Мы минуем немногочисленные светофоры, оставляем позади несколько торговых центров и пальмы, выстроившиеся вдоль широких бульваров. Это как сцена из каждого фильма, когда-либо снимавшегося в Лос-Анджелесе, сразу же узнаваемая, хотя я никогда и не была здесь. Он поворачивает в тихий район, дома здесь - не чудовищные особняки, которые ожидала увидеть, но они все равно довольно большие. Конечно, это все равно хоромы по сравнению с тем, к чему я привыкла.

Несколько поворотов, и вот Адам подъезжает к высокому двухэтажному дому, полностью из необожженного кирпича с темными балками, расположенному на участке в полгектара или около того. На подъездной дорожке припаркованы «седан лексус», старый трехдверный «БМВ», и новый пятидверный «ренглер».

Адам останавливается за «ренглером», закрывает машину и одаривает меня счастливой улыбкой.

— Готова?

Я смотрю на три машины, на дорогой, но все же скромный дом - скромный по сравнению с тем, что, как я представляю, Адам может, вероятно, себе позволить, хотя и понятия не имею, сколько он стоит. Я понимаю, насколько мы далеко от Голливуда и киностудии, и что-то внутри меня соединяет все воедино.

— Мы не там, где ты живешь. — Это выходит, как заявление.

Адам ухмыляется еще шире.

— Не-а. По крайней мере, больше нет. — Он выходит, а затем наклоняет голову обратно, когда я не выхожу из «тэслы». — Давай, Дез.

Я качаю головой.

— Ты должно быть шутишь.

Он вздыхает в раздражении, закрывает дверь и обходит капот, направляясь в мою сторону. Открыв мою дверь, он опускается на колени рядом со мной.

— Дез. Это ведь не страшно. Они будут рады встретиться с тобой.

— Я была весь день в самолете! — шиплю я. — Не принимала душ с утра. Я без макияжа, и на мне гребаные леггинсы. Не так я хотела бы выглядеть, когда буду знакомиться с твоей семьей.

Адам закатывает глаза.

— Поверь мне, они последние люди на Земле, кому есть дело, как ты выглядишь, детка. А ты выглядишь сногсшибательно.

— Ты ничего не рассказал мне о своей семье.

Это неправда. Я знаю, что у него есть две сестры и знаю их имена - Лиззи и Лиа - и что они близнецы. Я знаю, что его мама с папой все еще женаты и что их имена Лани и Эрик.

— Лгунья. Рассказал, даже слишком. — Адам хватает меня за руки, потянув вверх, и я позволяю ему вытащить себя из машины. — Теперь, давай, пошли. Ты им понравишься. Обещаю.

Он берет мою руку и ведет между «лексусом» и «БМВ» вниз по дорожке, выложенной темно-красным камнем, к входной двери около трех метров высотой насыщенного коричневого цвета с черной железной фурнитурой. Теперь, когда нахожусь ближе к дому, понимаю, что он немного больше, чем первоначально предполагала. Сердце колотится.

Адам толкает дверь, и мы оказываемся в прохладном, просторном фойе, на полу которого выложена сине-белая мозаика, справа - лестница, слева - гостиная, и дальше за коротким коридором видна кухня. Адам скидывает ботинки, и я делаю то же самое.

Там, откуда я родом, никого не заботило, есть ли на тебя обувь или нет. То есть, зачем вообще снимать обувь? Это не так важно. Адам снимает свою так, что заставляет меня думать, что это ритуал, выработанный на протяжении всей жизни. Войти и снять обувь…

Я слышу голоса мужчины и нескольких женщин.

Адам ведет меня на кухню и останавливается лишь внутри. Сначала нас никто не видит. Играет музыка - топ сорок популярной музыки. Высокая, стройная женщина со смуглой кожей и длинными, прямыми черными волосами стоит в центре кухни, нарезая сыр. Она, скорее всего, мать Адама. Ее голова опущена вниз, чтобы сосредоточиться на том, что делает. Еще три человека сидят на стульях в противоположной стороне.

Все, что вижу, – это их спины, поскольку они сидят, отвернувшись от нас, но я догадываюсь, кто есть кто. Мужчина ростом даже еще выше, чем Адам, и почти так же хорошо сложен, но у него светлая кожа и волнистые каштановые волосы. Две другие, полагаю, его сестры с такой же как у Адама смуглой кожей и черными волосами.

Мне думается, что Адам происходит из смешанной семья.

Женщина поднимает голову и первой замечает Адама. Он качает головой, и женщина почему-то сохраняет безучастное выражение, пока Адам подкрадывается сзади к остальным троим, сидящим у кухонного острова. Они все жуют крекеры и нарезанный сыр, по-дружески болтая и смеясь.

Настоящая семья.

Нормальная семья.

Почему-то мне становится тяжело дышать.

Адам отпускает мою руку и подходит на цыпочках к сестрам, двигаясь удивительно тихо для такого огромного человека. Его руки хлопают по плечам своих сестер, и он открывает рот в безмолвном крике. Они тотчас оглушительно визжат, соскакивают со стульев, затем разворачиваются и сразу одновременно прыгают с места. Сестры цепляются за Адама, пока он оборачивает руки вокруг них обеих и кружит их, после чего ставит вниз и обнимает каждую.

