я люблю попкорн с маслом. Но я не могу изобразить ту реакцию, которой он ждет. Не сегодня. Я качаю головой, и его лицо меркнет.

– Прости, пап. Мне ничего не хочется. Уже слишком поздно, и я просто засыпаю на ходу. Нужно выспаться к завтрашней игре.

Папа заставляет себя улыбнуться, но я вижу, что он расстроен. Морщины на его лбу становятся глубже, и я узнаю этот взгляд: он хочет что-то сказать, но не решается. Я поспешно ретируюсь в свою комнату, пока его не прорвало. Иначе он заставит меня вернуться и рассказать обо всем, что произошло.

– Спокойной ночи, пап. Увидимся утром.

* * *

Всю ночь я просто ворочаюсь в постели. К тому моменту, как начинает звенеть будильник, я уже совершенно измотана. Это будет долгий день, и впереди меня ждет всего лишь самая важная игра в моей жизни.

Быстро приняв душ, я стягиваю волосы в хвост и спускаюсь вниз, чтобы позавтракать. Сперва до меня доносится только шум, а потом перед моими глазами предстает неожиданная картина. Моя кухня превратилась в море из синевы и золота. Вокруг обеденного стола столпились двадцать человек, пестрящие цветами «Воронов». Их волосы завязаны сине-золотыми ленточками, лица раскрашены сине-золотой краской, а вокруг разложены блестящие самодельные постеры с символикой нашей команды.

Я проскальзываю мимо команды чирлидеров – а это именно они – и подхожу к небольшой группе парней, которая собралась возле кухонной стойки. Они едят что-то похожее на овсяные оладьи и фруктовый салат, пока Лейла и Рейчел, одетые в поварские фартуки, колдуют над плитой.

– Что здесь происходит? – спрашиваю я, садясь на свободное место между Джейсом и Рейнольдсом. Диего и Кевин с аппетитом жуют оладьи, и я не на шутку удивлена, что Кабрера и Спрингер тоже здесь.

– Эй! Вот и она! – щебечет Лейла.

Рейчел пододвигает ко мне тарелку с оладьями.

– Голодна?

– Спасибо. – Я тянусь за сиропом, мысленно радуясь тому, что это настоящая вкуснятина, а не какой-нибудь диетический раствор без сахара. – Серьезно, что все это значит?

– Твой папа звонил мне сегодня утром. Он сказал, что тебе нужно немного взбодриться и настроиться на большую игру, – говорит Лейла и кладет фрукты на мою тарелку. Она широко раскидывает руки, как будто хочет объять всех людей, которые находятся на моей кухне. – Поэтому я принесла тебе немного радости!

– А я пригласил несколько товарищей по команде, для моральной поддержки, – добавляет Джейс.

Окинув кухню нетерпеливым взглядом, я заметно мрачнею. Словно прочитав мои мысли, ребята качают головами.

– Мы пытались ему дозвониться, отправили сотню сообщений, – говорит Кевин.

– Он ведет себя как идиот, Чарли, но он остынет и придет в себя, – добавляет Диего, и на его лице появляется твердое, уверенное выражение. – Ты же его знаешь.

Я сглатываю плотный комок сомнения и киваю, пытаясь убедить себя в том, что Диего прав.

– Он остынет и придет в себя.

Повисшая тишина давит мне на нервы, поэтому я прочищаю горло и усмехаюсь, глядя на своих друзей.

– Я удивлена, что вы встали так рано.

Парни дружно ухмыляются.

– Ты что, шутишь? – спрашивает Рейнольдс. – Джейс сказал «чирлидерши и бесплатная еда». Как мы могли устоять?

– Однако мы немного разочарованы, что здесь нет ни одной чирлидерской юбки, – добавляет Кабрера.

Я готова поклясться, что вся команда поддержки закатывает глаза.

– Извини, – говорит Миа, и, несмотря на бестактное заявление Кабреры, ее голос звучит искренне. – Футбольный сезон уже закончился, и нам пришлось сдать нашу форму. Это неофициальное мероприятие, но мы будем поддерживать вас от всей души.

