Я подмигиваю девушке, а потом разворачиваюсь и встаю в полный рост. Парень, конечно, не маленький, но все же на три размера меньше моего. Я хлопаю его по плечу.

— Не-а. Просто увидел кое-кого знакомого в ее журнале.

Он хмурит лоб и поглядывает на стол, на девушку и в каталог.

— В журнале толстушек?

По девушке видно, что она разваливается на части, боль накрывает все черты лица. Конечно же, она - девушка с формами, но она также красива с яркими голубыми глазами, волнистыми каштановыми волосами и высокими скулами. То, как быстро она прячет боль, показывает мне, что этот мудак не в первый раз говорит что-то подобное.

Я даже не думаю, а просто реагирую. Прежде чем он успевает закончить следующую фразу, тащу его через весь бар, впечатываю в стену и давлю предплечьем на горло.

— Что... бл*дь... ты сказал?

— Я… я…, — булькает он.

— Теперь послушай меня, ты, уродливый, грязный кусок дерьма. — Я наклоняюсь близко к его лицу и вижу на нем настоящий ужас. — Как насчет того, что ты съ*бешься отсюда и оставишь девушку в покое, а? Ты не имеешь права так говорить с ней или с кем-нибудь еще. Никогда. Я должен разорвать тебя, бл*дь, напополам за такие разговоры, ты, жалкий, ничтожный х*есос.

Я роняю его, разворачиваю и пинаю к выходу.

— Пошел нахрен отсюда, чмо.

Он спотыкается, падает на задницу, вскарабкивается на ноги и бежит к двери. Люди хлопают, некоторые свистят. Оливер стоит на карауле, сдерживая вышибал. Я сжимаю кулаки, встряхиваю и разжимаю их, а потом присаживаюсь напротив девушки. Она дрожит, еле сдерживая слезы.

Касаюсь ее подбородка, и она смотрит на меня.

— Эй. Как тебя зовут?

— Куинн.

— Послушай меня, Куинн. — Я удерживаю ее глаза на мне, позволяя ей увидеть мою искренность. — Тебе не нужен такой кусок говна, как он. Если этот мудак не может оценить по достоинству то, что ты красивая сама по себе, то он не заслуживает тебя.

Она изучает меня.

— Ты думаешь, что я красивая?

— Да, Куинн, думаю. И любой, у кого есть глаза тоже видит это, если только он не недалекий, безвольный мудак, как этот парень.

— Он не такой уж и плохой. Он достаточно милый большую часть времени. Он просто... он хочет, чтобы я была здоровой.

— Это бред. Он просто говорит так, потому что думает, что это самый простой способ манипулировать тобой. Думает, что сможет заставить тебя поверить, что желает тебе лучшего, когда все, чего он действительно хочет - это сделать тебя легкой мишенью. — Я беру ее за руки. — Но ты ведь не легкая добыча, да, Куинн? Ты из тех девушек, что могут постоять за себя, верно? Ты хочешь парня, который любит тебя, кто находит тебя привлекательной именно такой, какая ты есть. Разве это не так? Ты же не станешь встречаться с жалким неудачником только потому, что думаешь, что это все, что ты можешь иметь, не так ли? Ты ведь не такая девушка, Куинн?

Я вижу, как она обдумывает мои слова, мой вызов. Затем Куинн поднимает подбородок, и на ее лице появляется решимость.

— Нет. Я не такая девушка.

Я улыбаюсь ей.

— Хорошо.

Она отставляет мартини и встает.

— Спасибо, мистер Трентон.

Я тоже встаю и пожимаю ее руку, а затем тянусь к ней и быстро обнимаю.

— Когда этот неудачник попытается вернуть тебя обратно, скажи ему, чтобы отвалил. Ладно?

— Так и сделаю.

Я собираю вещи и останавливаюсь у стойки бара, и сую несколько крупных купюр бармену.

— Плачу за себя и за нее, остальное оставь себе.

Бармен выпучивает глаза от удивления и кивает.

Я покидаю бар, передаю сценарий Оливеру и прошу ему найти место для парковки. Мне нужно прогуляться. Нужно отвлечься. То, что я увидел Дез даже в журнале заставляет меня снова потерять самообладание. Я ведь все забыл, двинулся дальше. Или так думал. Но, очевидно, это не так.

Я бесцельно брожу, мысли кружатся в голове. Время от времени вижу Оливера, проезжающего мимо меня на «ровере», кружащего вокруг меня, чтобы убедиться, что меня не ограбили и не случилось что-то еще.

В конце концов, осознаю, что я около университета Уэйна. Студенты уходят поодиночке, парами и по трое. Должно быть, просто закончилось последнее занятие. Я смотрю им вслед, сканирую лица, не зная, что ищу и почему здесь. Дез здесь нет, знаю, что ее нет. Она в Нью-Йорке, работает моделью. Но я не ухожу; прислоняюсь к столбу уличного фонаря и смотрю на студентов с другой стороны улицы.

Все уже ушли. Тридцать или тридцать пять студентов быстро разошлись, и улица опять пуста.

Отворачиваюсь, а потом слышу, как двери распахиваются. Я оборачиваюсь, наверное, инстинктивно.

Это она.

Дез.