Адам говорил мне, что они - не идентичные близнецы, но их почти невозможно различить. Было бы невозможно, если бы они не были одеты совершенно по-разному и с разными прическами. На одной юбка короче, чем все, что я когда-либо могла носить и чувствовать себя при этом комфортно, и плотный топ. Волосы скручены в замысловатый узел, а другая одета более скромно в джинсы и майку, с волосами, собранными в низкий, свободный хвост.

После того, как он обнял обеих, Адам поворачивается к отцу, который встал, ожидая своей очереди. Они с Адамом обнимаются. Это так чертовски странно. Конечно, я и прежде видела братские объятия - толкание грудью, пожатие рук, похлопывания по спине три или четыре раза - но никогда такие объятия, как между этими мужчинами. Потом Адам подходит к маме, и мне так трудно смотреть на это. Он явно обожает свою маму. Адам молча держит ее за руки, смотрит на нее, а потом притягивает ее в долгие, тесные объятия.

Она держится за его плечи, и когда он отпускает ее, шмыгает носом и вытирает пальцами глаза.

— Тори... привет, малыш. Я не знала, что ты в городе.

Тори?

Адам смотрит на меня и жестом просит меня подойти к нему, кивая головой.

— Мама, папа, Лиа, Лиззи... это моя девушка, Дез. — Он указывает на каждого члена семьи по очереди. — Дез, это моя мама, Лани, мой отец, Эрик, и мои сестренки, Лия и Лиззи.

Он смотрит на Лиззи, сестру в мини-юбке.

— И, Лиззи, не могла бы ты объяснить мне, что за хрень на тебе надета?

Лиззи прищуривает глаза.

— Нет, и ты тоже? Боже, ребята, может, хватит уже? Она не короткая.

— Об этом же я спросил ее сегодня утром, — говорит отец Адама. — Я опаздывал, поэтому у меня не было времени спорить с ней.

— Лиз, это не подойдет даже кукле Барби, — говорит Адам.

— Не будь задницей, Тори. Она не такая уж и короткая. Серьезно. Ты бы видел, что носят другие девочки в школе. Это еще скромно.

Я касаюсь плеча Адама.

— Эм. Кто это, Тори?

Вся его семья обменивается взглядами, а потом слышится дружный смех. Его мать решает ответить первой. Она проходит между отцом и сестрами, чтобы притянуть меня в объятия. Это неловко, потому что не люблю обниматься. Я напрягаюсь, и что, интересно, должна делать с моими руками, должна ли положить голову на ее плечо или что? не знаю. Но ее, кажется, это не волнует; она просто обвивает меня руками и крепко сжимает. Лани пахнет корицей, и ее объятия нежные, которые, кажется, никогда не закончатся.

— Дез, так приятно познакомиться с тобой. — Она, наконец, отпускает меня, и отступает на комфортное расстояние. — Его полное имя на самом деле Торренс Адам Трентон. Его звали Тори до средней школы, пока он не решил, что это имя слишком девчачье, и перешел на Адама. Но он остался для нас Тори на всю жизнь, и так будет всегда, тем более, что это так сильно его раздражает.

Лани улыбается мне, ее белые зубы сверкают на фоне темной кожи цвета мокко. Я замечаю акцент в ее голосе, хоть он и очень слабый, просто намек в некоторых словах.

Я поворачиваюсь к нему и улыбаюсь:

— Тори, ха. Надо же, какое совпадение.

Адам прищуривается, и острый взгляд, что кидает на меня, как в зеркале отражает подобный взгляд одной из его сестер.

— Да неужели, Дестини?

Я хмурюсь, потому что у меня не много оснований, чтобы спорить на этот счет. Я отворачиваюсь от него и протягиваю руку отцу, который игнорирует ее и приближается ко мне. Он что, собирается обнять меня? Какого хрена? Кто так много обнимается? Это противоестественно. Живот скручивается, и пульс стучит, словно молоток, потому что его мать - это одно, но отец Адама почти такой же огромный, как и его сын, и мне, мягко говоря, некомфортно, когда кто-то есть рядом, особенно мужчины. Но я не хочу показаться недружелюбной или типа того, поэтому заставляю себя успокоиться и позволить подойти ко мне достаточно близко. Такое чувство, что это происходит будто в замедленном темпе, и вот его здоровенные руки оказываются вокруг моих плеч, но он немного наклоняется, сохраняя пространство между нами, и, как ни странно, все не так страшно, как я думала. От него пахнет одеколоном, и Эрик позволяет мне быстро отойти.

— Приятно познакомиться, Дез. Добро пожаловать. — Он улыбается, и я вижу, чьи глаза у Адама: такие же светлые, умные, пронзительно зеленые.

— Мне тоже, — говорю я. — И спасибо, что пригласили меня.

Именно это и говорят обычно в таких ситуациях, верно? Я не знаю. Всякий раз, когда попадала в новый дом, я просто называла имя все остальные называли свои, а потом выискивала место, где могла бы обосноваться. Никто не обнимал меня, никто не приветствовал или говорил, что рад знакомству. Просто: «Привет, как дела. Как ты себя чувствуешь?» А потом все возвращались обратно к просмотру телевизора или к видеоигре, или к тому и другому.