Внезапно я начинаю задыхаться, но уже совсем по другой причине. Все эти люди пришли сюда, чтобы поддержать меня, и я невероятно тронута их заботой. Вглядываясь в лица, я наконец замечаю своего отца. Он сидит за столом рядом с парнями из группы поддержки и раскрашивает плакаты, улыбаясь так, словно это лучший момент его жизни. Я качаю головой и усмехаюсь. Похоже, он готов на все, чтобы поднять мне настроение.

– Это вся команда поддержки?

– Все до единого, – гордо говорит Миа. – Разве мы могли не откликнуться? В конце концов, это чрезвычайная ситуация.

– Может, вы и не футбольная команда, но вы все равно «Вороны», – говорит Стейси. – «Вороны» поддерживают друг друга.

– Мы только рады хоть раз поболеть за бейсбольную команду, – соглашается Рейчел, энергично кивая, как кукла-болванчик. – Вы это заслужили. Ведь скоро вы станете чемпионами штата!

Это вызывает восторженные аплодисменты, сопровождаемые свистом и хлопками. Я все еще расстроена из-за Эрика, но не могу сдержать улыбку, которая сама собой расползается по моему лицу. Это слишком мило.

– Спасибо вам огромное. – Как бы я ни старалась сдержаться, в моих глазах блестят слезы, а голос дрожит от волнения.

– Ого, Гастингс. – Кажется, Кевин немного напуган моим проявлением эмоций. – Ты плачешь?

Прежде чем я успеваю возразить, они с Диего обмениваются довольными ухмылками. Я уже знаю, что они собираются сказать, ведь это я заставляла своих лучших друзей снова и снова пересматривать «Их собственную лигу». Конечно же, они оба демонстрируют свои лучшие пародии на Тома Хэнкса:

– В бейсболе нет места слезам!

Из моей груди вырывается истерический смешок, в то время как все остальные от души смеются над шуткой парней. Но это помогает мне прийти в себя.

– Серьезно, ребята, – говорю я, мысленно радуясь тому, что мой голос пришел в норму. – Это просто невероятно. Спасибо вам всем.

– Всегда пожалуйста, – говорит симпатичный чирлидер и одаривает меня заговорщицкой улыбкой. – Мы, изгои, должны друг друга поддерживать.

Этот комментарий показался бы обидным, если бы исходил от кого угодно, кроме Ника Муди. Он стал первым парнем в команде поддержки за всю историю школы Рузвельта. Большую часть сезона он был единственным парнем в команде девушек. Если кто и понимает мои чувства – так это он.

– Какие глупости, – говорит Кэссиди, толкая Ника в плечо. – Мы, девочки, должны друг друга поддерживать.

Она поднимает большой плакат с моим номером и надписью «Вперед, девочка!». Еще одна девушка, чье имя я не могу вспомнить, держит плакат, на котором написано «Чарли – самый ценный игрок!». А в руках у ее соседки, которая выглядит как ее близнец, красуется табличка с надписью «Чарли в президенты!». Это заставляет меня рассмеяться, и Джейс обнимает меня за плечи.

– Что я говорил насчет усмешек? – шепчет он и целует меня в шею. Я толкаю его локтем, потому что, вообще-то, мой отец сидит прямо напротив нас. Несмотря на то что ему нравится Джейс, он внимательно следит за нами, прищурив глаза. Я застенчиво пожимаю плечами и возвращаюсь к своим оладьям.

– Ну хорошо, отчаливаем через пять минут, – говорит папа, поднимаясь на ноги. – Ребятам нужно успеть на автобус.

На все выездные игры – включая чемпионат штата – команда обязана ездить на специальном автобусе, поэтому мы все направляемся в школу. Большая часть наших ребят уже на месте. Команда поддержки вылезает из своих машин и поднимает руки, заставив нас сделать «ручеек» прямо по дороге к автобусу. Это довольно странное зрелище, но на моем лице появляется улыбка. Я сажусь в автобус последней, и Лейла с другими девочками собираются вокруг меня, чтобы пожелать мне удачи.