Руки в карманах джинсов, за плечами рюкзак, волосы собраны в гладкий хвост.

Я бегу через дорогу, не думая, не обращая внимания на гудки и визг тормозов. Она оборачивается на шум, видит меня, и вот я уже перед ней.

Она в моих руках, грудь к груди, ее теплые карие глаза смотрят в мои с интересом, удивлением, страхом, робостью.

— Адам?

Хочу сказать ей так много, но даже не знаю с чего начать. Я чувствую себя, как во сне.

— Прости, что не перезвонила, — начинает она.

Миллион мыслей пронзительно кричат в мозгу, и я не могу даже рассортировать их. Все, что понимаю, - это Дез, здесь, в моих объятиях; ее губы влажные, как будто она только что облизала их. Поэтому мне необходимо поцеловать ее.

Я прерываю ее поцелуем, мои губы сминают нее, пока сердце колотится в груди. Поначалу Дез застывает в шоке, потом поднимается на носочки, и ее язык находит мой. Я понимаю, что какими бы ни были ее мотивы, сейчас ничего не имеет значения.

Дез хочет этого так же, что и я.

Она стонет, опирается на меня, как будто ноги ее не держат.

Я разрываю поцелуй, чтобы шепнуть ей:

— Ты пойдешь со мной.

Дез просто кивает.


ГЛАВА 12

ДЕЗ


Это реально? Все это происходит на самом деле? Как он меня нашел?

Его рука в моей ощущается такой большой, жесткой и знакомой. Его присутствие рядом со мной заставляет почувствовать, какой он огромный и теплый. Светло-зеленые глаза не отрываются от моих, и от этого сердце переворачивается, а желудок скручивается, потому что он видит меня, смотрит вглубь меня.

Адам хочет меня.

Я еще не совсем понимаю, почему.

И возникает вопрос: мне все равно, почему он это делает, или меня это волнует?

Я иду рядом с ним, и вдруг черный «рейндж ровер» подъезжает и любезно останавливается около нас. Адам забирается внутрь и увлекает меня за собой. Он добирается через меня до ремня, протягивает его надо мной и защелкивает. Пристегнуть меня - милый, но странный жест. Он что, беспокоится за мою безопасность? Или опасается, что сбегу? Даже не знаю. Но его пальцы сплетаются с моими, и водитель, кажется, знает, куда мы едем без подсказки.

Я открываю рот, чтобы сказать, и Адам качает головой.

— Еще нет.

Мои губы покалывает от силы и нежности его поцелуя, сердце яростно трепещет, а легкие расширяются и сильно сжимаются, как будто одно только его присутствие рядом со мной требует больше циркуляции крови в венах, больше кислорода в легких. Я хочу вжаться и вцепиться в него. Хочу раздавить его губы своими, выпить его дыхание, почувствовать его мышцы и велеть взять меня, овладеть мной, заявить права. И в тоже время, хочу убежать; быть с ним потребует от меня правды. Я должна буду рассказать ему, как росла, о приемных семьях и о том, что пережила.

Жестокое обращение.

НЕТ. Я не могу вернуться туда, даже в мыслях. Нет.

Мне придется сказать ему, что он лишил меня девственности. Что подарила ему себя и не сказала ему.

Придется рассказать ему о Нью-Йорке и Людовике.

Нужно так много ему рассказать, так много вещей, о которых я никогда и никому не говорила.

Я могла бы даже сказать ему свое настоящее имя.

Мы въезжаем в подземный гараж, останавливаемся на зарезервированном месте рядом с лифтом. Водитель - крепкий мужчина около тридцати или чуть больше с огромной черной бородой и татуировками, обвивающими шею и выглядывающими из-под манжет его пиджака - тянется открыть мою дверь, подставляет мне руку и помогает спуститься с внедорожника. Он закрывает дверь за Адамом, провожает нас до лифта и даже нажимает кнопку вызова.

Стоять в тишине, ожидая лифт, мучительно и неловко. Я протягиваю руку водителю.

— Привет, я - Дез.

— Оливер, — его голос звучит, словно камень скребет о камень.

— Приятно познакомиться, Оливер.

— Взаимно.

Неловкость возвращается. Адам берет меня за руку снова, как будто боится отпустить меня, будто я исчезну, если он физически не притронется ко мне.

Лифт, наконец, прибывает, двери раздвигаются. Оливер протягивает руку, придерживая двери, и ждет, когда мы зайдем, потом следует за нами, тянется, чтобы вставить и провернуть ключ, а затем нажимает кнопку самого верхнего этажа.

Мне почему-то смешно, что такой умный и влиятельные человек, как Адам позволяет кому-то вызывать для него лифт.

— Наверное, здорово, — говорю я, — когда есть кто-то, кто нажмет за тебя на кнопку.

Оба - и Адам, и Оливер - смотрят на меня, как будто у меня выросла вторая голова.

— Это моя работа, — говорит Оливер, почти незаметно изгибая один угол рта. — Он не позволял мне делать это в течение первых нескольких месяцев, что я работал на него. Адам заходил первым, чтобы самому нажать на кнопку. Входит в лифт первым и нажимает кнопку. Упрямый засранец выставляет меня в плохом свете. Поэтому я сказал, что ему придется дать мне возможность заниматься своим делом.